Морально этические ценности в русской литературе. Нравственные ценности в произведениях русской литературы ΧΙΧ века. Русской классической литературы

«Война и мир» — уникальное по значимости и смысловому содержанию произведение не только в отечественной, но и в мировой литературе.

В нашей ленте «Поиск хорошего» мы обычно ищем в классических произведениях содержание и смысл, связанные с темой вечных ценностей. Однако огромная и по объему и по смысловому наполнению «Война и мир» фактически полностью состоит из сюжетов, посвященных нашей теме. И военные, и мирные события в романе, так или иначе, имеют не просто повествовательно-описательный характер. Фактически все содержание в конечном итоге оборачивается нравственными выводами.. Несложно найти роман «Война и мир», также как и несложно найти в нем ценностный материал. Поэтому акцентировать внимание на слове «поиск» в данном случае, скорее всего, не стоит. Мы попытаемся структурировать содержание книги, представить выдержки по темам в относительно кратком виде, выделив на страницах романа те сюжеты, которые в большей степени акцентированы на тему нашей ленты «Вечные ценности». Мы отберем и рассмотрим только те цитаты, которые прямо говорят нам об этом.

Первой цитатой, привлекающей наше внимание, становится упоминание «счастья» в светском разговоре Анны Павловны Шерер. Автор сознательно играет на противоречиях:

- Я часто думаю, — продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, — я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, — вставила она безапелляционно, приподняв брови) — таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.

Первое противоречие – резкий контраст пропитанной фальшью атмосферы светского салона, и слов о ценностях и счастье жизни. Второе – высокая оценка замечательных детей князя Василия, которые (не только Анатолий, но и Элен) еще проявят себя в сюжете не с самой хорошей стороны. Третье – игра слов в последнем предложении, особо спорное и заставляющее задуматься и пофилософствовать утверждение о ценности и оценке человека в связи с оценкой им других.

Однако даже в подчеркнуто фальшивой атмосфере светского салона ярко показан еще один контраст. Беременная женщина как символ новой жизни оживляет даже черствые души окружающих.

Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.

Интересен взгляд на Пьера светской женщины:

И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома …

Умение жить – интересная формулировка. Заставляет задуматься и о смысле жизни и об «умении жить» как и о разных мнениях людей на эту тему.

Графиня Ростова говорит о доверительных отношениях с дочерьми:

- Все от воспитания зависит, — сказала гостья. — Да, ваша правда, — продолжала графиня. — До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, — говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. — Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей…

Все родители (и особенно матери) хотят, чтобы доверительные отношения строились именно так, однако выходит часто совсем иначе, и дальнейший сюжет повествования показывает это, когда Наташа готовится бежать из дома с повесой Анатолием (хотя графини и не будет в этот момент рядом, нужно признать). Вывод, очевидно, в том, что не в детской доверительности (или не только в ней) — ключевая роль, а должны быть сильные и самостоятельные ценностные ориентиры в воспитании. Хотя когда на другой стороне — любовь и страсть, ценностная основа для сдерживания должна быть неимоверно сильна… В общем, фраза заставляет задуматься.

В романе герои повествования неоднократно глядят в лицо смерти. Это страшно, это необычно, иногда величественно, иногда не понятно. Но всегда этот момент – символичен и подчеркивается автором. Первая такая встреча – встреча Пьера с умирающим отцом.

Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда-нибудь, или он говорил слишком многое.

Еще одна встреча – встреча с неприятелем. Тревожное напряжение перед боем:

Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно все вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска. «Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и — неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно-оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.

И как противопоставление тревожной, страшной черты между жизнью и смертью, как контраст предстоящего кровопролития и ярких красок жизни – картины природы глазами молодого гусара, первый раз оказавшегося на поле боя:

Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего-то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково-глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, — думал Ростов. — Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что-то, и опять все побежали куда-то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье — и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»… В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни — все слилось в одно болезненно-тревожное впечатление. «Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов. Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз. — Что, бг’ат, понюхал пог’оху?… — прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.

Такое противопоставление и контраст – не только описание первого впечатления неопытного солдата, это противопоставление – в названии всей книги, в смысле всего повествования, в философском толковании толстовской концепции и отношения к войне, как убийству человека человеком.

И снова о том же:

Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.

Не менее ярко контраст показан и в бегстве Ростова от французов после падения с лошади. Контраст, где с одной стороны – жизнь, счастье, любовь близких, а с другой – тревога, опасность, смерть.

Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» все думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» — Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, — и убить!»

И трусость молодого воина, проявленная в эту минуту – лишь искусственный прием автора для акцента на этом контрасте. Ведь после потери лошади, один воин перед целым французским отрядом, несомненно, имеет некое право на отступление, хотя и в данном случае у него оно и получилось несколько паническим.

Страх за жизнь и воля и готовность сражаться. Выбор солдата, готового рисковать жизнью ради царя, страны, чести армии. Плюс гордость, честь и слава. Ценностный выбор. Подмена ли это истинных ценностей или все-таки нет – вопрос другой (и он тоже есть).

Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше.

Не всегда воля и характер становятся ключевым фактором в этом выборе, иногда страх побеждается работой и усердием, которые заслоняют проблему выбора как таковую:

Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось все веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он все помнил, все соображал, все делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека. Из-за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из-за свиста и ударов снарядов неприятелей, из-за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из-за вида крови людей и лошадей, из-за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из-за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту.

Интерес представляет связь между неуверенностью в себе и чувством вины у Пьера во время влечения к Элен.

Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.

Любовь земная через любовь к Богу у княжны Марьи, одной из главных героинь романа:

В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, — говорила она, — как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но все-таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло все это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.

В картине высокого бесконечного неба над павшим на поле Аустерлица Андреем Болконским снова возникает противопоставление между вечностью и бренной жизнью человеческой:

«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба — высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, — подумал князь Андрей, — не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, — совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»

Картина явно показывающая очередное сильное противопоставление величия и гармонии мира, природы, вечности и сиюминутных людских дел, даже такого исторического масштаба как наполеоновские войны.

Противопоставление кровавой картины поля битвы и родственных чувств в душе человека опять звучит в мыслях Ростова после Аустерлица.

Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, — подумал он, — коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».

Величие и ничтожество Наполеона как героя в противопоставлении с подлинным величием мира и жизни показало глазами Андрея Болконского, ранее боготворившего французского военачальника. В этом сравнении – и символичность противопоставления ценностей, и образ мыслей человека на грани жизни и смерти с его отрешенностью от ложных, фальшивых идеалов.

…он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, — что он не мог отвечать ему. Да и все казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.

Рассуждения князя Андрея о вере. Конечно, верующим жить и умирать проще, чем неверующим. Это признают и неверующие. Просто вот поверить им не всегда легко…

«Хорошо бы это было, — подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, — хорошо бы это было, ежели бы все было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила — неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, — великое все или ничего, — говорил он сам себе, — или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего-то непонятного, но важнейшего!»

И брошенные в адрес князя Андрея слова доктора, еще раз подтверждающие нам мнение о том, что лучше и дольше живут люди радующиеся:

- C’est un sujet nerveux et bilieux, - сказал Ларрей, - il n’en rechappera pas. (Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет).

Хотя князь Андрей все же в этот раз выздоровел.

Время и вечность, чувство вины и правды ярко отражаются в сомнениях Пьера после дуэли с Долоховым.

Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью?

Вечные вопросы о смысле жизни, смерти и назначении человека один за другим возникают у Пьера:

Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь — все кончится. Умрешь и все узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.

Противопоставление суетных ценностей в виде денег с одной стороны и величия жизни и смерти – с другой.

Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, — думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что-нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая все кончит и которая должна притти нынче или завтра — все равно через мгновение, в сравнении с вечностью».

О добре начинает думать Пьер:

А главное, — продолжал Пьер, — я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.

Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда. — Да, это учение Гердера, — сказал князь Андрей, — но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть… Вот что убеждает, вот что убедило меня, — сказал князь Андрей. — Ну да, ну да, — говорил Пьер, — разве не то же самое и я говорю! — Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…

- Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто-то? Там есть — будущая жизнь. Кто-то есть — Бог. Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили. — Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, — говорил Пьер, — что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому». Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но все робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера. — Да, коли бы это так было! — сказал он. — Однако пойдем садиться,- прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.

Хорошие люди оставляют хорошее впечатление на других. Хорошо о Пьере:

Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.

А жизнь идет вне зависимости от отдельных событий и личностей, пусть даже очень важных и очень существенных:

Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.

Счастье и горе, жизнь, боль и радость противопоставляются друг другу в восприятии князя Андрея, когда въезжает в усадьбу Ростовых:

Князю Андрею вдруг стало от чего-то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом все так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой-то своей отдельной, — верно глупой — но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.

Новая жизнь и новый взгляд на жизнь в красках врывается в душу князя Андрея вместе со встречей с Наташей, с лунным светом и свежестью, ворвавшимся в комнату через открытое окно, когда он случайно услышал разговор девушек, вместе с впечатлением от распустившихся листьев старого, казалось уже мертвого, дуба, с которым человек почему-то решил сравнить себя.

«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Мысль о предназначения человека и роли в обществе, с которой связано в т.ч. и счастье.

Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Жизнь и счастье. Как непродолжителен, а порой и мгновенен этот миг ощущения счастья, полной радости и гармонии.

Что-то подобное затем показано и в ощущениях князя Андрея, ощущение жизни и величия бытия, счастья, пусть даже счастья непродолжительного.

Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что-то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо-сознанная им страшная противуположность между чем-то бесконечно-великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем-то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.

И снова достаточно серьезная философская мысль о жизни, вполне актуальная и для любого человека:

«Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе.

«Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.

Отношение к справедливости глазами княжны Марьи.

Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе — в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он — Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.

…одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других — призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим.

Пишу все это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому все, что ни случается с нами, все для нашего блага.

Сомнения княжны, хотевшей было идти странствовать с богомолкой:

…без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство. «Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить — пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где-нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья. Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.

Четвертая часть второго тома романа начинается с философского рассуждения Толстого о труде и праздности:

Библейское предание говорит, что отсутствие труда — праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие все тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства.

Чувства, испытываемые по дороге к родным и контраст между делом, которым занят в разлуке, и родным домом, тонко отмечены Толстым в одном из возвращений Николая Ростова домой.

До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади — в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.

Еще более эмоционально описан другой приезд в Москве — с Денисовым, описанного ранее, в начале второго тома и трогательная встреча с родными.

Другая тема для размышлений поднимается во время охоты Ростовых. Стоит ли просить высшие силы о каких-то сиюминутных интересах сиюминутного дела? Неужели именно это самое главное? Даже когда дело кажется наиважнейшим в данную конкретную минуту. Иллюстрация этого хорошо показана в момент охоты Ростова.

Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, — сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах «дядюшки», который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло».

Многие считают, что в продуктах доброго человеческого труда есть положительная энергия, память рук и усилий, добрых намерений. Немного об этом мы видим во время картины угощения у дяди Ростовых.

Все это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Все это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Все отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.

Яркие краски совместных детских воспоминаний Ростовых умиляют в разговоре встретившихся и повзрослевших брата и сестры:

Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему-то.

Болезнь Наташи Ростовой и лечение ее, рассуждения Толстого о пользе и бесполезности лечения душевных недугов:

Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по-французски, по-немецки и по-латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное — мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина — почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой — заметной в ребенке в самой первобытной форме — потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.

Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?

- Эдак никогда не выздоровеешь, — говорила она, за досадой забывая свое горе, — ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, — говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, — и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.

Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…

«Нравственная болезнь» Наташи исцелялась и верой:

Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их.

Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее. «Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью…- думала она.

Страдания княжны Марьи перед смертью отца:

Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней.

С княжной Марьей связана и очень емкая формулировка взгляда на ситуацию глазами близких людей. В экстренной ситуации, рискуя попасть в плен к французам, княжна смотрит на это глазами брата и отца.

Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами.

На Бородинском поле проявление обычных человеческих чувств перед кровавым побоищем удивляет Пьера:

А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу!

Сильная цитата о том, что самые сильные – самые простые мысли.

Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое.

Философская цитата про познание:

- Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! — прибавил он.

Продолжительное, мучительное нахождение князя Андрея между жизнью и смертью после Бородинской битвы заставляет нас подумать о смерти, как о том, что ждет каждого, как о том, о чем в течение жизни мы стараемся не думать вообще:

«Но разве не все равно теперь, — подумал он. — А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что-то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».

Страшное описание военного термина «пушечное мясо»:

…окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.

Снова мысли человека между жизнью и смертью. Снова – на фоне контраста с добрыми детскими воспоминаниями:

После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, — представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.

Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями. «Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам — да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»

А в человеческом плане тяжелее всех – Наполеону, виновнику несчастий других.

И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.

От имени одухотворенного дождя (между прочим, — некий символ очищения, обновления в природе) звучит призыв к воюющим, отражающийся затем и в мыслях самих людей:

Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?» Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!»

Пьер начинает внутренне понимать, что раздача денег всем, кто просит вовсе не является безусловным благодеянием.

«Надо дать им!» — подумал Пьер, взявшись за карман. — «Нет, не надо», — сказал ему какой-то голос.

Философские мысли Пьера:

«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, — говорил голос. — Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное — золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? — сказал себе Пьер. — Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли — вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! — с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.

Когда в армии оказался младший сын Ростовых, чувства матери-графини изменились по отношению к тому времени, когда смертельному риску подвергался лишь старший сын:

…тогда матери показалось, что его-то она любила больше, гораздо больше всех своих детей.

Жертва Ростовыми почти всего имущества, оставленного в Москве, чтобы освободить подводы под провоз раненых, произошедшая по инициативе Наташи, и одобренная в результате всеми, не оставляет равнодушным. Особенно с учетом того, что семью в самом ближайшем будущем ждет полное разорение:

Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые.

Иллюзии управленца, администратора, руководителя, который думает, что управляемые люди, управляемый процесс ему полностью подвластен, хорошо описаны в привязке к деятельности московского градоначальника – графа Ростопчина:

Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется все ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю-администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.

В оправдание совершенного злодеяния Ростопчин:

Я должен был поступить так.

Понятие долга применяется в попытке оправдать устроенную зверскую расправу над случайным человеком.

Интересное сравнение для французской армии:

Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами.

Мысли Пьера о богатстве и власти в сравнении с подлинными жизненными ценностями.

В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, — все это ежели и стоит чего-нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.

Простое, обычное человеческое общение быстро развеяло в Пьере настрой на убийство, который он пытался в себе создать.

Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно-мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему?

Мысли князя Андрея только перед смертью начинающего постигать Бога и веру.

«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, — думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно-раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог.

И любовь:

«Да, любовь, — думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что-нибудь, для чего-нибудь или почему-нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все-таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить — любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого-то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз понял всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»

Бог во всех его проявлениях – мысль о внутреннее присущей божественной энергии во всем земном, в людях, природе, событиях. Любовь – сущность души. Эти идеи самоценны вне зависимости от контекста, привязки к судьбе умирающего князя Андрея, близки философии самого Толстого и явно лежат в основе нравственного стержня всего романа.

Глаза человека – как главное в красоте и силе, подчеркиваются в облике Наташи у постели умирающего.

Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны.

Пьер в пылающей Москве переживает перед пленом новый всплеск чувства к жизни:

Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка.

Иллюстрация того, что сила любви преображает даже таких непростых людей, как княжна Марья:

…с той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая-то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать.

Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование — все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица. Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.

О снова о молитве у Ростова, но уже иначе:

Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь»…

Трагическая любовь Сони к Николаю и самопожертование:

Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни.

Мысли Пьера перед казнью — о жизни, смерти, порядке вещей:

Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его — Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто. Это был порядок, склад обстоятельств. Порядок какой-то убивал его — Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.

Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него — желание, чтобы поскорее сделалось что-то страшное, что должно было быть сделано.

С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога.

Слова Платона Караваева, ставшим для Пьера еще чем-то новым в его миропонимании:

- Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так-то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, — сказал он …

Встреча княжны Марьи и Наташи, до этого недолюбливавших друг друга и фактически не общавшихся, но мгновенно ставших духовно чрезвычайно близкими людьми – яркая иллюстрация того, как общее горе сплачивает людей.

Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече. Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней. На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение — выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.

Свидание умирающего отца с маленьким сыном:

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь.

Чувства умирающего. Глубокие философские мысли, перемешанные с бредом тяжелобольного, страдающего человека:

Все, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.

«Любовь? Что такое любовь? — думал он. — Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть — значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего-то недоставало в них…

«Да, это была смерть. Я умер — я проснулся. Да, смерть — пробуждение!» — вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.

И немой вопрос тех, кто остался жить:

«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Пьер в плену несмотря на физические лишения находит душевное спокойствие:

И именно в это-то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, — он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его.

Про потребности, свободу выбора и отношение к ней:

Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей — хорошая пища, чистота, свобода — теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта-то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.

Интересная философская мысль о возможности ограничить человеческую свободу звучит в истерическом смехе Пьера в плену:

- Ха, ха, ха! — смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: — Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня — мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. — смеялся он с выступившими на глаза слезами.

Дополняемая величием природы, ее бесконечностью и вечностью:

И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! — думал Пьер. — И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.

Денисов над телом погибшего Пети вспоминает трогательные слова мальчика, не так давно делившегося изюмом с воинами:

«Я привык что-нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», — вспомнилось ему.

И опять Пьер, опять про человеческие потребности, о страдании и излишке, об отношении к этому:

В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину — он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка…

Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.

Подсознательная работа мозга, управляемой душой человека:

Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где-то что-то важное и утешительное думала его душа.

Философия Пьера незадолго перед освобождением:

«Жизнь есть все. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».

Величие не может противопоставляться мере хорошего или плохого. В отношении Наполеона говорит об этом повествование, но конечно заставляет задуматься о любой власти и любом насилии.

Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого — нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.

- «C’est grand!» [Это величественно!] — говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand — хорошо, не grand — дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких-то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c’est grand, и душа его покойна.

