Многие верят, что имя человека в какой-то степени определяет его судьбу. В культуре каждого народа к выбору имени относятся очень ответственно.

О том, какие имена существуют в чувашской культуре и каким образом можно получить в наше время второе национальное имя, рассказал Олег Цыпленков, почётный председатель Союза чувашской молодёжи «Сувар».

Языческая традиция

Юлия Кудряшова, «АиФ»-Чувашия»: Откуда такая традиция - давать людям чувашские имена?

Олег Цыпленков. Фото: Из личного архива

У чувашей существует стародавняя традиция давать ребёнку два имени. Одно имя знали все. Второе - только родители. Есть поверье, что если дьявол будет искать человека с двумя именами, то не найдёт. Я подумал, что это может стать доброй традицией нашего союза. Чтобы вступить в Союз чувашской молодёжи «Сувар», нужно принять чувашское имя. Но это не значит, что для того, чтобы принять второе имя, нужно вступить в ряды чувашской молодёжи. С нами ездят люди, которым просто интересна чувашская культура и история. Некоторые поначалу воспринимали обряд принятия второго имени как смену религии, были и его противники. Здесь я сразу говорю, что вопроса религии этот обряд совершенно не касается. Религию никто не меняет. Это дань древним чувашским традициям.

- Как получить чувашское имя?

Раньше по чувашским традициям имя ребёнку давали на седьмой день после рождения. В этот день приглашали всех родственников.

На столе обязательно были свежеиспечённый хлеб, творог, каша, варили пиво, резали барана - обрядовая пища. Обряд проводил самый уважаемый человек в деревне, старейший. Он спрашивал у родителей, какое имя они хотят дать ребёнку, или предлагал имя сам. Ребёнку выбирали «пысăк атте» и «пысăк анне», в православии это крёстные отец и мать. По обряду ребёнка передавали через стол его крёстным родителям.

Во время наречения ребёнка именем в четыре угла комнаты бросали хлеб. Старейший благословлял ребёнка. Считалось, что слова, сказанные им, обязательно сбудутся. Поэтому желали добра, успеха, здоровья. Если это был мальчик, то чтоб был годен для службы в армии, если девочка - чтобы была видной невестой.

Обряд принятия имени проходит вечером либо у памятного столба, либо у родника, либо около костра. Вступая в ряды членов «Сувар» или просто принимая второе имя, юноши и девушки дают в произвольной форме клятву чтить чувашские традиции, изучать историю народа, озвучивают имя, которое принимают, просят соратников называть по нему. Самым первым имя принял я. Мне дали имя Ултияр, что переводится с чувашского как предводитель.

На удачу

- И крёстных родителей выбирают?

Перед принятием имени молодые люди выбирают себе «пысăк атте» и «пысăк анне». Затем они втроём, взявшись за руки, совершают круг по солнцу вокруг столба или костра. После того как этот ритуал совершит каждый желающий принять имя, все становятся в один большой хоровод и совершают ещё два круга под песню «Алран кайми» (пер. бесконечный). Всего они совершают три круга. Обряд принятия второго имени на этом завершается.

Обряд принятия имени проходит либо у памятного столба, либо у родника, либо около костра. Фото: Из личного архива

- Расскажите, как правильно выбрать себе чувашское имя?

Ещё в 1906 году Магницкий выпустил книгу «Чувашские языческие имена». Там собрано около десяти тысяч имён с их значениями. Незаменимым помощником может стать и Интернет. А вообще, по именам можно проследить всю историю чувашского народа. Можно встретить чувашские имена и с русскими, и с исламскими корнями, есть даже иранского и кавказского происхождения. Если меня просят помочь в выборе, я спрашиваю, как звали в народе дедушку, например. В деревнях у каждого человека есть дополнительные прозвища. Меня звали Олег Чӗпе (пер. цыплёнок), например.

Молодёжь подбирает себе имя, чтобы звучало красиво. Люди постарше уже подбирают имена по характеру, по роду деятельности. С нами вместе выезжает много участников фольклорных коллективов, они выбирают голосистые имена: Чӗкеç (пер. ласточка), Шăпчăк (пер. соловей). Популярные мужские имена Атнер, Этнер, Кашкăр, Тимӗр, Аçтахар. Пинерпи, Нарспи, Илемли, Синерпи - очень красивые и звучные женские имена.

«Крепкий, как дуб»

Сейчас редко встретишь человека с таким необычным именем. Когда чуваши перестали называть детей национальными именами?

После христианизации чувашского народа национальные имена стали забываться, им на смену пришли другие имена. Хотя и русские имена очувашивались. Александра, например, среди своих звали Сашук. Таких примеров много. В советские времена было трудно получить свидетельство о рождении с чувашским именем. В отделе ЗАГС предоставляли список имён, которые можно дать ребёнку, среди них чувашских не было.

Чувашские женщины-христианки иногда всё же давали своим детям национальные имена. Моя бабушка была очень верующей, грамотной, что было редкостью для того времени, из богатой семьи. Её дети погибали в раннем возрасте. Отчаявшись, пятому ребёнку, мальчику, она дала имя Юман (дуб), чтобы ребёнок был таким же крепким. Он выжил. Есть одна мудрость у чувашского народа. Если дети погибают в младенчестве, то следующему нужно дать чувашское имя, тогда его будут оберегать чувашские боги, и он выживет.

Этому можно верить, а можно и нет. Как-то на одном торжестве я познакомился с пожилой женщиной. Её имя было Чӗкеç (пер. ласточка). Я спросил у неё, сколько до неё погибло детей у её родителей. Она была очень удивлена и рассказала, что, действительно, до неё погибло двое детей, после чего ей дали такое имя.

Давая имя ребёнку, часто выбирали тотемных животных, чтобы наделить ребёнка его качествами, для мальчиков это Юман («крепкий, как дуб»), Арăслан («смелый, отважный, как лев»), Упа («могучий, как медведь»), Аçтахар («сильный, как дракон»).

- Олег Михайлович, как вы считаете, можно ли возродить интерес к национальным именам сегодня?

Чувашский обряд имя наречения. Фото: Из личного архива

Многие члены нашего общества дают официально своим детям чувашские имена. Мой товарищ назвал своего сына Атнер. Другой товарищ назвал своего сына Атилла. Возникают определённые вопросы при крещении. В христианстве часто нет таких имён. Хотя и тут можно обнаружить иногда схожие имена.

Так, мы узнали, что в Древнем Риме был мученик Аттил. Ребёнка крестили его же именем. Примеров, когда детям дают чувашские имена, становится всё больше. У моих внуков христианские имена, на этом настояли их родители. В семье же я зову их Азамат и Атилла. Чем старше они становятся, тем больше им нравятся их вторые имена. Даже в детском саду одного из них уже все называют Азаматом.

- Интересно узнать, что кроется за замысловатыми именами?

Имя Азамат является исконно чувашским, хотя и у татар, и у башкир есть такое имя. Это имя можно расшифровать как «асамлă атте», что переводится как «таинственный или волшебный отец», а это есть Бог. В Грузии есть гора Арамази. Согласно чувашскому эпосу богатырь Улып жил именно около этой горы. Когда его окружили враги, уйти ему помог кузнец по имени Азамат. Он сковал для Улыпа мост от Кавказа до Волги.

По этому мосту и ушёл Улып вместе со своим народом. В чувашском языке радуга это «азамат кӗпере» (пер. мост Азамата). Имя Нарспи означает «рождённая в феврале», Нарпи - «солнцеликая», Пинерпи по-чувашски расшифровывается «пин хӗртен эсӗ пӗрри», что переводится как «единственная из тысячи девушек», Ахах Пи - «бриллиантовая» девушка. Чувашские имена не только красивые и звучные, но и своим значением оказывают влияние на судьбу человека.

Союз чувашской молодёжи «Сувар» существует с 1992 года. Союз ставит своей целью и задачами пропаганду чувашского языка, культуры, традиций. Ведёт свою работу по сохранению и развитию чувашской культуры.

Народ чуваши - довольно многочисленный, только в России проживает более 1,4 млн человек. Большинство занимают территорию республики Чувашия, столицей которой является город Чебоксары. Есть представители народности и в других областях России, а также за границей. По сотне тысяч человек проживают на территории Башкирии, Татарстана и в Ульяновской области, чуть меньше - в Сибирских краях. Внешность чувашей вызывает множество споров у ученых и генетиков о происхождении этого народа.

История

Считается, что предками чувашей были булгары - племена тюрков, которые проживали с IV в. на территории современного Урала и в Причерноморье. Внешность чувашей говорит об их родстве с этническими группами Алтая, Средней Азии и Китая. В XIV веке Волжская Булгария прекратила свое существование, народ переселился на Волгу, в леса вблизи рек Сура, Кама, Свияга. Поначалу было явным разделение на несколько этнических подгрупп, со временем оно сгладилось. Название «чуваши» в русскоязычных текстах встречается с начала XVI века, именно тогда места, где проживал этот народ, вошли в состав России. Происхождение его также связывают с существовавшей Булгарией. Возможно, оно пришло еще от кочевых племен сувар, которые позже слились с булгарами. Мнения ученых разделились в объяснении того, что обозначало слово: имя человека, географическое наименование или что-либо другое.

Этнические группы

Народ чуваши расселялся вдоль берегов Волги. Этнические группы, проживающие в верховьях, назывались вирьял или тури. Сейчас потомки этих людей проживают в западной части Чувашии. Те, что селились по центру (анат енчи) располагаются в середине края, а селившиеся в низовьях (анатари) занимали юг территории. Со временем различия между субэтническими группами стали не столь заметны, теперь это народ одной республики, люди часто переселяются, общаются друг с другом. В прежнее время у низовых и верховых чувашей образ жизни сильно различался: по-разному строили жилища, одевались, организовывали быт. По некоторым археологическим находкам можно определить, какой этногруппе принадлежала вещь.

На сегодняшний день районов в Чувашской республике насчитывается 21, городов - 9. Кроме столичного, в числе крупнейших называют Алатырь, Новочебоксарск, Канаш.

Внешние особенности

Удивительно, но только у 10 процентов от всех представителей народа доминирует во внешности монголоидная компонента. Специалисты-генетики утверждают, что раса смешанная. Принадлежит преимущественно к европеоидному типу, что можно сказать по характерным чертам внешности чувашей. Среди представителей можно встретить людей с русыми волосами и глазами светлых оттенков. Есть и личности с более выраженными монголоидными признаками. Генетики подсчитали, что у большинства чувашей группа гаплотипов аналогична той, что характерна для жителей стран на севере Европы.

Среди других особенностей внешности чувашей стоит отметить невысокий или средний рост, жесткость волос, более темный цвет глаз, чем у европейцев. Естественным образом вьющиеся локоны - явление редкое. У представителей народа часто встречается эпикантус, особая складка у уголков глаз, характерная для монголоидных лиц. Нос по форме обычно короткий.

Чувашский язык

Язык остался от булгар, но значительно отличается от других тюркских языков. Его используют до сих пор на территории республики и в близлежащих областях.

В чувашском языке встречается несколько диалектов. Проживающие в верховьях Суры тури, по мнению исследователей, «окают». Этнический подвид анатари больший упор делал на букву «у». Однако четкие отличительные признаки на данный момент отсутствуют. Современный язык в Чувашии, скорее, близок к используемому этносом тури. В нем есть падежи, но отсутствует категория одушевленности, так же как и род существительных.

До X века алфавит использовался рунический. После реформ был заменен арабскими символами. А с XVIII века - кириллицей. Сегодня язык продолжает «жить» в интернете, появился даже отдельный раздел Википедии, переведенный на язык чувашей.

Традиционные занятия

Народ занимался земледелием, выращивал рожь, ячмень и полбу (разновидность пшеницы). Иногда на полях высеивали горох. С давних времен чуваши разводили пчел и употребляли в пищу мед. Чувашские женщины занимались ткачеством и плетением. Особенно популярны были узоры с сочетанием красного и белого цветов на ткани.

Но и другие яркие оттенки также были распространены. Мужчины занимались резьбой, из дерева вырезали посуду, мебель, украшали жилища наличниками и карнизами. Развито было рогожное производство. А с начала прошлого века в Чувашии всерьез занялись строительством судов, были созданы несколько специализированных предприятий. Внешность коренных чувашей несколько отличается от облика современных представителей народности. Многие живут в смешанных семьях, создают браки с русскими, татарами, некоторые и вовсе переселяются за границу или в Сибирь.

Костюмы

Внешность чувашей ассоциируется с их традиционными типами одежды. Женщины носили вышитые узорами туники. Низовые чувашки с начала XX века облачались в пестрые рубахи со сборками из разных тканей. Спереди был вышитый передник. Из украшений девушки анатари носили тевет - обшитую монетами полоску ткани. На голове носили специальные шапочки, по форме похожие на шлем.

Мужские штаны назывались йем. В холодное время года чуваши носили портянки. Из обуви традиционными считались сапоги из кожи. Существовали специальные наряды, одеваемые на праздники.

Женщины украшали одежду бисером, носили перстни. Из обуви также часто использовались лыковые лапти.

Самобытная культура

От чувашской культуры осталось множество песен и сказок, элементов фольклора. У народа было принято на праздниках играть на инструментах: пузыре, гуслях, барабанах. Впоследствии появились скрипка и гармонь, стали сочинять новые застольные песни. Издавна существовали разные предания, которые отчасти были связаны с верованиями народа. Перед присоединением территорий Чувашии к России население было языческим. Верили в разные божества, одухотворяли природные явления и объекты. В определенное время совершали жертвоприношения, в знак благодарности или ради хорошего урожая. Главным среди прочих божеств считали бога Неба - Тура (иначе - Тора). Чуваши глубоко чтили память о предках. Строго соблюдали обряды поминовения. На могилах, обычно, устанавливали столбы из деревьев определенной породы. Для умерших женщин ставили липы, а для мужчин - дубы. Впоследствии большая часть населения приняла православную веру. Многие обычаи изменились, некоторые со временем были утрачены или забыты.