«Du sublime (он что-то sublime видит в себе) au ridicule il n’y a qu’un pas», — говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n’y a qu’un pas». [величественное... От величественного до смешного только один шаг... ]

И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости. Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Княжна Марья и Наташа после смерти князя Андрея. Прикосновение к чему-то великому и интимному — в чувствах, но не в словах.

Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.

Наташа вспоминает слова, сказанные князю Андрею, проговаривает их иначе, меняя не только форму, но и смысл, хотя его уже давно нет. Суть касается отношений страдающего больного и ухаживающего за ним. Может ли это продолжаться долго или вопрос вообще не в этом? Пусть продолжается долго, важно совсем не это, а другое.

«Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие».

«Клин клином вышибают», говорит мудрая пословица. Смерть брата и необходимость поддержки матери вернули к жизни Наташу, после смерти князя Андрея уже потерявшую смысл жизни окончательно.

Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что-то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что-то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней.

Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню.

Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни — любовь — еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь. Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей.

И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.

Освобождение Пьера, снятие напряжение тела и души, и болезнь – как расслабление, реакция организма и, все-таки, выздоровление:

Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все-таки выздоровел.

Философия и концепция жизни стала сильно проще. Интересные мысли про свободу, в т.ч. как свободу от цели и противопоставление свободы и веры:

То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это-то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие. Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, — не веру в какие-нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде.

И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос — зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.

Изменение в отношениях с людьми. Терпимость, толерантность, говоря языком более современным:

…со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по-своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях.

Авторское мнение о роли в семье и поведении умной женщины. Не той, которая без умолку говорит, спорит, доказываю свою правоту и значимость, а той, которая своим умом, чувством и тактом правильно направляет на свершения мужчину, становясь с ним единым целым.

Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, — не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины.

Отношение к людям не по оценке людей:

Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.

В конце книги собраны рассуждения Толстого, где в большей степени, чем по ходу повествования переплетается история, политика и дипломатия, военная стратегия, нравственность и, конечно, философия.

Вот, в частности, цитата об ограниченности возможностей человеческого разума.

Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, — то уничтожится возможность жизни.

Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.

Отношения мужа и жены, на примере отношения Николая и графини (после замужества) Марьи показаны как один из вариантов возможной гармонии в семейных отношениях:

… думал Николай; но это неустанное, вечное душевное напряжение, имеющее целью только нравственное добро детей, — восхищало его. Ежели бы Николай мог сознавать свое чувство, то он нашел бы, что главное основание его твердой, нежной и гордой любви к жене имело основанием всегда это чувство удивления перед ее душевностью, перед тем, почти недоступным для Николая, возвышенным, нравственным миром, в котором всегда жила его жена.

Второй пример гармонии супружеских отношений – Пьер и Наташа, пример отношения глубокого чувства взаимопонимания, выраженного часто совершенно простыми словами. Автор сравнивает со сном:

Как в сновидении все бывает неверно, бессмысленно и противоречиво, кроме чувства, руководящего сновидением, так и в этом общении, противном всем законам рассудка, последовательны и ясны не речи, а только чувство, которое руководит ими.

Богатство — бедность, слава — неизвестность, власть — подвластность, сила — слабость, здоровье — болезнь, образование — невежество, труд — досуг, сытость — голод, добродетель — порок суть только большие или меньшие степени свободы.

Постепенность представления о большей или меньшей свободе и необходимости в этом отношении зависит от большего или меньшего промежутка времени от совершения поступка до суждения о нем.

Для того чтобы представить его себе свободным, надо представить его себе в настоящем, в грани прошедшего и будущего, то есть вне времени, что невозможно…

В заключение стоит лишь сказать, что «Война и мир», безусловно, — не имеющее аналогов в мировой литературе произведение. Произведение, где ярко описаны все чувства человеческие и критические события жизни человека – как жизни духовной, так и жизни в обществе: рождение и смерть, любовь и измена, вера и неверие, надежда и отчаяние, родственные чувства, тяга к правде, суета и одиночество, страх и бесстрашие, подвиг и подлость, фальшь и искренность, мысли и чувства, война и мир. Да, «Война и мир» — это книга, которую можно и нужно читать многократно, чтобы чаще думать о вечных ценностях, учиться жить и чувствовать по-настоящему, быть человеком.

Описание

цель: провести исследовательскую работу и ответить на вопросы:

1. Как давно обозначилась проблема утери нравственных ценностей?
2. Вопрос о нравственности актуален лишь в рамках конца ΧΙΧ – ΧΧΙ в.в. или проблему поднимали ранее?
произведения, на которые опиралась в ходе исследовательской работы: И.С. Тургенев «Ася»
Н.В. Гоголь «Ревизор»
А.С. Грибоедов «Горе от ума»
А.С. Пушкин «Евгений Онегин»
М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»
Н.В. Гоголь «Мертвые души»

Работа состоит из 1 файл

• название реферата: «Нравственные ценности в произведениях русской литературы ΧΙΧ века»

• причина выбора темы: во все времена был и остается актуальным вопрос о нравственных проблемах личности, утеря нравственных ценностей в обществе – это одна из вечных проблем

• цель: провести исследовательскую работу и ответить на вопросы:

1. Как давно обозначилась проблема утери нравственных ценностей?

2. Вопрос о нравственности актуален лишь в рамках конца ΧΙΧ – ΧΧΙ в.в. или проблему поднимали ранее?

• произведения, на которые опиралась в ходе исследовательской работы: И.С. Тургенев «Ася»

Н.В. Гоголь «Ревизор»

А.С. Грибоедов «Горе от ума»

А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»

Н.В. Гоголь «Мертвые души»

• Как писатель – реалист Тургенев в своих произведениях пытался изобразить особенности общественно-исторической ситуации середины ΧΙΧ века. Его интересует внутренний мир личности. Человек с его идеалами и переживаниями, поисками и надеждами всегда в центре внимания писателя. Необычной и даже странной кажется нам вначале Ася – главная героиня одноименного произведения. Несмотря на странности в поведении, Ася с первой минуты кажется нам обаятельной, искренней, интересной девушкой. Полюбив впервые, она не может этого скрыть и не знает, что же ей теперь делать. Поведение Аси так же трогательно непоследовательно, как сильна и решительна любовь, захватившая душу и сердце девушки. Нежность, доверчивость, самоотверженность Аси нередко озадачивает людей, привыкших жить в мире, полном лжи и трусости.