Праздники

Как и у других народов России, в Чувашии существовали собственные праздники. Среди них Акатуй, отмечаемый в конце весны - начале лета. Он посвящен земледелию, началу подготовительных работ к посеву. Продолжительность празднования - неделя, в это время совершаются особые обряды. Родные ходят в гости друг к другу, угощаются сыром и многообразием других блюд, из напитков предварительно варят пиво. Все вместе поют песню о посеве - своеобразный гимн, затем долго молятся богу Тура, просят его о хорошем урожае, здоровье членов семьи и прибыли. На праздник распространены гадания. Дети бросали в поле яйцо и следили, разбилось оно или осталось целым.

Другой праздник у чувашей был связан с почитанием солнца. Отдельно существовали дни поминовения умерших. Также распространены были земледельческие обряды, когда люди вызывали дождь или, наоборот, желали, чтобы он прекратился. Большие пиры с играми и увеселениями проводились на свадьбу.

Жилища

Селились чуваши вблизи рек в небольших поселениях, именуемых ялами. Планировка расселения зависела от конкретного места жительства. На южной стороне дома выстраивались вдоль линии. А в центре и на севере использовался гнездовой тип планировки. Каждая семья селилась на определенном участке деревни. Родственники жили рядом, в соседних домах. Уже в XIX веке стали появляться деревянные постройки по типу русских сельских домов. Чуваши украшали их узорами, резьбой, иногда - росписью. Как летняя кухня, использовалось специальное строение (лась), выполненное из сруба, без крыши и окон. Внутри находился открытый очаг, на котором занимались приготовлением пищи. Вблизи домов часто строились бани, назывались они мунчами.

Иные особенности быта

До того момента, как главенствующей религией в Чувашии стало христианство, на территории существовало многоженство. Исчез также обычай левирата: вдову больше не обязывали вступать в брак с родственниками погибшего мужа. Количество членов семьи существенно сократилось: теперь в нее включались только супруги и их дети. Жены занимались всеми хозяйственными делами, подсчетом и сортировкой продуктов. На их плечи также возлагалась обязанность ткачества.

По существовавшему обычаю сыновей женили рано. Дочерей же, наоборот, старались выдать замуж попозже, потому нередко в браке жены были старше мужей. Наследником дома и имущества назначался младший в семье сын. Но у девушек также имелось право на получение наследства.

В поселениях могли быть смешанного вида общины: например, русско-чувашские или татарско-чувашские. По внешности чуваши не отличались разительно от представителей других народностей, потому сосуществовали все довольно мирно.

Пища

В связи с тем, что животноводство в крае было развито в малой степени, в пищу в основном употребляли растения. Основными блюдами чувашей были каши, (полбяная или чечевичная), картофель (в более поздние века), супы из овощей и зелени. Традиционный испеченный хлеб называли хура сакар, его выпекали на основе ржаной муки. Это считалось женской обязанностью. Распространены были также сладости: ватрушки с творогом, сладкие лепешки, ягодные пироги.

Еще одно традиционное блюдо - хулла. Так назывался пирог в форме круга, в качестве начинки использовали рыбу или мясо. Чуваши занимались приготовлением разных видов колбас на зиму: с кровью, с начинкой из круп. Шартан - так назывался сорт колбасы, сделанный из овечьего желудка. В основном мясо употребляли только по праздникам. Что касается напитков, чуваши варили особенное пиво. Из полученного меда делали брагу. А позднее стали употреблять квас или чай, которые были позаимствованы от русских. Чуваши с низовья чаще пили кумыс.

Для жертвоприношений использовали птицу, которую разводили дома, а также конину. На некоторые особые праздники закалывали петуха: например, когда на свет появлялся новый член семьи. Из куриных яиц уже тогда делали яичницу, омлеты. Эти блюда употребляются в пищу по сей день, и не только чувашами.

Известные представители народа

Среди обладающих характерной внешностью чувашей встречались и известные личности.

Вблизи Чебоксар родился Василий Чапаев, в будущем известный полководец. Его детство прошло в небогатой крестьянской семье в деревне Будайка. Другой известный чуваш - поэт и писатель Михаил Сеспель. Писал книги на родном языке, одновременно был общественным деятелем республики. На русский язык его имя переведено как «Михаил», но по-чувашски звучало Мишши. В память о поэте были созданы несколько памятников и музеев.

Уроженцем республики также является В.Л. Смирнов, уникальная личность, спортсмен, ставший абсолютным чемпионом мира по вертолетному спорту. Обучение проходил в Новосибирске и неоднократно подтверждал свое звание. Есть среди чувашей и именитые художники: А.А. Кокель получил академическое образование, написал множество потрясающих работ углем. Большую часть жизни провел в Харькове, где преподавал и занимался развитием художественного образования. В Чувашии также родился популярный артист, актер и телеведущий

2.3. Традиционные семейные отношения чуваш

Безусловно, чувашское родоведение и его источниковедение имеет свои особенности, диктуемые национальной самобытностью чуваш. Эти особенности важно знать и иметь в виду при изучении чуваш как народа.

По представлениям древних чувашей, каждый человек обязательно должен был сделать два важных дела в своей жизни: поухаживать за стариками-родителями и достойно проводить их в «другой мир», вырастить детей достойными людьми и оставить их после себя. Вся жизнь человека проходила в семье, и для любого человека одной из главных целей в жизни было благополучие его семьи, его родителей, его детей .

Особым почетом в чувашской семье пользовались родители.

Старинная чувашская семья (кил - йыш) обычно состояла из трех поколений: дедушки-бабушки, отца-матери, детей. В чувашских семьях к старикам-родителям и к отцу-матери относились с любовью и уважением, Это очень хорошо просматривается в чувашских народных песнях, в которых чаще всего рассказывается не о любви мужчины и женщины (как в очень многих современных песнях), а о любви к своим родителям, родственникам, к своей родине. В некоторых песнях рассказывается о чувствах взрослого человека, переживающего потерю своих родителей. С особой любовью и почетом относились к матери. Слово «амăш» переводится как «мать», но для своей родной матери у чувашей есть особые слова «анне, апи», произнося эти слова, чуваш говорит только о своей маме. Анне, апи, атăш — для чувашей понятие священное. Эти слова никогда не использовали в бранной речи или в насмешках.

О чувстве долга перед матерью чуваши говорили: «Ежедневно угощай мать блинами, испеченными на своей ладони, - и то не отплатишь ей добром за добро, трудом за труды». Древние чуваши считали, что самое страшное проклятье - материнское, и оно обязательно сбудется.

Жена и муж в чувашской семье. В старинных чувашских семьях жена была равноправна с мужем, и не было обычаев, унижающих женщину. Муж и жена уважали друг друга, разводы были большой редкостью.
О положении жены и мужа в чувашской семье старики говорили: «Хĕрарăм - кил турри, арçын - кил патши. Женщина - божество в доме, мужчина - царь в доме».

Если в чувашской семье не было сыновей, то отцу помогала старшая дочь, если в семье не было дочерей, то матери помогал младший сын. Всякий труд почитался: хоть женский, хоть мужской. И при необходимости женщина могла взяться за мужской труд и мужчина мог выполнять домашние обязанности. И ни один труд не считался важнее другого.

Дети в чувашской семье. Главной целью семьи было воспитание детей. Радовались любому ребенку - и мальчику, и девочке. Во всех чувашских молитвах, когда просят божества дать много детей, упомиыают ывăл-хĕр — сыновей-дочерей. Желание иметь больше мальчиков, а не девочек появилось позднее, когда землю стали распределять по количеству мужчин в семье (в XVIII веке). Вырастить дочь или несколько дочерей, настоящих невест, было престижно. Ведь по традициям в женский костюм входило много дорогих серебряных украшений. И только в трудолюбивой и богатой семье можно было снабдить невесту достойным приданым.

Об особом отношении к детям говорит и то, что после рождения первого ребенка муж и жена начинали обращаться друг к другу не упăшка и арăм (муж и жена), а ашшĕ и амăшĕ (отец и мать). И соседи начинали называть родителей по имени их первого ребенка, например, «Таливан амăшĕ - мать Таливана», «Атнепи ашшĕ - отец Атнепи».

В чувашских селениях никогда не было брошенных детей. Сирот забирали к себе родственники или соседи и растили их как своих собственных детей. И. Я. Яковлев в своих записях вспоминает: «Семью Пахомовых я считаю моей родной. К этой семье до сих пор я храню самые родственные теплые чувства. В семье этой меня не обижали, относились как к родному ребенку. Я долго не знал о том, что семья Пахомовых мне чужая. Только когда мне исполнилось лет 17 … я узнал, что это не родная мне семья». В этих же записях Иван Яковлевич упоминает, что его очень любили.

Одними из самых важных воспитателей детей были бабушки и дедушки. Как и у многих народов, девушка, выходя замуж, переезжала в дом к мужу. Поэтому обычно дети жили в семье с матерью, отцом и его родителями — с асатте и асанне. Сами эти слова показывают, как важны были для детей бабушки-дедушки. Асанне (аслă анне) в дословном переводе - старшая мать, асатте (аслă атте) - старший отец. Мать и отец были заняты на работах, им помогали старшие дети, а младшие дети, начиная с 2-3 лет больше времени проводили с асатте и асанне. Но и родители матери не забывали своих внуков, дети часто гостили у кукамай и кукаçи.

Все важные проблемы в семье решали, советуясь друг с другом, обязательно прислушивались к мнению стариков. Всеми делами в доме могла руководить старшая женщина, а вопросы вне дома обычно решал старший мужчина.

Самым важным воспитанием чуваши считали трудовое. Только на его основе можно было дать все остальные виды воспитания. Ленивый человек не станет трудиться, чтобы помочь кому-нибудь. Только трудом можно решить сложную задачу. Чтобы сделать что-то красивое — надо потрудиться. Самый лучший способ развития мышц — физический труд.

Чувашский ребенок уже с 5—6 лет начинал трудиться — помогать своей семье. По записям Г. Н. Волкова, в 50-х годах прошлого века чувашские ученые опросили старых людей 80—90 лет и узнали, какую работу они могли выполнять в 10—12 лет. Пожилые мужчины назвали 100—110 видов труда (например, колоть дрова, вить веревки, плести лапти, корзины, ремонтировать кожаную обувь, ухаживать за скотом, косить, жать, складывать стога, запрягать лошадь, пахать, боронить и т. д.), пожилые женщины — 120—130 видов (растапливать печь, варить еду, мыть посуду, убирать дом, ухаживать за маленькими детьми, прясть, ткать, шить, стирать, доить коров, косить, жать, полоть сорняки и т. п.).

Предки чуваш считали, что человеку нужно не просто любить труд, а иметь привычку, потребность трудиться, не проводить время впустую. Даже понятие «свободное время» в чувашском языке переводится не как «ирĕклĕ вăхăт» (ирĕк — свобода), а как «пуш вăхăт» — пустое время .

Свою трудовую школу маленький чуваш начинал рядом с отцом-матерью, бабушкой-дедушкой. Сначала он просто подавал инструменты и наблюдал за работой, потом ему доверяли «закончить» работу, например, отрезать нитку на шитье, до конца забить гвоздь. Подрастая, ребенок тянулся к более сложной работе и так постепенно учился всем ремеслам, которые знали его родители.

С раннего возраста каждому ребенку выделяли свои особые грядки, которые он сам поливал, полол, соревнуясь с братьями и сестрами. Осенью сравнивали полученный урожай. Были у детей и «свои» животные-детеныши, за которыми они сами ухаживали.

Так постепенно, посильным трудом дети входили в рабочую жизнь семьи. Хотя слова «труд» и «трудно» очень похожи, но труд на благо семьи приносил много радости.

Любовь к труду у маленьких чувашей проявлялась с ранних лет, и иногда они, подражая взрослым, могли перестараться в своем усердии и «потрудиться» не так, как надо. Например, взять и выкопать поздний сорт картошки раньше времени, недозревшим, да умудриться спустить его в подпол. Тут взрослые не знали, что делать, то ли хвалить, то ли ругать таких «работничков». Но, конечно, дети были серьезными и важными помощниками во всех делах семьи. Старинные традиции трудового воспитания до сих пор сохраняются во многих чувашских семьях.

Нравственное воспитание. Как приучить ребенка всегда поступать так, чтобы не навредить ни людям, ни себе? Маленький ребенок, появившись на свет, не знает, как надо жить, не знает, что такое хорошо, а что такое плохо. В древности у людей не было телевизоров, Интернета, разных журналов и видеофильмов. И маленький человек рос, наблюдая за окружающими его людьми и за природой. Он подражал и учился всему у своих родителей, бабушек-дедушек, родственников, соседей. А также смотрел на солнце, звезды, домашних и лесных животных, следил, как растут травы и вьют гнезда птиц и постепенно понимал, что всё на земле живет и трудится, что люди стремятся помогать друг другу, что человек тоскует без родины и что у всего на свете есть свой родной язык, и что ни одно живое существо не обходится без семьи и детенышей. Так маленький чуваш и получал нравственное воспитание.

После христианизации чувашей постепенно исчез обычай многоженства и левирата. Большие неразделённые семьи уже в 18 веке были редки. Основным типом семьи во 2-й половине 19 века стала малая семья. Мужчина являлся основным владельцем семейного имущества, жена владела своим приданым, самостоятельно распоряжалась доходами от птицеводства (яйцами), животноводства (молочными продуктами) и ткачества (холсты), в случае смерти мужа становилась главой семьи. Дочь имела право наследования наряду с братьями. Девушка готовила приданое с 12-13 лет. В хозяйственных интересах поощрялись ранняя женитьба сына и относительно позднее замужество дочери (поэтому часто невеста была на несколько лет старше жениха). Размеры современной семьи у чувашей в среднем больше, чем у русских (3,1 чел.). Сохраняется традиция минората (младший сын остаётся с родителями как наследник) .