• Появление в 1836 году комедии «Ревизор» приобрело общественно важное значение потому, что своей комедией писатель призывал людей и читателей заглянуть в свою душу, задуматься об общечеловеческих ценностях. Влияние комедии «Ревизор» на российское общество было огромным. Фамилия Хлестаков стала употребляться как имя нарицательное. А хлестаковщиной стали называть любое безудержное фразерство, ложь, беззастенчивое хвастовство в сочетании с крайней несерьезностью. На мой взгляд, преодоление хлестаковщины в себе самом можно считать одним из основных путей самосовершенствования каждого из нас. Таким образом, можно утверждать, что, выведя в комедии обобщенные типы людей и отношений между ними, Н.В. Гоголь смог с огромной силой отразить в произведении жизнь современной ему России. Вдохновляемый идеалами высокого призвания человека, писатель выступил против всего низкого, прочного и бездуховного, против падения общественных норм человеческой морали.

• Комедия «Горе от ума» занимает особое место в ряду выдающихся произведений первой половины ΧΙΧ века. Произведение сыграло значительную роль в нравственном и общественно-политическом воспитании нескольких поколений людей. Оно пробудило в них стремление бороться с насилием, подлостью и безнравственностью. В образе главного героя, Александра Андреевича Чацкого, автор изобразил передового человека своего времени, воодушевленного возвышенными идеями, восставшего на борьбу против реакционного общества в защиту свободы, культуры и ума, ищущего новые, более совершенные формы жизни.

• В творчестве А.С. Пушкина роман «Евгений Онегин» занимает центральное место. Это произведение о том, как не сложилось взаимное счастье двух людей, которое было «так возможно, так близко». А виновато в этом несовершенное общество, навязывающее свои «пустые» ценности. Путь нравственного возвышения человека автор видит в улучшении этого общества через естественность и красоту отношений, которые уже недоступны между Онегиным и Татьяной.

• В романе «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтов затронул многие социальные, нравственные и философские проблемы, возникшие в среде дворянской молодежи 30-х г.г. ΧΙΧ века. Отличительной чертой этого времени стало отсутствие высоких общественных идеалов для поколения. Печорин действительно является героем своего времени, потому что он во многих своих проявлениях является слепком своего окружения, отражением нравственного убожества общества. И все же, на мой взгляд, именно люди, подобные Печорину, сумели вывести общество из этого болота зла, фальши, бесцельности существования.

• Поэма Н.В. Гоголя «Мертвые души» проникнута глубокой тревогой писателя по поводу искажения, которому подвергается духовный мир человека в мире душевладельцев. Автор располагает главы, посвященные помещикам, в особой последовательности – по степени деградации души, нравственных качеств своих героев. Полную деградацию человека Гоголь изобразил на примере Плюшкина. Автор по праву окрестил его «прорехой на человечестве». Сравнивая гоголевских помещиков, можно обнаружить в каждом из них свои пародии на ум, порядочность и сердечность. Но всех их объединяет одно – античеловеческая сущность, полное отсутствие духовности, их внутренний мир мелок и ничтожен.

• Огромную роль в становлении мировоззрения играет литература. Но, на мой взгляд, писательский талант неоднозначно влияет на позицию читателей. В наше нелегкое время, на перепутье столетий и дорого, все чаще выходят в свет книги, которые с трудом можно назвать литературными произведениями: дешевые боевики и детективы. Эти произведения переполнены пошлостью и вульгарностью. И невольно возникает вопрос: действительно ли мы стали такими бездуховными? Верю, что это только временное явление и лет через пятнадцать или двадцать все станет на свои места. Люди будут читать истинную литературу, несущую доброту и красоту, раскрывающую лучшие человеческие качества. Я убеждена в том, что люди не забыли о нравственности и ценят все то прекрасное, что дал им Бог

Текст С.С. Качалкова заставил меня задуматься над проблемой нравственных ценностей.

Размышляя над данным вопросом, автор рассказывает о Сергее Николаевиче Плетенкине, который "чтобы оправдать горючее, по дороге домой делал остановку возле центрального рынка и подхватывал попутчика" Писатель обращает особое внимание на радостные чувства Сергея Николаевича, когда он рассказывает своей семье о том, как ему несказанно повезло, так как в этот день он подвез одну женщину, которая заплатила ему пятьсот рублей да еще и оставила сдачу. После главный герой Вспоминает Наташу Абросимову, которая и являлась той женщиной "в кожаном пальто, стильных сапожках". Он вспоминает, как поступил с ней в школьные годы и ему становится стыдно.

Таким образом, С.С. Качалков приходит к выводу, что нельзя врать, ради собственной выгоды и благополучия.

Лермонтова "Герой нашего времени". Главный герой произведения Григорий Печорин совершал безнравственные поступки. На протяжение всей своей жизни он играл с чувствами людей. Он использовал их, для достижения собственных целей, даже тех которые его любили. Но тем не менее, сам Печорин был несчастен. Он постоянно гасил в себе проявление таких чувств, как милосердие и сострадание к окружающим, что и привело его к вечным страданиям.

Другой пример приведу из произведения Л.Н.Толстого "Война и мир". В образе Элен Курагиной писатель показал жизнь человека, не имеющего никаких нравственных ценностей. Многие мужчины, окружавшие героиню, были восхищены ее внешностью, однако никто не смог полюбить ее душу. Каждый поступок Элен является примером безнравственности. Она искусно манипулировала людьми, преследуя свои цели. В конечном счете, многие отвернулись от героини, поняв ее истинное лицо.

В заключении хотелось бы еще раз отметить, что счастлив тот человек, который совершает нравственные поступки.