Свадьба продолжалась 4-5 дней, проходила в домах невесты и жениха, а также одного из родственников-покровителей новой семьи (хайматлах). Основные её элементы: обращение старшего дружки с приветственным монологом к родителям невесты, выкуп ворот (символическая плата за въезд во двор невесты), плач невесты, переезд невесты в дом жениха. Первую брачную ночь молодые проводили в клети или другом нежилом помещении, где по обычаю молодая разувала мужа. Во второй день свадьбы совершался ряд обрядов (хождение новобрачной за водой, проверка её хозяйственных способностей). Последний день завершался обрядом снятия покрывала (пёркенчёк) с молодой. После свадьбы происходило посещение молодыми родственников мужа (сен сын кёртни) и новобрачной родительского дома (сурпан сари - буквально показ сурпана). Церковное венчание могло быть как до, так и после свадьбы, нередко спустя значительное время. Известны браки с похищением невесты (с её согласия или насильно). В конце 19 в. существовали различия в свадебных обрядах различных групп чувашей. У вирьял обряды стали упрощаться быстрее, чем у низовых чувашей. В 20 в. сохранились основные элементы традиционной свадьбы: поезд жениха, пир в доме невесты, ее увоз, пир в доме жениха - сочетающиеся с современными обрядами; часть обрядов исчезла (плач невесты, смена головного убора), другие приобрели игровой характер (выкуп приданого и др.) .

Чуваши: этническая история и традиционная культура / Афторы-сост.: В.П. Иванов, В.В. Николаев, В.Д. Димитриев. М.: Издательство ДИК, 2000.96 с.: ил., карт.)

Каховский, В.Д. Происхождение чувашского народа. - 3-е изд., перераб.- Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2003. - 463 с.

Данилов, В.Д. Павлов Б.И. История Чувашии (с древнейших времен до конца XX века): Учеб. пособие. - Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 2003. - 304 с.

Матвеев, А.Г. Мифы, традиции и обряды чувашей. Конспект лекций. Чуваш. ун-т. Чебоксары, 2002. 44 с.

-- [ Страница 1 ] --

А.И.Мефодьев

ЧУВАШСКАЯ

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Возникновение

Формирование

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное агентство по образованию

ГОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический

университет имени И. Я. Яковлева»

А. И. Мефодьев

ЧУВАШСКАЯ

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

ИСТОКИ, ВОЗНИКНОВЕНИЕ,

ФОРМИРОВАНИЕ

Монография Чебоксары УДК 82(091) ББК 83.83 (2 Рос - Чув) М - 549

Мефодьев, А. И. Чувашская детская литература. Часть 1:

истоки, возникновение, формирование / А. И. Мефодьев. Чебоксары: Чуваш. гос. пед. ун-т, 2008. - 200 с.

Печатается по решению ученого совета ГОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева»

В работе автор обращается к истории чувашского детского фольклора и зарождения детской литературы, исследует образ чувашского ребенка в автобиографических очерках С. М. Михайлова, М. Ф. Федорова, Н. М. Охотникова и И. Я. Яковлева.

Научный редактор доктор филологических наук, профессор Н. П. Петров

Рецензенты:

Ю. М. Артемьев, д-р филол. наук, профессор, зав. кафедрой русской литературы ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет им. И. Н. Ульянова»;

П. Н. Метин, д-р филол. наук, профессор, зав. кафедрой чувашской литературы ГОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева»;

В. П. Никитин, канд. филол. наук, доцент кафедры чувашской литературы ГОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева».

©Мефодьев А. И., 2008 © ГОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева», 2008 ВВЕДЕНИЕ Чувашская детская литература - органическая часть всего словесного искусства родного народа. Она родилась под его крылом, вместе с ним росла, накапливала силы и развивалась. За годы своей истории национальная детская литература добилась значительных успехов. Лучшие из лучших произведений стали достоянием российских и зарубежных читателей. В числе их авторов - П. Хузангай, Я. Ухсай, Г. Харлампьев, Л. Агаков, В. Давыдов-Анатри, Д. Кибек, А. Талвир, Г. Краснов, М. Юхма, Г. Луч, Г. Ефимов, Р. Сарби, В. Тарават, Ю. Семендер и многие другие. Наша детская литература помогает воспитанию в подрастающем поколении честности, правдивости, чувства патриотизма, интернационализма и национальной гордости, характера и воли, способности преодолевать трудности и препятствия, гражданского долга, любви к труду, словом, всех тех высоких качеств, которые составляют основу морального облика российского человека.

Детская литература своего профессионального роста и расцвета достигла не сразу и не вдруг. Она шла к этому постепенно, шаг за шагом, уверенно. Из каких же источников она зарождалась, какие трудности пережила в начале пути? Эти вопросы представляют большой интерес для ученых, педагогов, аспирантов, студентов, учащихся, для всех тех, кто имеет дело с детской литературой. Всестороннее исследование явлений начального периода развития литературы для детей создает основу для выявления ее состояния на следующих этапах истории, определения основных периодов ее формирования.

В чувашской художественной критике и литературоведении этой темы касался ряд ученых, педагогов и филологов. Так, профессор М. Я. Сироткин в своей монографии «Очерки дореволюционной чувашской литературы» (1948, 1967) в историческом аспекте исследовал некоторые детские произведения С. М. Михайлова, И. Я. Яковлева, К. В. Иванова и др. Профессор Е. В. Владимиров в книге «Обретения традиций»

(1982) анализировал переводческое мастерство отдельных детских писателей. И. А. Зотов в работе «Художественный мир Константина Иванова» (1979) раскрыл роль пейзажа в детских произведениях поэта. Наиболее весомым вкладом в изучение начального периода развития литературы для подрастающего поколения были труды В. Я. Канюкова «Дореволюционная чувашская детская литература» (1954) и «Основные этапы развития чувашской детской литературы» (1954), являющиеся первыми в национальной науке обобщающими исследованиями этой проблемы. После выхода этих трудов прошло более полувека.

За этот период в социально-экономической и культурной жизни общества многое изменилось. Задачей первостепенной важности в литературоведении сегодня является обновление. Происходит переосмысление многих сторон историко-литературного процесса.

Современная наука требует преодоления тормозящего воздействия сугубо классовых подходов к явлениям искусства, не признает стереотипов, готовых схем, идеологических и политических клише, ставит в исследованиях во главу угла приоритеты общечеловеческих ценностей.

В 2006 году вышел вузовский учебник проф. В. Г. Родионова «Чувашская литература», где с позиций современной науки поновому глубокоаргументированно рассматриваются художественные процессы, происходившие в XVIII-XIX веках в национальном словесном искусстве. В нем одновременно затрагиваются и некоторые проблемы детской литературы в период ее возникновения. Высказано в этом плане немало верных наблюдений и свежих мыслей. Однако автор учебника, оставаясь в рамках основного поставленного им вопроса, естественно не мог ставить перед собой цели охватить все проблемы, связанные с возникновением литературы для детей. Поэтому-то вопрос исследования зарождения детской литературы - одна из актуальных проблем чувашского литературоведения, требующая скорейшего своего разрешения, изучения и обобщения. Автор поставил перед собой цель попытаться систематизировать и обобщить накопленный чувашским литературоведением опыт, а также выявить закономерности и важнейшие тенденции художественного процесса в период формирования национальной детской литературы на рубеже XIX-XX веков.

Работа состоит из четырех глав. В первой из них повествуется о дореволюционном детском фольклоре. Вторая глава посвящена старописьменному периоду чувашского литературного языка и предыстории возникновения национальной литературы для детей.

Третья глава называется «Создание новой письменности и формирование детской литературы». В четвертой главе рассматривается образ ребенка в первых чувашских автобиографических очерках.

Вторая и третья главы, кроме общего обзора литературного процесса описываемого периода, включают в себя анализ творческих портретов наиболее видных деятелей дореволюционной чувашской детской литературы:

С. М. Михайлова, М. Ф. Федорова, И. Я. Яковлева, К. В. Иванова, Н. В. Шубоссинни.

Работа не претендует на роль исчерпывающего исследования по данному вопросу. Многие проблемы, поднятые в монографии, требуют дальнейшего углубленного изучения. Автор рассматривает свою книгу как одну из основных ступеней к созданию полной картины возникновения и формирования чувашской детской литературы.

При подготовке настоящего издания были учтены замечания и пожелания докторов филологических наук профессоров Ю. М. Артемьева, Н. П. Петрова, кандидата филологических наук доцента А. Е. Горшкова и членов кафедры чувашской литературы ЧГПУ им. И. Я. Яковлева (зав. кафедрой проф. П. Н. Метин).

I. ФОЛЬКЛОР - ЗОЛОТАЯ КОЛЫБЕЛЬ

ЧУВАШСКОЙ ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

До зарождения чувашской детской литературы ее познавательную и воспитательную функции выполняло устное народное творчество, характерное многотемьем, разножанровостью, богатством содержания и форм. Фольклор является одним из главных источников возникновения национальной литературы для детей. Устное народное творчество

Поистине золотая колыбель этой литературы.

Огромная роль в возникновении профессиональной детской литературы принадлежит детскому фольклору. Детский фольклор

Плод народной педагогики, рожденный огромным жизненным опытом народа в воспитании детей; плод, который растет и развивается вместе со всем устным творчеством народа, являясь неизменным спутником фольклора и бытуя в нем.

Детский фольклор является неотъемлемой частью чувашского устного народного творчества, объединяющей мир детей и мир взрослых, включающей целую систему поэтических и музыкально-поэтических жанров фольклора. Это произведения, созданные и исполняемые самими детьми, а также заимствованные ими у взрослых, но переработанные в соответствии с психологией и потребностями детского возраста.

Историю собирания и изучения детского фольклора начал С. М. Михайлов-Яндуш, записавший у народа и выпустивший в 1853 году первую детскую песенку «Синица» («Чи-чи касая»).

В дальнейшем в разные периоды и в разной степени принимали участие в этом деле Н. И. Золотницкий, В. К. Магницкий, И. Я. Яковлев, Г. Т. Тимофеев, И. Н. Юркин, К. В. Иванов, П. В. Пазухин, Н. И. Ашмарин, М. Д. Трубина, И. Д. Никитин, И. С. Тукташ, Г. Н. Волков, Н. В. Васильев, Г. Ф. Юмарт, С. Г. Ярославская и др. Наиболее весомым вкладом в науку был труд В. Я. Канюкова «Детский фольклор» («Ача-пача самахлахе», 1964), являющийся первым в чувашской фольклористике обобщающим исследованием детского фольклора.

Детский фольклор отличается разнообразием жанров, многотемьем, богатством содержания и высокой художественной формой. Чувашский детский фольклор представлен разными жанровыми группами.

Колыбельная поэзия (Сапка дулёнчисен поэзийё) включает в себя колыбельные песни (сапка юррисем) и утешительноразвлекательные стишки (йапатмалли сава-такмак). Колыбельные

Короткие песенки, созданные матерями или нянями для убаюкивания, усыпания младенцев. В них народ вкладывал свою душу, выражая свои думы и чаяния. Они проникнуты глубокой любовью родителей к детям, заботой об их будущем. В песнях народ стремится с ранних лет прививать детям любовь к труду, земле, Родине, учит их быть добрыми и трудолюбивыми, мастерами на все руки:

Чупса кайма чуппине.

Ыр 5ын пулма ырлахне.

Хороший бег тебе, чтобы успешно пробежать.

Счастья и блага тебе, чтобы стать добрым человеком.

Прямым свидетельством древнего происхождения колыбельных песен является образ сна, который выступает как живое существо: ыйха килче (сон пришел), ыйха пусре (сон сдавил), ыйха ве?ре (сон улетел).

Чувашские колыбельные песни отличаются подробным описанием образа зыбки. В числе персонажей - сам младенец, мать, отец, бабушка, дедушка, брат, сестра ребенка, птицы (сорока, грач, утка и др.), и т. д. В сюжет в основном заложены светлые моменты, добрые благоприятные эпизоды. Устрашительные ситуации и образы типа волка и змеи, смерти почти не применяются. Во многих произведениях данного жанра присутствует колыбельный запев («ачине-паппине» и его вариации). Исключительную роль в них играют различного рода повторы: аллитерации, ассонансы, синонимы, тавтологические слова и выражения и т. д.

Утешительно-развлекательные стишки, являясь второй частью колыбельной поэзии, как бы продолжают дело по воспитанию ребенка, начатое колыбельными песнями. По цели назначения их можно разделить на следующие виды: стишки для успокоения проснувшихся и плачущих младенцев; стишкиприласкалки, используемые во время кормления детей; стихи для «утьакка» (слова-восклицания при пестовании ребенка);

частушечки для приучивания к ходьбе; частушечки-щекоточки;

банные частушечки; частушечки для игр на пальцах; стишки, посвященные названиям дней.

В календарной поэзии (Календарь поэзийё) выделяются песни рождества (сурхури юррисем), масленицы (?аварни юррисем) и весеннего праздника «серен» (обряда изгнания из жилищ душ умерших).

* Перевод текстов с чувашского на русский язык, кроме особо оговоренных мест, выполнен автором.

Тексты-обращения, заклички (Чёну-йыхрав савви-юрри) поэтические обращения к окружающей природе и живому миру (к солнцу, воде, дождю, птицам, домашним и диким животным) и песни-призывы к сверстникам с приглашением чаще всего к играм и походам в лес за грибами, ягодами, орехами и т. д.

Произведения повседневной поэзии (Кулленхи сава-юра) соединительные стихи и песни, представляющие собой поэтические перечисления цепочки действий, явлений или событий, стихи-диалоги, бесконечные частушки (ве?сер такмак), стихи-небылички (пулмасла халап-такмак), плясовые стишки (таша саввисем). В репертуаре первых двух звеньев обнаруживаются песни взрослых или их реминисценции.

Характерным отличием стихов-диалогов является то, что в них ситуация начинается с малого, постепенно разворачивается, усиливается и приходит к неожиданным результатам.

Импонируют в них мастерски скомпонованные сюжеты и композиционная цельность. В стихах-небыличках развиваются совершенно невероятные с точки зрения здравого смысла события.

Например: одна коза съедает целую грядку капусты; заколют козу

Амбар заполнится мясом; амбар так велик, что невозможно даже слышать голоса жеребцов, стоящих в четырех его углах; лошадь кушает меньше, чем лягушка; лягушка прыгает в озеро и осушает его; озеро так велико, что даже парень не может пробежать вокруг него.

Игры и игровые песни (Вайа-выляв юррисем). В жанровом плане они подразделяются на простейшие игры (ансат вайасем), песни, посвященные началам игр (вайа пу5ламаш юррисем), в том числе молчанки (шап-шаприн саввисем), частушки-считалки и стихи-жеребьевки (шут такмакесемпе шапа саввисем), игрыжеребьевки (шапа ямалли вайасем); сюжетные игры (сюжетла вайасем), хоровод (вайа карти), другие игры (ытти вайасем). В играх детей нашли отражение многие стороны чувашской жизни, крестьянского быта, народного мировоззрения. Сами названия игр

- «Весенний сев» («Ака тумалла»), «Сеем коноплю и лен»

(«Кантар-йетен акмалла»), «Сенокос» («Ута?улмалла»), «Уборка капусты» («Купаста касмалла»), «Хлеб печем» («акар пе?ермелле») - говорят о связи игр с сельским бытом.

Дразнилки (Витлешу такмакёсем) - однострофные произведения, посредством которых высмеиваются пороки, передразниваются имена. Дразнилки выкрикиваются одним мальчиком (девочкой) или группой детей, сопровождаются пренебрежительными жестами. Содержание их чаще всего грубое, может быть неблагожелательное, в тексте встречаются непристойные слова.

Для дразнилок характерен резко акцентированный ритм:

Хеветура - тават ура, Текле ури - текелтура.

Феодора - четыре ноги, Ноги в перьях - точно шмель.

Поддевки-шутки (Шутсем) строятся или в форме вопросов и ответов, или в форме стишка со словесной ловушкой в конце, проговариваются быстро и часто имеют несколько композиционных линий. Они развивают внимательность и сообразительность.

Екитка, Микитка и Пощипай пошли на базар. Екитка с Микиткой вернулись домой. Один остался, упав с телеги. Кто упал?

Пощипай.

Давай, пощипаю.

Скороговорки (Хаварт самах) - труднопроизносимые стишки и фразы для быстрого повторения и проговаривания.

Они сочетают однокоренные или созвучные слова и обильны аллитерациями и ассонансами, должны произноситься выразительно, ритмично и быстро:

Алтар?алтар - ?ич 5алтар.

ичче калап - савап пултар.

Большая медведица - семь звезд.

Семь раз говорю - пусть будет благо.

Тайный язык (Варттан чёлхе) - текст, используемый детьми среднего возраста в своем кругу с тем, чтобы младшие не узнали его содержание. Для этого говорящий может, например, в начале, в середине или в конце каждого произносимого слова вставить однозвучные слоги и выражения, а тот, кому предназначен этот текст, мысленно отчленяет их, стараясь вникнуть в исходный смысл.

Сказки (Юмах-халап) - наиболее распространенный жанр чувашского фольклора. Среди самых любимых детьми - сказкинебылички (пулмасла халапсем), бесконечные сказки (ве?сер юмахсем), волшебные сказки (асамла юмахсем) и сказки о животных (черчун юмахесем). Вся система образов сказокнебыличек, как и стихов-небыличек (перепелочка, заяц, жеребенок), противоречит реальному миру. Все действия в них сплошные логические ошибки. Бесконечные сказки («Сказка ореха» («Майар юмахе»), «Сказка проса» («Вир юмахе»), «Сармантей») отличаются кумулятивностью, цеповидностью сюжета, в котором каждый эпизод связан с предыдущим и последующим, в конце может резко прерваться или вернуться к началу. Сказки о животных и волшебные сказки («Сказка козы»

(«Качака юмахе»), «Нога медведя» («Упа ури»), «Медведь и девочка («Упапа херача»), «Кукла» («Пукане»)) импонируют детям занимательностью сюжета, завораживающими образами, интересным содержанием, приключенческой направленностью.

Рассказы и басни (Калавсемпе юптарусем) - небольшие нравоучительные произведения, близкие по жанру к сказкам.

Сюжет их прост и краток. Это в основном диалоги двух героев, в числе которых могут быть дети, их родители, звери, птицы, рыбы, насекомые, неодушевленные предметы. Рассказывая о событиях, которые могут произойти в жизни, эти произведения учат осторожности, находчивости и сообразительности. Для них характерны намеки, иносказательность, ирония. В основу многих из них («Нет лучше матери» («Аннерен хакли?ук»), «Калач»

(«Кулача»), «Три рыбы» («Ви5е пула»)) положены пословицы и поговорки.

Таким образом, основы чувашской детской литературы заложены еще в фольклоре, в том числе и детском. В образцах фольклора накоплены многие мудрые мысли, порожденные многовековым опытом трудового народа. Чувашский фольклор определил и принципы изобразительности, и жанровые формы профессиональной детской поэзии, и сюжеты литературных сказок, рассказов и повестей, обогатил все жанры национальной детской литературы.

II. СТАРОПИСЬМЕННЫЙ ПЕРИОД

ЧУВАШСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

И ПРЕДЫСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ

ЛИТЕРАТУРЫ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Предпосылки зарождения чувашской детской литературы появились в середине XVIII века, в период старописьменной национальной литературы. По сути дела, литература для детей сделала свои первые шаги одновременно с взрослым словесным искусством родного народа.

У истоков возникновения всей чувашской литературы, в том числе и детской, в XVIII веке стояли церковники-просветители В. Г. Пуцек-Григорович и Дамаскин (Д. С. Руднев). Это - люди, имевшие высшее духовное образование, широкий кругозор и интеллект, руководившие духовными учебными заведениями в Поволжье, душой болевшие за улучшение нищенского положения народов этого края, стремившиеся оказать им всяческую помощь, провести при помощи церкви идеи русских просветителей XVIII века, прививать передовую европейскую и русскую культуру.

В. Пуцек-Григорович и Дамаскин, поставив перед собой цель заниматься просвещением народов Поволжья, хорошо понимали, что ее невозможно выполнить без профессионально подготовленных национальных кадров. А их не было. И они взяли эту миссию - подготовку педагогов - на себя. В те годы духовные семинарии, расположенные в Казани и Нижнем Новгороде, ежегодно принимали на учебу по несколько человек из «инородцев». В числе семинаристов были и чувашские ребята.

Старания В. Пуцек-Григоровича и Дамаскина сразу же принесли свои плоды. Во второй половине XVIII века впервые появились в печати (1767, 1781, 1795) три стихотворения на чувашском языке. Авторы их неизвестны. По предположению исследователей, их могли написать учащиеся Казанских духовных учебных заведений . На появление их оказывали опосредованное влияние просветители-проповедники В. ПуцекГригорович и Дамаскин.

Неизвестные авторы - молодые чувашские семинаристы посвятили свои стихи духовным отцам - правителю государства и руководителям духовных учреждений. Первое стихотворение, написанное одним из учеников Казанской новокрещенской школы от имени чувашских детей, посвящено Екатерине II и прочитано ей в 1767 году в доме «Иерусалим», находившемся на окраине г.

Казани. По жанру это панегирик с высокопарным стилем.

Пелместапар абирь тя минь барас парня.

Сана чиберь патша пора-мырынь Ання!

Доратныжан пиря пелместа мар халчень Тора хужу сюлдя пелзан и дах чечень, Памалых сяванжен, ни-минь с р х чон анчах, Парня вырня полдар вулда аппинь санах .

«Прекрасная царица, наша матушка, мы не можем придумать, Чем вознаградить тебя, за любовь твою к нам.

Мы, не ведавшие до сих пор Бога небесного, Познав его, преисполнились благости.

Отблагодарить за это мы ничего не имеем за собой, кроме душ наших.

Да пусть будут они тебе даром нашим»

(подстрочный перевод Н. Петрова) Поэт-учащийся при обращении к Екатерине II использует форму не множественного, а единственного числа («сана»

(«тебе»)). Это объясняется тем, что чуваши к самым близким и дорогим людям обращаются именно от единственного числа. По предположению автора, императрица России таким человеком и является. При характеристике ее автор стихотворения применяет эпитет «чипер». Этот термин на русский язык переводится как «прекрасный, красивый, хороший» . Поэт царицу называет матерью («ання»). Напрашивается философский вывод: люди, обращающиеся к человеку со словом «мать», считают себя его детьми. В данном случае учащиеся-чуваши новокрещенской школы относят себя к сыновьям Екатерины II. Глубокую благородность выражают они ей за то, что та помогла им «познать»

бога. «Отблагодарить за это мы ничего не имеем за собой, кроме душ наших, - признается далее лирический герой-повествователь, да пусть будут они даром нашим тебе».

Чувствуется, что начинающий поэт неплохо разбирался в технике стиха, недаром он в духовной школе проходил курс риторики. Произведение написано в силлабо-тоническом стиле.

Данное стихотворение является одним из первых чувашских поэтических произведений, написанных на внятном, профессиональном литературном языке, понятном детям как низовых, так и верховых чувашей. Его по праву можно считать стихотворением, открывающим историю не только всей чувашской, но и детской литературы, так как его авторство принадлежит учащемуся и в него вложены думы и чаяния чувашских детей далекого прошлого.

Перейдем к анализу второго стихотворения, автор которого также неизвестен. Это произведение, датируемое 1781 годом, произнесено на торжественном вечере по случаю открытия

Казанского наместничества:

Авал чошнЪ торе аслЪ аттЪзяне

Пит хораться бачче тюре сиррызене:

Эхаль сявах торень сивлыж пала Кулуг усле анне барать синь пирень, хоть тюрень, Рабазер и вашле, хош сявын сипзЪне Тувза кЪзык хиберь тюрдеть пирингонпе Конда чась пить кибзе тау тума сырЪ Селем тюрезем ыд! Лаих сяк ись бЪлЪ Чоньба пить килезе, торе сюр худбадер.

СюлнЪ пиринь телеин Чиберне рабазыр .

В старину правитель нашим дедам, Угрожая, прививал свои наставления.

Несмотря на это, сейчас в согласии с духом Вновь великая мать вручает нам новый документ.

Это рождает интерес, воодушевляет наши души.

Прийти сюда почаще и отблагодарить Вас Милые приятели, это очень приятно.

Бог пусть даст от души сотни раз счастья, Безмерную красоту мира небесного.

(смысловой перевод мой - Мефодьев А. И.) Это стихотворение во многом напоминает предыдущее. Автор и здесь - учащийся духовной семинарии. Написано оно опять как посвящение. В центре произведения вновь образ Екатерины II («асла анне» («великая мать»), вручающей документ об открытии наместничества («парать 5ен хот пире»), воодушевивший души и сердца местного населения («тавса касак: хепертеттерет пирен чонне»).

Данное произведение близко к предыдущему и по структуре, и по технике стиха.

По предположению проф. В. Г. Родионова, это стихотворение мог написать обучающийся в духовной семинарии Никита Бичурин, будущий великий русский востоковед, увлекавшийся в тот период поэзией . По утверждению чувашского ученого, первоначально в тексте произведения пятой строки («Сана, атия, пу55апма, таву тума килетпер») могло и не быть. Она в данном случае звучит «прозаично, не согласуется с общей ритмикой стихотворения». Ее мог добавить при печатании к русскому варианту редактор издания .

Паян эпир айла тайнатпар:

–  –  –

Сей день мы, низко кланяясь, Все вместе радостно взираем на тебя.

Сей день мы очень веселимся, В день рождения твоего.

Тебе, отцу, поклониться пришли мы.

Слава тебе, отец, за обучение нас, Хвала тебе, что не оставил нас.

Будь счастлив до преклонных лет И будь здоров на много лет.

(подстрочный перевод М. Я. Сироткина) Как и предыдущие два стихотворения без авторства, это произведение несет форму посвящения, выражения благодарности высочайшему чину. Если в первом стихотворении главная героиня

Екатерина II - названа матерью, здесь главный герой - Амвросий

Назван отцом.

Таким образом, все три стихотворения объединяет одно общее: их авторы - учащиеся духовных семинарий, в их сочинениях - мысли и думы чувашских детей старшего возраста того времени, их первыми читателями и слушателями являлись их коллеги - чувашские дети-семинаристы. Эти стихи схожи по тематике (посвящение видным личностям), по жанру (панегирик с высокопарным стилем), по технике стиха (силлабо-тоника, ямб, мужские открытые рифмы). Их объединяет также структурная близость.

В вузовском учебнике проф. В. Г. Родионова значится поздравительная эпиграмма чувашского ученика из Казанской духовной академии А. М.

Алмазова, адресованная (1795) епископу Амвросию Подобедову, прилагавшему немало усилий к просвещению нерусских народов:

Едваль столь Александр* народов победил, * Хепер - радость, веселье из арабского хибер.

Александр - Александр Македонский Колико Пастырь! Ты ученьем просветил.

Ученым в книге приведен также ряд новых прозаических хвалебных текстов тех лет (1787, 1788, 1801), посвященных царям и другим дорогим людям, написанных неизвестными авторами воспитанниками духовных учебных заведений Казани и Нижнего Новгорода (14, 97-99). На взгляд исследователя, хвалебные слова, посвященные царю Александру I, мог написать в 1801 году П. И. Талиев, обучавшийся тогда в Казанской духовной семинарии .

В ходе учебы в Нижегородской духовной семинарии с хорошей стороны проявил себя Ермей Рожанский.

В 1748-1753 годах, как было уже отмечено, у руля Нижегородской епархии находился В. Пуцек-Григорович, который заметил одаренного чувашского мальчика Ермея Рожанского, помог ему поступить в семинарию и вовлек его впоследствии в научную и творческую работу. Под руководством В. Пуцек-Григоровича была создана первая грамматика чувашского языка, вышедшая в свет без указания имени автора, места и года издания. По утверждению профессора В. Г. Родионова, одним из авторов этой книги является Е. Рожанский .