Обновлено: 2018-03-10

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

Роман «Мастер и Маргарита» является наиболее значительным и сложным произведением М.А.Булгакова. В нём поднимаются важные жизненные вопросы, многие века стоявшие перед художниками слова: вопросы Добра и Зла, подлости и коварства, свободы и несвободы, смысла жизненного счастья, любви и ненависти, истины и лжи.
Булгаков изображает в своём произведении целую галерею незабываемых образов. Мир земной представлен людьми обыкновенными, с обычными, повседневными заботами и мелкими страстями. Это люди несвободные, живущие по установленным планам и зависящие от узаконенных установок. Мир их материалистических размышлений ограничивается коммунальной квартирой и личным опытом. Они не верят в библейские и потусторонние временные измерения. Это неверие в предсказуемость судьбы привело к болезни Ивана Бездомного, попавшего в клинику Стравинского, и к гибели Берлиоза – человека без фантазии, догматика, признающего лишь общепринятые истины. В «земных главах» властвует главная для всех инструкция: «положено – не положено». Здесь «положено» говорить только разрешённые слова, действовать только в дозволенных пределах. Булгаков, живя в таком обществе, прекрасно понимал ценность свободы.
«Свобода и несвобода» в философском аспекте поставлена в спорах Иешуа Га-Ноцри с могущественным римским прокуратором Понтием Пилатом. В душе его происходит борьба человеческого и должностного. Пилат, как государственный человек, вынужден делать то, что расходится с его человеческой совестью, хотя и соответствует идее государственности. Он, дослужившись до большого чина, переродился, стал бояться за карьеру. Власть не только возвышает человека над людьми, но и делает его своим рабом. Душевные человеческие порывы уступают место рассудочному политиканству. Несвобода берёт верх над свободным волеизъявлением.
Пилат, будучи умным человеком, прекрасно понимает величие собеседника, его талантливость как врача телесного и духовного, которого ни в коем случае нельзя убивать. Но является прямым виновником его смерти, так как общественное мнение толпы, на которое он переложил свою вину, расходилось с его личными симпатиями. Зло, совершённое им, не пройдёт бесследно. Он обрёк себя на вечную иллюзорность существования.
Независимость разума и духа Иешуа Га-Ноцри, недоступная для простых смертных, тем значительней, что исходит из добрых побуждений, из любви и веры к человеку. Главное для правдолюбца – делать людям добро, не держать «камня за пазухой», уметь прощать заблудших врагов. Он даже хлопочет перед духом Зла за Маргариту, отдавшую Дьяволу свою душу во имя любви. Важна, по его мнению, духовная сторона, которую-то как раз и нужно развивать. Он верит людям, надеется на их духовное возрождение.
По принципу антитезы рассматривается проблема Добра и Зла, так или иначе затрагивающая все образы романа и особенно Воланда. Именно с ним связан эпиграф ко всему произведению: «…так кто же ты, наконец? – Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Воланд, прежде всего, наказывающая сила по отношению к тем, кто пропагандирует несвободу, к людям подлым и корыстным, и совершающий благо по отношению к честным и справедливым. Он даже может простить трусливого человека, например, Понтия Пилата.
Воланд знает цену всему: невежеству и бездуховности, демагогической рассудочности, страсти к деньгам. Он признаёт и то, что по-настоящему истинно и ценно – творчество Мастера, любовь и достоинство Маргариты, раскаяние Понтия Пилата. У него нет презрительного отношения к людям.
Образ Мастера не совсем чётко обрисован в романе. Но он решил для себя главную проблему: что первично и что вторично – Добро или Зло. Доброе, утверждает его герой Иешуа, высвободит из человека злое энергией доброты, словесным убеждением, а не силой власти, ибо такая власть является орудием насилия.
Маргарита - сильная и цельная натура. Она ради встречи с любимым готова даже стать ведьмой и быть королевой на балу у Сатаны. Богатство, комфорт – не это всё нужно Маргарите. Встреча с Мастером дала ей то, чего не хватало для счастья: любовь. Только после встречи с любимым она обрела смысл жизни.
Таким образом, проблемы, поставленные в романе, дают богатую пищу для размышлений. Написанный несколько десятилетий назад, он и по сей день не потерял своей актуальности.

Формирование нравственно-эстетических ценностей у учащихся на уроках литературы

Нравственная сила, как и мысль, безгранична.

О. Бальзак

Современное положение общества характеризуется не только мировым кризисом, но и кризисом духовным. Ученые, философы, социологи, педагоги уже на протяжении не одного десятилетия бьют тревогу по поводу нравственной деградации нации: грубость, цинизм, алкоголизм, наркомания, проституция широко распространились по всей России. Сказанные Ф.Тютчевым еще в 19 веке слова «не плоть, а дух растлились в наши дни», как нельзя лучше характеризуют нашу современность. В современной России осознается падение нравственности молодежи, что означает смену ценностных ориентаций людей под влиянием различных обстоятельств. Что же такое нравственность? Нравственная ценность?

Нравственность - это правила, определяющие поведение, духовные и душевные качества, необходимые человеку в обществе, а также выполнение этих правил. Нравственные ценности - это набор ценностных установок, которые в будущем становятся нравственными правилами поведения. Благодаря этим установкам, мы стремимся к добру, проявляем любовь к людям, природе, Родине, своему народу. Главная ценность - это личность, со своим внутренним миром, интересами, потребностями, способностями, возможностями и особенностями. Становление человека предполагает не только развитие его умственных возможностей, но и усвоение системы общечеловеческих ценностей, составляющих основу его культуры.

Никогда не устареют слова А.Макаренко: «Дети – это наша старость. Неправильное воспитание – это наше будущее горе, это наши слезы, это наша вина перед другими людьми, перед всей страной». Нравственное становление детей, их жизненное самоопределение – важнейшая составляющая общественного развития. В условиях разрушения прежних ценностных ориентаций неизбежна снизился и воспитательный потенциал образовательных учреждений. И в этих сложных условиях школа была и остается одним из основных социальных институтов, обеспечивающих воспитательный процесс, нравственное совершенствование учащихся.

Педагогика занимает особое место среди гуманитарных наук, являясь наукой о воспитании человека. К. Д. Ушинский говорил: «Если педагогика хочет воспитать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его во всех отношениях». «Главную задачу воспитания, - пишет он, - составляет влияние нравственное». Цель духовно-нравственного воспитания - научить ребенка любить, явить ему примером, словом и делом всю высоту, глубину и полноту этого поистине Божественного чувства.

Великий поэт всех времен и народов Александр Сергеевич Пушкин сказал: «В начале жизни школу помню я». Этим самым он определил фундаментальное значение школы в развитии человека. Сознательная жизнь каждого из нас начинается здесь, здесь же формируется и наше сознание. Через школу проходят все люди, в своей совокупности образующие общество, страну, государство.

«На мой взгляд, хороший учитель – это не только тот, кто умеет вести урок и знает материал. Это еще и увлеченный воспитатель, способный организовать детей после занятий, научить чему-то доброму и полезному в жизни». Вот почему повышение воспитательного потенциала образовательного процесса и обеспечение условий эффективной реализации воспитания в образовательном учреждении является одной из ведущих задач реформирования структуры и содержания общего образования.

Безусловно, каждый учитель литературы мечтает о том, чтобы его воспитанники ценили книгу как величайшее открытие человечества, читали русскую классику, извлекая из неё нравственные уроки. «Литература помогает человеку отличить себя в толпе предшественников,- говорил Иосиф Бродский в своей Нобелевской речи. - Насущным хлебом литературы является именно человеческое разнообразие и безобразие. Книга даёт представление о том, на что сапиенс способен».

Сегодня наше общество поражено бездуховностью. Причину такого положения следует искать в недооценке воспитания, объектом которого является нравственное развитие детей. Именно воспитание определяется такими критериями, как: ценности, отношение, поведение, мораль и нравственность . Только немногие люди могут противостоять безнравственности. Остальные находятся в плену у всевозможных страстей. Воспитание (от древнерусского) – взъпътание, возвышенное духовное питание человека, связанное с умением извлекать спрятанное. Народная мудрость гласит: «Если думаешь о завтрашнем дне – сей зерно, если на десять лет вперед – сажай лес, если же на сто лет – воспитывай детей». Однозначного ответа на вопрос как воспитывать детей – дать невозможно, уж слишком много факторов и жизненных обстоятельств, которые влияют на выбор того единственно правильного решения, которое предопределит дальнейшее успешное развитие личности подрастающего человека. Воспитывать – значит помогать, содействовать тому, чтобы ребенок состоялся как индивидуальность, как личность.

Духовно-нравственное воспитание учащихся на уроках литературы -насущная проблема современности. В современных условиях на литературу как учебный предмет возлагается особая миссия - воспитание духовно-нравственной личности, обладающей высокой степенью сознания себя гражданином России. В общественной атмосфере сегодняшнего дня, когда романтизм не в моде, когда бескорыстие, милосердие, доброта, патриотизм стали дефицитом, духовно-нравственное возрождение человека - это проблема, от решения которой зависит будущее страны.

Целью моей педагогической деятельности является воспитание и формирование творческой, созидающей, волевой, несущей ответственность за свои дела и поступки личности, которая будет стремиться к духовному освоению мира, к самореализации.

Свои задачи я вижу в том, чтобы уроки литературы помогали:

формировать представление о духовном мире человека;

осознавать необходимость этих знаний для становления личности;

формировать умения оценивать и анализировать художественные произведения;

научить учащихся грамотному анализу прочитанного художественного произведения;

развивать потребность в чтении, в книге.

Для решения этих задач нужны условия, при которых необходимо:

■ создать комфортную обстановку, где ученик не чувствовал бы себя обделенным вниманием;

создать на уроках эмоциональную атмосферу увлеченности. А решаются все эти задачи через такие приёмы, как:

1.Внедрение на уроках русского языка и литературы форм и методов работы с текстом, способствующих духовно – нравственному развитию учащихся;
2. Подбор тематического текстового материала, транслирующего духовно-нравственные ценности, разработка способов практической работы с ним;

(следует отметить, что богатый материал отрабатывается с учениками при подготовки к ГИА, потому что все тексты на морально-нравственную тему)

В программе по литературе достаточно примеров нравственного поведения героев: в среднем звене – это сказки, былины, неиссякаемый источник нравов басни И.А.Крылова, произведения И.С.Тургенева, А.С. Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.В. Гоголя, А.П. Чехова, Л.Н. Толстого, А.М. Горького, В.Г Распутина, Л. Андреева, А.П. Платонова и других авторов, который учат доброте, честности, трудолюбию и любви к близким, к Родине. В старшем звене – это «вечные темы»: любовь, свобода, право жить; обличение самодурства, грубой силы и невежества; отношения «отцов» и «детей»; «война и мир»; тема ответственности народа и его руководителей за настоящее и будущее страны. Литература богата примерами высокой нравственности героев, которые помогают воспитывать социально – адаптированную личность российского общества.

Виды деятельности.

Поскольку процесс формирования ценностных ориентации учащихся на уроке литературы осуществляется через их деятельность. Выделяю основные виды этой деятельности:

Эстетический (формирование эстетического вкуса как ориентира самостоятельной читательской деятельности, формирование основных теоретико-художественных понятий для овладения анализом и оценкой литературно-художественных произведений);

Интеллектуальный (формирование и развитие умений грамотного и свободного владения устной и письменной речью, навыками логического мышления);

Познавательный (формирование системы гуманитарных и духовных понятий, составляющих основу научных знаний);

Творческий (создание творческих работ, проектов и т.п.);

Исследовательский (выполнение различных исследовательских

работ).