В дальнейшем на развитие творческой деятельности Е. Рожанского наряду с В. Пуцек-Григоровичем оказывал также Д. Семенов-Руднев (Дамаскин), управлявший в 1783-1794 годах Нижегородской епархией. При его содействии в этот период в Нижнем Новгороде сложилась переводческая школа по переводу духовной литературы на языки народов Поволжья и Приуралья. Она объединяла молодых переводчиков-семинаристов от инородцев. Из чувашей в этой комиссии работали семинаристы Иван Татинский, Иван Русановский и Григорий Рожанский. Чувашскими и татарскими толмачами руководил Е. Рожанский. При содействии Дамаскина в 1784-1785 годах был составлен двухтомный «Словарь языков разных народов, в Нижегородской епархии обитающих», содержащий русскую, татарскую, чувашскую, мордовскую, марийскую лексику.

В дальнейшем по просьбе Дамаскина Е. Рожанский переложил на чувашский язык букварные тексты Л. Бакмейстера «Речи для перевода» (1773) и «Краткий катехизис» (1788), которые имели большое значение в возникновении и становлении чувашской детской литературы. До современного читателя дошли 23 таких текста. Все они адресованы представителям юного поколения. Эти речи Л. Бакмейстера по характеру и содержанию, стилю и структуре были удобными и доступными детям, обучающимся грамоте. Они представляют открытое описание основных качеств предмета или образа, которым посвящен текст.

В них показан окружающий детей мир природы. Речи написаны короткими, простыми предложениями, отличаются краткостью и логичностью, не утомляют малышей при чтении. Мысли в них предельно ясны, нет многословия, пустозвонства, излишества в описаниях природы, лишних эпизодов.

Все это переводчик сохранил в своих текстах. Они ничем не отличаются от оригиналов. Переложенные на чувашский язык речи звучат четко, живо и интересно. Чувашский ребенок их воспринимал как произведения, написанные на родном языке.

Первый блок речей скомплектован из названий чисел: от 1 до 22, 30, 40, 50, 60, 70, 71, 72, 80, 90, 99, 100, 200, 1000: пря, икЪ, висЪ, твата, пилик, олта, сиче, сакар, тухур, вона, вонберь, воникЪ, вонвисЪ, вонтвата, вонпилик, вонолта, вонсиче, вонсакар, вонтухур, сирим, сирим бирь, сирим икЪ, вутур, хирих, алла, отмал, ситьмель, ситмиль пря, ситмиль икЪ, сакарвона, тухурвона, тухурвона тухур, сюрь, икЪ сюрь, пинь.

Перевод произведен Е. Рожанским на доступном всем чувашам произношении. Чувашские дети впервые получили тексты для чтения и счёта на близком и понятном родном языке.

Вот сюжет, посвященный матери и детям: «Амыш чоптувать хувун ачазама. Онан чичизамра сють нумай. Опушка она ррадать»

(«Мать целует своих детей. У ней в титках много молока. Муж ее любит») . Рассказ рассчитан на то, чтобы дети, читая его, еще раз сосредоточили свое внимание на святости образа матери, на ее терпении и умении отдавать детям все, растить, воспитывать их.

Переводчиком мысли оригинала доведены до маленького чувашского читателя точно.

Предложения построены правильно:

подлежащие, сказуемые и другие члены предложения находятся на своем месте. В тексте присутствуют слова «ачисама», «чиччисамра», с не характерными для современного языка окончаниями «сама», «самра». По утверждению проф. Л. П. Сергеева, чуваши, живущие на границе нынешних Моргаушского и Ядринского районов, пользовались словами с аналогичными окончаниями. Со временем под влиянием литературного языка они утеряли первоначальную форму и приняли окончания «-сене», «-сенче» («ачисене», «ачисенче»). Так что Е. Рожанский правильно понимал и применял в переводе стиль народного языка своего времени.

Привлекает юного читателя текст, посвященный теме «Здоровые дети»: «Кузам твата ача шибах таза: пря козать, икши сигеть, висши ррлать, тватши колать» («Сии четыре мальчика все здоровы: первый бежит, другой скачет, третий поет, четвертый смеется») . Интересна также речь, посвященная теме «Отец и дети»: «Бичей санын сывлеть; йимак санан сюврать. АдЪй сЪрин сювармасть. Вул ^еть изЪь та сагал» («Брат твой чихает;

сестра твоя спит. Отец ваш не спит. Он ест и пьет мало) .

Ряд текстов посвящен предметам и явлениям природы. Вот строки, характеризующие образ птицы: «Сяга каик холян визЪть. Вул ларкалать сирь синче. Онан срнатсам хора, сумза сивче, хура вара кюдюк. Онан ювара шора симарда зам» («Эта птица летает тихо.

Она садится на земле. У ней перья на крыльях черные, нос вострый, а хвост короткий. У нее в гнезде белые яйца») .

Этот текст по построению и образности близок к жанру рассказа.

Главный герой - птица. О ней не раз слышали дети еще в народных сказаниях и песнях. Произведение рассчитано на то, чтобы, прочитав его, детвора закрепила свое восприятие мира, наслаждалась красотой пернатых друзей. Рассказ учит детей тому, что птицы являются неотъемлемой частицей живой природы, приносят огромную пользу ей и нуждаются в помощи и защите людей.

Большую ценность в информационно-познавательном плане для детей представляют строки о биологическом существе человека: «Сумза питьра вуда сирдЪ. ПердЪ икЪ ора, хараберьда аллара пиликшар порня. Сюсь сам ситнессЪ пось синче. Чильга шилъ замба сюварда. Сылдам алла хватларах солайран. Сюсь вурум синьзЪ да. Дон херлЪ. Шунузам сирип чол бак» («Нос по среди лица. У нас две ноги. На каждой руке по пять пальцев.

Волосы растут на голове. Язык и зубы во рту. Правая рука сильнее левой. Волос долог и тонок. Кровь красная. Кости крепки, как камень») . Чувашский перевод лаконичен и динамичен, просто и четко передает суть оригинала. В нем нет никаких отклонений от русского текста, лишних слов и выражений. Для переводного текста характерен литературно отточенный стиль, близкий и понятный для каждого чувашского ребенка.

В числе переложенных на чувашский язык имеются рассказы, посвященные рыбам: «Полазамъра кось сам бор, хулгазам вара суок» («У рыбы есть глаза, а ушей нет») , деревьям: «Йивусь синче симись сювюлчизам пызак да торат сам» («На дереве зеленые листья и толстые сучья») , луне «Оих срлдардан аслы, хвель дан вара кисинь» («Месяц больше звезды, а меньше солнца») . Эти и другие переведенные на чувашский язык строки по содержанию и форме также ничем не отличаются от оригинала, это лишний раз подтверждает глубокие знания Е. Рожанским специфики чувашского и русского языков, его высокое переводческое мастерство. Это справедливо отмечает также проф.

В. Г. Родионов .

В 1797 году появился в печати текст для выступления на чувашском языке в честь приезда в Нижний Новгород царя Павла Первого. А. В. Васильв и Г. Ф. Юмарт считают, что автором его является Е. Рожанский. По жанру его можно считать ритмической прозой, отличающейся ощутимой упорядоченностью ритма.

Этот прозаический текст во многом напоминает появившиеся до этого в печати три стихотворения, о которых мы говорили. Авторами и здесь, и там являются воспитанники духовных семинарий.

Одинаков у них жанр. Это - посвящение, восхваление выдающихся людей. Близки они по структуре, лексике и ритмике. В то же время прозаическое произведение отличается от стихотворных разнообразием изобразительно-выразительных средств. Проф.

В. Г. Родионов заслуженно называет его «жемчужиной»

художественной литературы XVIII века .

Церковники-просветители В. Г. Пуцек-Григорович и Дамаскин, а также их ученики-воспитанники оказали заметное влияние на расширение сети учебных заведений в Поволжье и Приуралье. Как было отмечено ранее, вышеуказанные деятели христианской культуры придавали большое значение комплектованию контингента учащихся Казанского и Нижегородского духовных семинарий за счет детей нерусских народов Поволжья и Приуралья, в том числе и чувашского.

В 1783 году Дамаскин организует в Нижегородской семинарии изучение языков народов Поволжья, в том числе и чувашского. Дело, начатое в XVIII веке видными церковникамипроповедниками, получает дальнейшее развитие в первой половине и середине XIX века их воспитанниками. В чувашском крае начали открываться новые учебные заведения или отделения с изучением родного языка.

Открытие в чувашском крае новых учебных заведений, охват детей различными формами обучения (школы, училища, академия), изучение в них чувашского языка способствовали появлению учебников, книг, словарей, учебно-методических пособий, научных трудов, активизации переводческого дела. Учащиеся Нижегородской духовной семинарии Г. Рожанский и И. Русановский в 1789-1790 годах написали учебник чувашского языка, состоящий из 130 уроков.

В 1804 и 1807 годах в Москве на чувашском и русском языках издана книга «Пичиксе катихизис, кугярна* чуваш зам вали чуваш чильгибе, чибер биляс жин тюре вырыс закон не и Тора килли юла на да. Хозанды школка замь ра 1803 сиол да, аг"а оих ра Сокращенный катехизис, переведенный в пользу чуваш на чувашский язык, для удобнейшаго им уразумения Православного христианского закона, с присовокуплением некоторых молитв, символа веры и десятисловия. В Казанской Академии, 1803 года, * Кугярна - 1угерна.

Апреля месяца». Первые 6 листов этой книги занимал букварь «Начальное оучение человеком, хотящим оучиться книг божественного писания». Проф. В. Г. Родионов считает, что перевод этой книги осуществлялся под руководством П. И.Талиева, работавшего тогда в Казанской духовной академии .

Данная книга переиздана и в 1853 году. Букварь знакомил с алфавитом, состоящим из 38 букв, совпадающими с буквами из грамматики Е. Рожанского («Гражданские письмена»). Здесь же приведены числа церковные (в буквах) и цифровые (1-20, 20, 30, 40, 50, 60, 70, 80, 90, 100, 200, 300, 400, 500, 600, 700, 800, 900, 1000, 2000, 3000, 4000, 5000, 6000, 7000, 8000, 9000,10000), перечислены знаки препинания. В 1832 году В.П.Вишневский под названием «Хотла вирянясшин чуваш чильги-бе» («Букварь для обучения чтению по-чувашски») создал свой вариант букваря. Он вместе с другими переведенными с русского языка материалами («Кюскя святой юмаге» («Краткая священная история»), «Кюсъкя катихизисъ» («Краткий катехизис»), «Десятисловие») вошел в учения»**.

книгу «Начатки христианского Букварь В. П. Вишневского, в отличие от предыдущих, заметно отличается в качественном плане. В нем, как и в ранних букварях, приведен алфавит, состоящий из 33 букв (на 5 букв меньше, чем в предыдущих). Буквы расположены в две колонки: в одну заглавные, в другую - строчные. В алфавите В. Вишневского, как и в алфавите Е. Рожанского, буква й отсутствует, хотя она в текстах книги употребляется: «Тора первей тувре сюдсяндалыгга сирьба юзавзыр» («В начале Бог сотворил небо и землю не устроенные») (с. 11). В колонках «Склады» алфавит четко и понятно разложен по слогам. Перечислены знаки, употребляемые в письме (острое ударение - |, тяжелое ударение - \, придыхательное - А, точка -., двоеточие - :, знак вопроса - ?). «Краткая священная история» и «Краткий катехизис», переведенные на чувашский язык В.

Вишневским, в течение 30 лет занимают роль учебного пособия по чтению.

Переводческое дело, основанное Е. Рожанским во второй половине XVIII века с его текстами «Речей для перевода»

Л. И. Бакмейстера (1773) и «Краткого катехизиса» (1788), получит дальнейшее продолжение в первой половине XIX века в творчестве многих толмачей. Так, И. Протопопов переложит на чувашский язык манифест, посвященный началу первой мировой войны (1812). А. Алмазов переводит с русского проповеди (1818).

Через два года (1820) он издает в Казани книгу под названием Начатки христианского учения или краткая священная история и краткий катехизис на чувашском языке: С присовокуплением кратких правил для чтения [Пер. В. Вишневского]. Казань: Университет. тип., 1832. - 149 с.; 19 см. - 120 экз. С 4-7 - Букварь для обучения чтению по чувашки.

«Слово о христианском воспитании детей». Эта книга, содержащая идеи, близкие народной педагогике, стала своего рода учебником для воспитания юного поколения того периода. В 1820 году в Казани же на чувашском языке в переводе П. Яблонского, Я. Березина, Я. Федорова и других выходит книга «Святое евангелие». В том же году в Петербурге издается текст Н. Базилевского «О цели библейского общества». В 1845 году священник Матвей Вишневский переводит на чувашский язык работу митрополита Дмитрия «Вопросы и ответы». Работали в роли переводчиков, как было уже отмечено, П. И. Талиев и В. П. Вишневский.

В первой половине XIX века заметно оживляется в чувашской культуре научно-исследовательская тенденция. Следуя положительному примеру В. Пуцек-Григоровича, Дамаскина, Е. Рожанского, активно подключается в это важное дело новое поколение, среди них В. П. Вишневский, П. А. Аноров, А. С. Протопопов, А. И. Артемьев и др.

Таким образом, возникновение чувашской детской литературы в значительной мере связано с именами В. ПуцекГригоровича и Дамаскина. Благодаря их усилиям чувашские дети получили возможность учиться в духовных учебных заведениях.

С их легкой руки в чувашском крае начали открываться школы и училища. Появилась молодая национальная интеллигенция, которая активно включилась в педагогическую и научную деятельность, в создание букварей и учебников для детей, в усиление переводческого дела. Все это создало условия для появления первых элементов детской литературы, авторами которых были учащиеся духовных учебных заведений, в том числе Ермей Рожанский, Никита Бичурин. В их творчестве преобладали духовная тема, жанры оды и панегирика, небольшие рассказы и очерки.

Новый толчок возникновению литературы для детей дало появление на небосклоне чувашской культуры С. МихайловаЯндуша. На его творчестве мы остановимся отдельно.

Детской темы коснулось и творчество В. И. Лебедева. Так, сведения о социально-бытовой жизни чувашских подростков, положении их в семье присутствуют в его очерке «Симбирские чуваши» (1850).

Рассказывая о дневных занятиях своих соплеменников в домоводстве и провождении времени, он пишет:

«Чуваши встают зимою очень рано, часа в три-четыре-пять, не позднее шести. Хозяин просыпается первым. Вслед за отцом встают все домочадцы; умывшись и выпив по ковшу воды, принимаются за работу, не оконченную прошлым вечером. Отец садится на нары, курит трубку, а сыновья отправляются на карду (скотный двор А.М.) убирать скотину и задавать корму. Девицы между тем впускают в избу кур, уток, а иногда гусей, кормят овсом, приносят в избу дров, воды. Хозяйка топит печку, начинает месить хлеба...

Вечером девицы сходятся на посиделки, затевают веселый разговор, начинают прясть лен или пеньку, шить или вышивать белье. Сыновья принимаются одни за лапти, а другие за починку оброток (конская узда без удил - А. М.), иные вьют веревки» . В. И. Лебедеву принадлежит цикл приключенческих рассказов («Звериная ловля у симбирских чувашей).

Огромное влияние на просвещение чувашей, а через него и на формирование литературы для детей, оказала общественнопросветительская и научная деятельность Н. И. Золотницкого (1829-1880), разработавшего собственную систему обучения на родном языке, развернувшего неутомимую работу по изданию и распространению чувашских книг. В 1867 году им составлен новый чувашский алфавит из 32 букв, который отличался от предыдущих - Е. Рожанского (1769) и В. Вишневского (1832) тем, что в нем впервые были учтены фонетические особенности родного языка. На основе своего алфавита Н. И. Золотницкий составил букварь «Чуваш кнеге» и первый печатный календарь «Солдалык кнеге» (1867), выпустил корневой чувашско-русский словарь (1875). Его букварь предназначался для пользования в начальном обучении чтению, письму и счету на родном языке. Он состоял из алфавита, материалов для упражнения в чтении, официальной части (молитв и заповедей), а также текстов для обучения счету. Букварь составлен с учетом особенностей строя народной речи верховых чувашей и насыщен текстами фольклора, чего не было в предыдущих книгах, выпущенных для детского чтения.

В пословицах и поговорках, народных изречениях, приведенных в букваре, много материала практического характера:

житейские советы, пожелания в жизни, поучения и наставления.

Примеры: Выгыт иртсэнь сирла татма каймассе - Вахат иртсен?ырла татма кайма??ё (По истечении времени за ягодами не ходят);

Ислемэзыр ларма намыс - Ё?лемесёр ларма намас (Стыдно сидеть, сложа руки); Сояна аякалла тюксэ-яр, тюррине кала - Суяна аяккалла тёксе яр, туррине кала (Ложь гони прочь от себя, говори правду); Халых исьне перь син туваймасть - Халах ё?не пёр?ын таваймасть (Мирное дело одному не под силу) (перевод В. Я. Канюкова). Таким образом, по сравнению с предыдущими букварями, книги Н. И. Золотницкого были шагом вперед. В то же время они имели и свои минусы. Написанные на основе старой чувашской письменности, они не всегда были доступными и понятными для детей; а также издавались на языке верховых чувашей, что затрудняло их восприятие низовыми чувашами.

СПИРИДОН МИХАЙЛОВ

Спиридон Михайлович Михайлов-Яндуш (1821-1861) славный сын чувашского народа, один из первых национальных этнографов, писателей, историков, ученых. Он создал основу чувашской научной школы, внес значительный вклад в науку и культуру родного народа. В число бесценных его творений вошли такие исследования, как очерки «Чувашские свадьбы» (1852), «О музыке чуваш» (1852), сборник «Чувашские разговоры и сказки»

(1853), «Капустники» (1855). В своих трудах он также освещал историю родного народа. Собирал и обрабатывал произведения фольклора. Им создано немало оригинальных художественных рассказов, очерков, легенд и стихов, отличающихся логичностью изложения, композиционной завершенностью и прекрасным стилем.

В литературном творчестве и научной деятельности С. М. Михайлова значительное место занимает детская тематика.

Творческое наследие его, связанное с детской направленностью, обучением и воспитанием подрастающего поколения, условно можно разделить на 4 взаимообусловленных блока: 1) идеи, посвященные организации работы образовательных учреждений среди инородцев; 2) описание форм и методов народного воспитания детей; 3) создание образов чувашского ребенка в художественной публицистике; 4) написание литературных и записывание фольклорных произведений с тем, чтобы включить их в список для детского чтения.

С. Михайлов проявил справедливое недовольство по поводу образовательной политики в стране среди нерусских народов, по этой части имел выверенные своим жизненным опытом взгляды и наблюдения, высказывал полезные советы и предложения. Им в свое время в императорское географическое общество была представлена, по его признанию, «довольно обширная статья о сельских приходских училищах» .

В статье «О приходских училищах в чувашских селах» он пишет:

«С учреждением Министерства государственных имуществ в чувашских селах открыты приходские училища, которых в каждом уезде находится от 5 до 10 и в которых наставниками определены или сами священники, или богословы, кончившие курс наук в духовных семинариях и поступающие в учителя до открытия себе священнических вакансий. Цель образования в них чувашлят состоит в том, чтобы развить между этим народом грамотность, а расторопнейших мальчиков приготовить на должности волостных и сельских писарей, занимаемые обыкновенно русскими» . Далее автор отмечает, что у наставников семинаристов мальчики учатся очень хорошо, потому что они постоянно могут ими заниматься в классах, а у тех - нет, так как они наряду с преподавательской работой заняты еще священническими обязанностями. В статье «От чего чуваши давятся и какие правительство должно принять меры для предупреждения этого явления» ученый с горечью сообщает, что в инородческих сельских училищах «большая часть наставников не занимается как должно своими учениками, другие по целому месяцу не бывают в классах, и даже из них есть такие, что двери училища постоянно находятся на замке. Можно сказать, что они числятся наставниками для одного только жалованья, а ученики приходят в училища для одного вида» . В этом же материале автор также подвергает справедливой критике порочную практику набора контингента учащихся без учета их желания получить образование. «Стараются записывать в ученики детей из таких семейств, которых не охотно обучать их, а добровольно желающих учиться грамоте отвергают для соблюдения своих интересов...

Писаря, старшины и некоторые из духовенства, вместо прилежания к просвещению чуваш, стараются как можно продолжать в них закоренелое невежество, дабы они с постепенным образованием не могли не перебить им дорогу на пути тунеядства и проч....» . В статье «Село Ишаки в Козьмодемьянском уезде» С. Михайлов предлагает разумно подходить к выбору территории для размещения приходских училищ. Настаивая на восстановлении в Ишаках закрытого недавно данного учебного заведения, он доказательно мотивирует, что «село Ишаки лежит на восточной стороне Козьмодемьянского уезда, а село Чермышево-Еласы - на западной; в первом находится священником славный чувашский проповедник А. А. Кречетников, а во втором - проповедник горных черемис, отец благочинный М. С. Кроковский, с возобновлением в Ишаках приходского училища, один из них просвещал бы на востоке чуваш, а другой на западе - черемис» .

Не оставался С. Михайлов равнодушным к дальнейшей судьбе окончивших приходские училища, хотел, чтобы они дальше развивались, обогащались новыми знаниями, повышали квалификацию по профессии, стали любимыми работниками среди населения. Он с болью в сердце констатировал, что поступившие после окончания приходских училищ опытнейшие мальчики, «будучи в полном распоряжении писарей и других старших должностных лиц,. более употребляются на частные домашние занятия, чем на письмоводство, отчего другие мальчики теряют и начатки воспитания, полученные в училищах. Сверх того, находясь под руками неблагонамеренных руководителей, чуждых всякого образования, они портятся и в нравственности: достигши какихнибудь 16-17 лет, усваивают себе все те пороки, какие имеют их руководители и прочие окружающие их безнравственные люди»

С. Михайлов считает целесообразным в крупных и богомольных чувашских селах, как Ишаки и Чемеево, открыть центральные училища с тем, чтобы чувашлятам дать духовнонравственное образование: «кроме чтения и писания, преподавать им церковные правила, дабы они лучше могли понимать о христианской религии, и притом учить их церковному чтению и пению» . В ученики он рекомендует записывать таких мальчиков, которые сами желают учиться, и не брать насильственным образом из корыстных видов. Тогда, несомненно, нашлось бы среди чувашей желающих учиться грамоте, им надо дать только хорошее направление.

С. Михайлов православным христианам в организации образовательного процесса предлагает брать в нужной мере пример и от раскольников, у которых грамота более развита, чем у церковных христиан, которые учат не только мальчиков, но и девочек.

Таким образом, С. Михайлов в своем творчестве охватил самые важные и разносторонние вопросы воспитания и обучения детей. Он с учетом всех фактов, обстоятельств политического, идеологического и социально-экономического положения родного народа разработал ценные рекомендации по искоренению среди чувашей невежества и суеверий, приобщению их к христианской идеологии, по преодолению произвола, беззакония, вымогательств, беспредела чиновничества среди них. В первом идеологическом блоке рекомендаций он предлагает семь мер, среди которых важнейшей является проповедь, пропаганда христианского учения на родном языке «инородцев» и развитие школьного образования.

Совершенно прав профессор В. Д. Димитриев, предполагающий, что «С. М. Михайлов стоял и за начальное обучения в школах на родном языке» и является в сущности «первым чувашским просветителем», предвосхитив в этом плане Великих педагогов народов Поволжья Н. И. Ильминского и И. Я. Яковлева .

С большим удовольствием и желанием С. Михайлов рассказывает в своих сочинениях о том, как чуваши в его пору занимались воспитанием своих сыновей и дочерей. Для каждой возрастной группы детей они имели свои формы и методы, подходы воспитания. Эта работа у них, как и у других народов, начинается с момента рождения ребенка и продолжается вплоть до вхождения его во взрослую среду. Это - процесс постоянный, непрерывный. С переходом от одной возрастной группы к другой ребенок получает дальнейшее развитие, обогащение за счет новых эффективных мер и технологий воспитания.

Основательно изложена данная проблема в статье «Краткое этнографическое описание чуваш», разделы которой посвящены рождению и воспитанию детей, занятиям, уходу за скотом и птицами, играм и праздникам, бытовой жизни чувашей. В ходе ознакомления с текстом статьи перед глазами предстает обобщенный образ чувашского мальчика и девочки середины XIX века с колыбельного возраста до их совершеннолетия, а также методы воспитания детей у чувашей того периода. Уже с зыбки чувашский ребенок получает благоприятное воздействие на него народной педагогикой. Родимое, национальное, дорогое вносится в его организм еще с молоком матери. «Мать питает свое дитя сначала грудью, а не соскою, как у русских» .

«С освобождением ребенка от пеленания одевают его в рубашку с красненьким воротничком» . Почему с красным? Потому что это - цвет жизни (красный и желтый, являющиеся символами древа жизни и солнца, - самые любимые цвета у этого народа).

В чувашской семье проявляется постоянная забота о здоровье ребенка. «Часто его моют, начиная от самого рождения, согретою в котле водою, а богатые даже с мылом, в ночвах тагана» .

В ряде случаев начинающего двигаться дитя «пускают на произвол, и в таком случае ребенок, ползая по избе, играет с собакою, кошкою или с ягнятами в зимнее время; часто колотится об пол при игре с животными, или сии последние царапают и бодают его, отчего он кричит так же, как и неприятели его - ягнята пудяк» .

При этом родители придерживаются двух целей:

первое - подготовить ребенка к самостоятельности в жизни;

второе - ознакомить его и сблизить с живой природой, окружающим миром.

Чувашский младенец с первых шагов начинает приобщаться к одному из трех основных духовных богатств родного народа песенному искусству. Так, «могущие вставать на ноги ребята по большей части сами качаются в зыбках, вставши и держась обеими ручками за край зыбки. Они при этом распевают так же, как и матери их: э-эх! э-эх!» .

Самостоятельность в жизни прививается ребенку в чувашской семье и во время обеда. «Когда ребенок отвыкает от груди и прорежутся у него зубы, то сажают его вместе с большими за общий стол, за которым он ест яшку наряду с прочими и, при неосторожном употреблении кушанья, обливается» . При этом ребенок ставится в равноправное положение со всеми взрослыми членами семьи. Родители обычно самые вкусные и калорийные продукты, имеющиеся в доме, подадут в первую очередь ребенку. «Мать, чтобы утешить малютку, когда он плачет, сулит ему яства (сыры и яйца - А.М.), говоря: "Не плачь, сынок" Ан магыр, увылым (или «дочка» хирим). "Принесу тебе сластей" Иза килям сана валли ненне, «сыр» чигыт или «яичко» сюмарда.

Ребенок радехонек, перестает плакать от сих посулов матери;

наконец, получивши кусок сыра, гложет его с большим удовольствием» . Проявляется по этой части забота о детях и по линии пап. «Отцы, когда бывают на базарах, привозят оттуда маленьким детям калачей, а богатые и пряников. Ребята от того в большом восхищении и готовы калачи и пряники есть с хлебом»

Дети чувашей, как и у других народов, в раннем возрасте заняты куклами. Изготовлением их, прежде всего, они занимаются сами. При создании кукол дети в основном используют подручный природный материал. Так, «маленькие девочки у чуваш делают куклы для игры не из тканей или материй каких-либо, а из разноцветных листьев, либо древесных, либо травяных, и украшают их полевыми или маковыми цветами из огорода» .

Чувашские дети с младенческого возраста находятся около работающих родителей: в доме, в огороде, в поле. «В рабочую пору небольшие, а в особенности грудные, дети берутся матерями с собою» . Они, по мере взросления, все больше и больше привлекаются к домашнему труду. Мальчики и девочки от 7 до 10 лет - самые активные помощники родителей по ведению семейного хозяйства. «Когда у чуваш ягнятся зимою овцы, то ребятишки выходят по ночам осматривать, не объягнилась ли овца, и когда найдут ягненка, несут его с восхищением в избу, и тот, который прежде всех нашел его, называет его уже своим ягненком» . Дети «помогают матери прясть арлама»

. «В рабочую пору ребятишки остаются домовничать киль пыхма... Оставаясь дома на воле, резвятся, поют песни, как на свадьбах, играют в дудочки. Между играми занимаются и дельным: дают корм приходящим с реки утятам кувагал сюры и гусятам хор сюры; собирают роняемые гусями и курами перья тюкь, которые наконец продают закупщикам и деньги оставляют у себя для покупки вышесказанных дудок и лакомств; сверх того под вечер, перед возвращением домашних с поля, встречают стадо и загоняют скотину на двор» .