Не случайно преподавание литературы в пятом классе начинается с изучения фольклора. Фольклорные произведения доносят до читателей из глубины веков народные представления о таких важных этических категориях, как добро и зло, верность, преданность, любовь к Родине и предательство, отвага и трусость, и многое другое. Например, читая русские народные сказки, ребята должны понять, какие моральные качества сказочных героев народ одобряет и награждает, а за какие поступки наказывает. Задача учителя - направить анализ текста сказки на выяснение авторской (народной) позиции, по отношению к событиям и героям, привлекая при этом такие литературоведческие понятия (уже знакомые и вводящиеся впервые) как жанр, композиция, сюжет, постоянные эпитеты, сравнения, олицетворения. Таким образом, учитель начинает подготовку учащихся к целостному восприятию художественного произведения, к пониманию единства его формы и содержания, и в то же время определяет характеры героев и их оценку народными сказителями. Но не менее важно развивать такой элемент читательского восприятия, как эмоциональный отклик на поступки героев, помочь прямое выражение эмоций представить как осмысленную нравственную позицию. Ученик-читатель должен включаться в творческий процесс, прочитанное произведение служит в таком случае толчком к пробуждению творческого воображения. Например, после изучения русских народных сказок ученикам могут быть предложены следующие задания: творческие пересказы с изменением лица рассказчика, устное словесное рисование, составление киносценария по наиболее интересному, важному эпизоду, инсценирование части произведения, домысливание сюжета. Все эти формы ставят ученика "внутрь" художественного произведения, позволяют понять и принять (или не принять) мысли и действия героев, оценить их личности и сопоставить, а если нужно, и скорректировать свою точку зрения с точкой зрения народа.

Интересным и нужным, на мой взгляд, является и сопоставление русских народных сказок и сказок народов мира. Ученики понимают, что, несмотря на художественное своеобразие разных фольклорных миров, все сказки объединены близостью нравственных общечеловеческих ценностей.

Очень важно, чтобы ученики увидели, что этические народные принципы (доброта, честность, любовь к Родине, бескорыстная помощь другим людям, забота об окружающих, смекалка, находчивость) поддержаны и русскими писателями, подчеркнуть нравственное единство писателей и народа. Для этого необходимо предусмотреть в системе уроков и внеклассных занятий изучение литературных сказок (например, сказки А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, П.П. Ершова) и сказочных повестей (например, повести из цикла "Вечера на хуторе близ Диканьки" Н.В. Гоголя).

И фольклор, и древнерусская литература, и литература XIX - XX веков провозглашает патриотизм одним из главных нравственных качеств истинно русского человека. Защита Родины - главное дело в жизни и для героев русских сказок, и для русских богатырей, и для дружинников князя Игоря в "Слове о полку Игоревом", и для Тараса Бульбы ("Тарас Бульба" Н.В. Гоголя), и для Андрея Соколова ("Судьба человека" М.И. Шолохова) и т.д. Причем народ и писатели едины в создании этих образов, используют схожие средства и приемы художественной выразительности, чтобы сделать героев привлекательными как внешне, так и внутренне (необходимо обращать внимание учеников на использование постоянных эпитетов, сравнений, гипербол, подчеркивающих физическое и нравственное превосходство защитников Русской земли над захватчиками). Герои часто оказываются в ситуации нравственного выбора, и необходимо, чтобы ученики осознали, что авторы на стороне героев, выбирающих защиту интересов Родины в ущерб собственным нуждам, интересам. Поэтому самые различные виды работ при анализе художественного произведения обязательно включают задания, выявляющие нравственный аспект содержания произведения. Так, работа по характеристике литературного героя обязательно требует определения авторской позиции по отношению к персоналу, средств и приемов ее выражения. При этом следует особое внимание обращать на противоречивость, многомерность оценки писателем героев и событий, учить воспринимать позицию художника целостно.

Для достижения данной цели важно добиваться аргументации оценки героев и событий всем строем художественного произведения - от отдельного тропа до композиции, выделять основной конфликт произведения и прослеживать его развитие на всех уровнях художественной системы.

В различные формы итоговой аттестации (сочинения-рассуждения на литературную тему, вопросы устного экзамена по литературе, темы рефератов) включаю темы, ориентируемые на нравственную проблематику, например:

Нравственные уроки комедии Д.И. Фонвизина "Недоросль";

« Нужныли в жизнь со­чув­ствие и со­стра­да­ние?» (по рассказу Л.Андреева «Кусака», А.Платонова «Юшка»).

Проблемы чести и человеческого достоинства в историческом романе А.С. Пушкина "Капитанская дочка";

- Почему только два героя «Мёртвых душ» Н.В. Гоголя имеют биографию?

- И.А. Бунин заканчивает рассказ «Лапти», не раскрывая дальнейшую судьбу ребёнка. Как вы думаете, почему?

Тема совести в одном из произведений русской литературы.

Поэтому главные герои многих художественных произведений - молодые люди, ищущие цель и смысл жизни, формирующиеся как личности на протяжении развития действия произведения. Эти герои и их судьбы вызывают интерес у учеников, которые также на протяжении всех школьных лет проходят путь становления себя как личностей. Конечно, нравственные и философские искания молодых людей -героев произведений русской литературы зависят во многом от идей и проблем эпохи, в которую они живут, от политических, философских, нравственных позиций, занимаемых писателями. Поэтому жизненные перипетии Петра Гринева, Евгения Онегина, Григория Печорина, Евгения Базарова, Андрея Болконского, Пьера Безухова, Наташи Ростовой, на первый взгляд, могут казаться чуждыми и неинтересными современным ученикам. Но учителю совместно с учениками необходимо увидеть, что этические проблемы, волнующие молодых людей прошлых веков, являются вечными: проблемы чести, долга, верности слову; цели и смысла жизни; любви, дружбы, взаимопонимания, уважения чувств и мыслей других людей; проблемы взаимоотношений отцов и детей. И современным школьникам придется по мере взросления решать те же нравственные дилеммы, что и их предшественникам.

Таким образом, уроки литературы должны объяснить ученикам, как тяжела и напряженна внутренняя нравственная работа тех, кто стремится найти свое место в жизни, ориентируясь на этические моральные принципы предшествующих поколений. Судьбы лучших героев русской литературы подтверждают слова Л.Н. Толстого: "Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие - душевная подлость". Состоянию душевного поиска, нравственного самосовершенствования учеников и должны помочь уроки литературы.

Воспитывать душу и силу чувств

Не только труднейшее из искусств,

Но сверхважнейшее дело! – сказал поэт Асадов.

Пойми меня!- говорят глаза сидящего за партой школьника. - И тогда я, может быть, начну читать Маяковского, задумаюсь над судьбой А. Ахматовой, заплачу с Татьяной в ночном лунном саду…

А потом, возможно, именно они, книги, помогут мне не отчаиваться, найти себя, сделать правильный выбор на перепутье жизненных дорог…»