После 10 лет характер выполняемых детьми работ постепенно усложняется. «От 10 лет мальчики начинают плести лапти и боронить, а 14 и 15 лет выезжают и пахать, в особенности из тех семейств, где нет работников. Зимой таковые мальчики ездят за дровами в лес, ходят за скотиною, словом, почти исправляют всю домашнюю работу; в свободное время некоторые ходят ловить зайцев тенетами, гнут на продажу дуги, делают салазки, а лет 18 считаются совершенными работниками» . А «девки лет 12 помогают матери в рукоделии, вышивают для рубах вороты сиога, а с 15 лет начинают и ткать холсты пир» . Они также участвуют в приготовлении продуктов питания для семьи. Так, «весною, когда покажется зелень, собирают снить сэрде и борщ балдран и с этою зеленью варят яшку, а на зиму довольно запасают балдрана на случай недостатка капусты» .

В жизни чувашских детей большую роль занимают игры и увеселительные мероприятия. Родители при этом всегда поддерживают их интересы. По мере увеличения возраста мальчиков и девочек сложнее и разностороннее становятся и характеры их развлечений. При этом они закаляются и крепчают физически, все ближе и ближе общаются с природой, с родимым краем. Дети «от 7 до 10 лет более играют на дворе и на улице;

катаются зимою на салазках, так что приходят домой только поесть;

можно сказать, что одна заря их выгонит, а другая вгонит.

Достаточно удивления, как чувашские дети переносят зимою холод:

в одних кафтанишках или в каком-нибудь худеньком полушубке им и горя мало. Весною ребятишки находятся почти постоянно на дворе, около журчащих ключиков, на которых ставят мельницы и тому подобные игрушки» . «Весною чувашские ребята увиваются более еще около берез, во множестве находящихся в околице каждой деревни и рассаженных дедами и прадедами.

Приманивает их к сим священным деревьям то, что чуваши выпускают из них сок, который тогда ребята пьют как единственный нектар» .

Каждое время года сулит детям свои прелести и радости.

«Зимою у чувашских девиц по ночам частые бывают посиделки, или сидки, олах, и собираются они по приглашению подруги, у которой отец с матерью уехали надолго в гости. Девки тут прядут арлатъ, распевая песни, а молодцы плетут лапти, вьют веревки, другие же курят только трубки да играют на гуслях.

Посидевши довольно за занятиями, они, наконец, бросают дела и принимаются играть. Любимая их игра в лычки пожытла...

Бывают на посиделках много ребятишек, которых старшие пугают, нарядившись тайно каким-нибудь чудовищем или пугалою...» . «В Рождество или пред Рождеством дня за два холостые и девицы, собравшись в одно место вместе с ребятишками обоего пола, ходят вечером по домам с гуслями и пузырями и в каждом доме, в который придут, кричат сорых оры... и кидают по горсти орехов, а за неимением их дубовые желуди иггелъ или горох. Ребятишки при сем случае бросаются на пол подбирать добычу, толкая друг д р у г а. » . На масленице «холостые и девицы разъезжают на санях с колокольчиками по окольным деревням. Ребятишки катаются с гор на салазках сонаска» . «В летние ночи мальчики более бывают при конских табунах, которые они пасут на подножном корму, а у кого нет сыновей, там выходят в табун сами отцы или посылают дочерей. Мальчишки и девки в табунах во всю ночь поют песни, как на свадьбах, и даже пляшут под звуки маленького пузыря, в который играет кто-нибудь из мальчиков, и хлопают в ладоши.

Старшие же мужчины, сидя у разложенного костра, курят трубки и рассказывают сказки и разные свои приключения, как и в лачугах в досужное время» .

Итак, данный публицистический материал С. Михайлова содержит основные формы и методы воспитания детей у чувашей в середине XIX века. Основное внимание уделялось народом трудовому, нравственному, патриотическому и эстетическому воспитанию подрастающего поколения. Чувашскому дитя с раннего возраста вплоть до его совершеннолетия активно прививались национальные черты родного народа. Первоначально, в колыбельном состоянии, эти добрые народные качества вливались в малыша с молоком матери. Впоследствии, в течение всех возрастных периодов, в детях плавно и настойчиво воспитывались самостоятельность, любовь к природе и родному краю, тяга к труду и другие положительные качества.

Ознакомившись со статьей С.

Михайлова, воочию убеждаешься в том, что формированию характера чувашского ребенка XVIII-XIX веков, выработке у него положительных национальных черт, добрых трудовых, нравственных и эстетических начал способствовали следующие факторы:

1) зыбка, любовно и искусно исполненная родителями или другими мастерами для новорожденного из качественного и привлекательного лубка, круглая, похожая «на гнездо большой птицы» ;

2) куклы, сделанные в большинстве случаев самими же детьми из подручного природного материала, способствующие развитию их мастерства и таланта и сближению с окружающими миром и природой;

3) национальные музыкальные инструменты: пузырь, гусли, ной и дудочки, звуки которых постоянно сопутствовали детям в их играх и потехах. Например, дудочки мальчики носили «за пазухою как необходимую утеху» ;

4) игры, проводимые разновозрастными детьми в разное время года на разной территории: на дворе, на улице, на горках, за околицей, на лугу, на лоне природы. Эти игры помогали мальчикам и девочкам закаляться физически, выработать в их характере дух дружбы и взаимопомощи, коллективизм и патриотизм, любовь к природе и родному краю;

5) праздники и обряды: сурхури, даварни, улах, димек, в которых активное участие принимали дети всех возрастов, выполняя каждый отведенную ему роль;

6) труд, посильный, разносторонний, отвечающий интересам детей всех возрастных групп, усложняющийся по мере вырастания мальчиков и девочек.

Данный материал С. Михайлова во многом способствует восстановлению образа чувашского ребенка и подростка тех далеких лет. Он дополняет новыми штрихами детский портрет самого автора, изображенный им в своем автобиографическом очерке.

В произведениях С. Михайлова заметное место занимают созданные им образы детей.

Это, во-первых, он сам - Спиридон (в автобиографическом очерке), далее - персонажи очерков-рассказов:

Вася («Злополучный сын»), Крки («Рассказ дедушки Ивана о жизни в прошлом и происхождении названия "вирьял"»), Палли («Рассказ дедушки Фрола о Пугачеве»), Олек («Выговор Матрены дочери Ольге за отлучку к пузырнику»).

Произведение «Злополучный сын» написано С. М. Михайловым в феврале 1860 года, представлено в Русское географическое общество и не было опубликовано. В советское время, в 1951 году, напечатано в переводе на чувашский язык в составленной М. Я. Сироткиным хрестоматии «Чаваш литератури (Октябрьти революцичченхи тапхар)». По жанру его так же, как и «Разговор на постоялом дворе», следует отнести к очеркурассказу. В основу сюжета положено документальное событие, взятое из жизни семьи тестя автора. Произведение имеет четкую структуру: зачин, концовку, завораживающий и интригующий сюжет, характерные для жанра рассказа.

В центре произведения - трагическая судьба 16-летнего русского мальчика Васи. Он - член многодетной семьи, младший из сыновей. Отец его в поисках счастья отправил вместе с немолодым приказчиком в дальнюю Сибирь на торговую службу.

По прибытии в Иркутск они познакомились с одной ловкой женщиной, которую приказчик принял к себе на должность экономки и стал с нею сожительствовать. Женщина, узнав, что ее дружок имеет при себе крупную сумму денег, обокрала его, а вину свалила на Васю. Так оклеветанный и опозоренный мальчик оказывается в тюремной камере, претерпевает страшные муки и страдания. Через два года Вася освобождается из тюрьмы и отправляется этапом на Родину. С большим трудом беспаспортный молодой человек добирается домой, где его вновь ждут неприятности, разочарования. Отца уже нет в живых. Ему и старшему брату Ивану грозит военная служба. И Василию придется пойти за свое семейство в рекруты, где для него начинаются новые трудности и тяготы. Молодой человек здесь полностью подрывает свое здоровье и вскоре совсем уходит из жизни.

С. Михайлов своим произведением хочет подчеркнуть, что в жестоком мире обмана и насилия, видимо, нет жизни честному, порядочному человеку. Его главный герой, скромный, искренний, трудолюбивый, заботящийся о своих родственниках, придерживающийся принципов «не мстить врагам и не воздавать злом на зло», сгорает в жестоком безжалостном мире капитала.

При создании образа Васи автор умело использует разнообразные изобразительные и выразительные средства. Среди них эпитеты (молодой, белокурый, невинный, беззащитный, несчастный, злополучный мальчик), сравнения («чист как голубь», «Вася, как честный гражданин», «Васю, как негодяя»), яркообразные формулировки («Получал кусок хлеба, который вкушал, обливая потом и слезами», «обливался горькими слезами», «нес крест по юдоли плачевной», «бросается на шею матери и плачет долго-долго, до тех пор, пока не затмились в растроганном его сердце все злострадания»), пословицы и поговорки («волки сыты и овцы целы», «деньги и камень долбят», «не пустишь душу в ад, не будешь богат»), церковно-христианские изречения («страх божий», «господь бог», «царствие небесное», «мир праху твоему», «вся цена креста»). Как юмор сквозь слезы звучат строки заключительной части произведения: «Вася, злополучный Вася, недолго служил царю: он помер в молодых летах. Вероятно, господь бог призвал его получить венец правды в царствии небесном, за тот крест, который он терпеливо перенес, на юных раменах» .

В диалоге «Рассказ дедушки Ивана о жизни в прошлом и происхождении названия "вирьял"», кроме самого старика, изображен еще один человек - Крки (Григорий). Это - скорее всего подросток-юноша. Сделать такой вывод позволяют следующие факторы. Во-первых, дед Иван называет его «ачам»

(«сынок», «молодой человек»). Во-вторых, дома у него есть отец, был и дедушка («мунази»). В-третьих, он задает пожилому человеку такие вопросы, которые может задавать только подросток (это - вопросы, касающиеся событий, происходивших не в период жизни самого молодого героя, а намного раньше).

Крки - любопытный, любознательный молодой человек.

Его интересует «жизнь чуваш в старину», история родного народа:

почему верховых сородичей его называют «вирьялами», почему раньше чуваши были намного чище и богаче нравственно, чем сейчас, почему они в былые времена выращивали высокие урожаи зерновых, получали больше дохода от пчеловодства и т. д.

Этот диалог-рассказ описывает взаимоотношения чувашских детей и их родителей середины XIX века, характеризующиеся обоюдным уважением и вниманием. Дедушка Иван при беседе с молодым человеком не держит себя высокомерно и надменно, не ставит свою персону выше молодого партнера по диалогу, разговаривает с ним как с равной собой личностью, сидит с ним за одним столом, проявляя гостеприимство, угощает его пивом. Он рассказывает ему о достижениях родного народа в хозяйственном строительстве в старые времена. А молодой товарищ внимательно слушает его, попутно задавая ему интересующие его вопросы.

Молодого человека беспокоит то, что некоторые положительные трудовые навыки и традиции, выработанные его соплеменниками в прошлом, ныне незаслуженно забываются. И молодой человек невольно задает старшему собеседнику вопрос: «Халь ма апла сиок?» («Теперь почему не так?»). После отрицательной характеристики дедом современной жизни и ее людей («Хальхи саман урих тюслю; халык та авалги эдем бек мар» («Теперешнее время иного рода; народ-то не таков, как старинные люди») у подростка вновь возникает беспокоящий его душу вопрос: «Ме?

Сют сяндалык пирях? Эдем да пир сюслю?» («Почему? Белый свет один и люди такого же рода?») . Из разговора Крки со стариком Иваном видно, что он горит желанием извлечь соответствующие уроки и выводы из этой задушевной беседы и готов участвовать лично в претворении в жизнь добрых трудовых устоев, патриотических и нравственных традиций родного народа.

При встрече с дедом Крки ведет себя скромно, деликатно и вежливо. Пришедши к старику, в первую очередь он здоровается («Лаих порнатны, Ювашка мучи, минь исляза ларадын?»

(«Здорово ли живешь, дедушка Иван, за какою работою живешь?»). При уходе домой с признательностью за полезную беседу поклоняется перед пожилым человеком («Сыва пол, рахмат сюкур тувара» («Прощай, благодарю за хлеб да соль»). Подросток хорошо понимает, что дети должны вести себя прилично перед старшим поколением, они не имеют права появляться перед родителями в непристойном виде, тем более в нетрезвом состоянии. Поэтому, уходя домой после угощения гостеприимным стариком пивом, Крки говорит: «Усрю полза каяс поле: ати ятле мана. Нумай сяк сырая исьсан, кондан орызане де пустярынман»

(«Пьян напьюсь: отец будет бранить меня. Если много этого пива попьешь, и ног отсюда не уберешь») .

Образ Крки во многом напоминает и другого молодого героя Палли (Павла) из диалога «Рассказ дедушки Фрола о Пугачеве». По возрасту он - такой же подросток, по манере поведения - такой же скромный и порядочный, по интересам - такой же любопытный и любознательный. Палли, как и его сверстник из предыдущего произведения, не хочет оставаться Иванушкой, не помнящим своего рода, не знающим истории родного края. Он просит рассказать деда о похождениях Пугачева по чувашской земле и с большим желанием слушает его.

С. Михайлов в своих произведениях изобразил в основном детей мужского пола. Но наряду с ними встречается в его творческом наследии и одна девочка. Это - чувашская девчонка Олек (Ольга) - героиня диалога под условным названием «Выговор Матрены дочери Ольге за отлучку к пузырнику», опубликованного в той же вышеназванной книге «Чувашские разговоры и сказки»

(1853). На чувашском языке этот текст издан в книге «Революцичченхи чаваш литератури» («Дореволюционная чувашская литература», Чебоксары, 1984, т. I, с. 106).

Писатель знакомит нас с типичным образом девочки-чувашки далекого XIX века - девочки без образования, работящей, смирной, преданной своим домашним, стремящейся к свободе и равноправию, имеющей тягу к музыкальному искусству. Олек наделена всеми положительными качествами своих сверстниц той поры.

Она обладает исключительным трудолюбием, выступает как настоящая помощница родителей в хозяйственных делах:

ухаживает за скотом, готовит и варит суп для возвращающихся с поля отца и братьев, убирает посуду, месит тесто. Девочка послушна и исполнительна, уважает старших, любит своих родителей, беспрекословно исполняет их поручения, дружит со своими сверстницами. Олек имеет склонность к музыке и пению.

Эта любовь и привела ее к соседям Васильевым, чтобы послушать там звуки национального музыкального инструмента пузыря, исполняемые пузыристом Никитой, за что получила нагоняй от своей матери. Мать ее Матрена, как и другие члены семьи, темна, безграмотна, суеверна, жестока и груба из-за жизненных невзгод своей эпохи. Женщина боится того, как бы музыкант не совратил ее дочь. Весь смысл и надежду в жизни она видит лишь в единственном тяжелом крестьянском труде, к которому хочет привязать и свою дочь.

По жанру это произведение можно считать небольшой пьесойсценкой. Это - один из первых оригинальных образцов чувашской профессиональной драматургии. Конфликт и характер в ней находятся в единой крепкой связке. Диалог Матрены и ее дочери Олек ясный и прозрачный. Произведение отличается четкостью мыслей, своеобразием стиля, оригинальностью и неповторимостью характеров. Перед нами яркие образы чувашских женщины и девочки далекой старины.

Наконец, большая заслуга С. Михайлова в истории чувашской детской литературы состоит в том, что он создал первые оригинальные произведения, достойные для включения в список текстов для детского чтения. К ним, на наш взгляд, следует отнести следующие произведения: очерки-рассказы «Хитрая кошка», «Разговор на постоялом дворе», «цикл рассказов «Про вятчан», записанные у народа детские песни «Синица»», «Песня ребят чувашских», «Ути, ути, утка», гостевые песни, предание «О Сарые», сказки «Поглощены землей», «Дружба между черемисом и медведем», пословицы и приметы, загадки и прибаутки.

Произведение «Хитрая кошка», датированное 24 февраля 1858 года, было представлено писателем в Русское географическое общество. Оно написано в аллегорическом, анекдотическом ключе.

Действие происходит в одной крестьянской семье. У русского мужика было две коровы. Вдруг одна из них захворала. Хозяин решил продать ее «тороватому мяснику, скупающему больных коров на убой по ничтожным ценам» . Вырученные от продажи деньги положил в горшок. Жена, не знавшая об этом, налила туда молока, надоенного утром от оставшейся здоровой коровы. Спохватившись, супруги решили исправить свою ошибку.

Десятирублевый билет, пропитанный молоком, повесили сушить.

Тут произошла другая беда. Старая хитрая кошка, сидевшая где-то рядом и зорко следившая за ситуаций, «стремительно схватила с лучинки билет вместо пенки и с ним исчезла на дворе» .

Супруги начали ловить ее. Но у них ничего не вышло: кошка успела сжевать и проглотить десятирублевку. Так мужик был наказан за то, что продал людям мясо больной коровы.

Произведение кончается словами автора: «Мужик, продавши корову, хотел экономию соблюсти, но, напротив, сего не состоялось, по пословице: "Человек предполагает, а бог располагает"» . И это - урок не только для людей старшего поколения, но и для молодых. Обманом далеко не поедешь, надо жить честно и праведно, лучше это надо начать с детства.

До сих пор в научных и литературных изданиях, школьных и вузовских учебниках это произведение называлось рассказом. На самом деле это очерк-рассказ. Очерковый характер его подтверждает высказывание самого автора: «привожу здесь одно замечательное обстоятельство, случившееся в недавнее время при подобной проделке» .

Проста и доступна схема построения сюжета произведения всем категориям читателей. Вначале изложено философское суждение автора о бытовавшей в то время у населения негативной традиции «распродать больную скотину на убой». Потом плавный переход к конкретному случаю из жизни, изложение самого факта, вывод-обобщение. Автор излагает эпизод в рамках народной педагогики: «Не обманывай других, сам же будешь обманутым», «Добывай успеха, куй счастье своим горбом». Сюжет начинается с пословицы («И на старуху бывает проруха») и ею же кончается («Человек предполагает, а бог располагает»). В тексте присутствуют и другие образные выражения: «Своим действием грешит только перед богом, а не экономию соблюдает», «как нарочно себе на беду», «вор-кот», «Васька-кот», «сама себя раба бьет, коль не чисто жнет» .

«Хитрая кошка» - подлинно детское произведение, имеющее эстетическое и дидактическое значение. Но оно долгое время находилось вне ведения юных чувашских читателей, дошло до них лишь в 1946 году, после перевода и издания на родном языке. С тех пор этот рассказ регулярно включается в школьные учебники, является любимым произведением чувашской детворы.

Также сложилась судьба другого произведения - «Разговор на постоялом дворе», датированного 12 декабря 1859 года.

Произведение было представлено в Русское географическое общество и осталось неопубликованным. И на чувашском языке оно было издано лишь в советское время, после войны.

В основу данного произведения положен диалог между автором-повествователем и вдовой-мещанкой - хозяйкой постоялого двора. В нем описываются гнет, произвол и беззаконие, которые творили в чувашской деревне середины XIX века царские сатрапы - писари, головы, купцы и лесничие. Хочется согласиться с профессором В. Г. Родионовым, который находит в этом произведении схожие черты с «Путешествием из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева . Чувашское литературоведение по-разному толкует название жанра этого сочинения.

М. Я. Сироткин и В. Д. Димитриев считают его очерком, а В. Г. Родионов - рассказом. На самом деле, правильнее было бы отнести его к жанру очерка-рассказа, т. к. в нем одновременно присутствуют элементы и путевого очерка (адресность имен и событий), и художественного рассказа (наличие авторского вымысла, четкой композиции и системы образов, свободного развития сюжета).

Это произведение имеет непосредственное отношение и к детской тематике. Во-первых, оно, знакомящее с жизнью и проблемами чувашей середины XIX века, имеет историческое значение; и его вполне можно включить в список для детского чтения. Во-вторых, в данном произведении присутствует образ ребенка. Это - «маленький резвый мальчишка, босой, в ситцевой рубашке». Он «бегает по избе и шалит» . Отец его - офицер, служит в армии. Он оставил сына погостить у бабушки. «Знавши, что отец его офицер, мальчик кричит: "И я барин! И я барин!"» . К сожалению, этот очерк-рассказ дошел до чувашского читателя с большим опозданием. Лишь в 1946 году он был переведен на чувашский язык и включен в книгу-хрестоматию «Октябрьти революцичченхи чаваш литератури»

(«Дореволюционная чувашская литература»), подготовленную Иваном Мучи и Хведером Уяром.

В дневнике С. М. Михайлова за 1855 год обнаружены тексты четырех из более 20 рассказов про вятчан, отправленных автором в журнал «Москвитянин» и утерянных. Сохранившиеся произведения изданы впервые в 2004 году в Чебоксарах в собрании сочинений писателя-ученого. В оригиналах подлинных текстов автором названия не указаны. А в «Собрании сочинений» составителями они условно названы так: «Была ли голова у вятского охотника?», «Как вятчане нахлебались толокна», «Никто из вятчан не хотел лечь с краю», «Не успевши переехать, стали онучки сушить».

По жанру это рассказы-анекдоты нравоучительного характера, проникнутые юмором и иронией. Обычно их сюжеты построены на основе одного эпизода или события. По объему они короткие: состоят лишь из 3-4 абзацев. Соответственно и героев мало. В первом рассказе это - мужики-охотники и жена одного из них, во втором и третьем - мужики-торговцы и солдат, в четвертом - мужики, переправляющиеся через Вятку. Эти рассказы интересны и привлекательны как для взрослого читателя, так и для юного.

В первом рассказе повествуется о неудачной попытке нескольких мужиков поймать в лесу медведя. «Приходят они к его берлоге и принимаются за дело. Один из удальцов подходит ближе к медведю показать свою ловкость и поразить медведя. Но Мишка Топтыгин, не много думая, скарабкав его, оторвал ему голову, оставив в виду зрителей одно туловище удальца, сам с головою его исчез в берлогу. Прочие охотники изумляются, спрашивают друг друга: "Была ли у товарища их голова?"» .

Таким образом, несогласованный, неколлегиальный, легкомысленный подход крестьян к охоте приводит к трагическому исходу. Идея произведения проста и ясна: прежде чем приступить к рискованному делу, необходимо основательно продумать его решение, «семь раз надо померить», обстоятельно изучить ситуацию, принять надежные меры по безопасности.

Смысл второго рассказа перекликается с предыдущим. Герои произведения - мужики-обозники, отправляющиеся обозом продавать толокно. «Проезжая рекою Вяткою, усмотрели, что один проходящий солдат, сделавши во льду небольшую лунку, развел свои сухари и кушал их» . Интересующимся мужикам он усмешкой отвечал, что ест толокно. Те, следуя примеру солдата, сразу сделали на реке большую прорубь и вылили в нее из своих возов толокно на весь коллектив. Но сколько ни вылили в реку толокна, не сумели дождаться своей любимой еды: толокно уносилось стремлением воды под лед.

Один из мужиков подумал, «что толокно, вероятно, сидит на дне реки, и с такою догадкою мыр в реку» . Оставшиеся наверху из-за долгого невозвращения своего друга засомневались, что он там, может быть, один ест толокно. И друг за другом прыгали в воду толокна хлебать.

«И до сих пор там хлебают, запрудивши свою Вятку толокном» .

В третьем рассказе приводится спор между мужикамиторговцами, собравшимися на ночлег на летней лужайке, из которых никто не хотел спать с краю. Их проблему легко разрешил появившийся в этом месте солдат. «Взял он и заострил кол, вколотил его в землю, а мужикам велел лечь кругом головою к колу, и тогда всяк из них стал в середке, а с краю - никого» . Этим рассказом автор поет гимн большой мудрости и глубокому разуму человека, подвергает критике тупость и нелепость несмышленых людей. Идея произведения ценна и актуальна как для представителей старшего поколения, так и для детей и подростков.

В четвертом рассказе описывается трагический случай, происшедший с вятчанами при переправе через реку. Из-за отсутствия лодки была использована при этом большая колода. «Эти отважные пловцы, дабы не свалиться с колоды в воду, севши верхом на нее, опущенные в воду ноги связали» . После того, как оставшиеся на берегу люди оттолкнули их, так колода с пловцами сразу же «перевернулась с всадниками, поднявши завязанные ноги их вверх» . Тогда товарищи с берега закричали: «не успели вы переехать через реку, а уже онучки сушить!» . И автор в заключении аналогично, как и в первых трех рассказах, иронизирует со слезами на глазах: «Но им было не до смеха, когда головы их ловили окуней в воде, которых и до сих пор ловят, но домой не приносят» .

Неоценима роль С. Михайлова в истории чувашской культуры как фольклориста. Записывал он песни как взрослых людей, так и детей. Притом не ограничивался лишь собиранием их, а также переводил их на русский язык, давал по ним свою трактовку и публиковал. Детская песня «Чи-чи касая» («Синица») напечатана С. Михайловым в 1853 году в «Казанских губернских ведомостях» (№ 29) и в его книге «Чувашские разговоры и сказки», изданной в том же году в Казани. Записанная у своих сородичей данная песня, проходя через творческую лабораторию автора, вновь вернулась к народу и получила широкую популярность. Еще в 1873 году она вошла в школьный учебник для чувашских детей.

Чим чим кызыя! Постой, чижик!

Шта каядын кызыя? Куда ты летишь?

Кандыр вуры - Конопляное семечко симяшкын. клевать лечу.

Я хози корзасын? А как хозяин увидит?

Чиршь туррыне - На вершину елки хобарып. поспешу улететь.

Чиршь туррыне А туда улетевши, чем тарзасын, будешь питаться?

Онда мин сиин? - Еловые шишки там

Чиршь ьиггеллине онда буду поедать.

ларза сиип. А если они в горле Я пырна ларзасын? засядут?

Чавып та кларып. - Оттуда их вытащу.

Я ион тохсасын? А если кровь пойдет?

Шува каип та тазалып. - Пойду на реку да и Я шинза кайзасын? вымоюсь.

Вот хорып та ужунып. А если там озябнешь?

Я ору пизьсэ кайзасын? - Раскладу огня да

Тимирьзя каип та нагреюсь.

сыптарып. А если от жару нога Я тимирьзю кильде сгорит?

полмазасын? - В кузницу пойду да

Вара хорах оруба наварю.

сикьсэ сюрип. А если кузнеца дома не найдешь?

Тогда на одной ноге * стану прыгать.

Это популярное сюжетное народное произведение рассчитано на дошкольника и младшего школьника и построено в форме диалога. В нем описан разговор автора с синицей, считающейся у чувашей самой скромной и простой, красивой и любимой птицей.

Перед глазами юного читателя встает образ веселой, жизнерадостной, неунывающей птицы. Он ее до этого не раз видел в саду, в огороде, на улице и, встретившись с нею на страницах книги, радуется и любуется ею, полон дум быть таким же, как эта синица: не робеющим, активным, наступательным, целеустремленным, естественным. Благодаря С. Михайлову этот текст в первозданном виде благополучно дошел до современных чувашских детей, плодотворно используется в наши дни, как и 150-160 лет тому назад, в образовательном и воспитательном процессе.

Заслуживает внимания также «Песня ребят чувашских», опубликованная в том же 1853 году в тех же изданиях.

Ояр ояр ояра, ра-ра, Ведро стоит на дворе, ояра (2). ведро (2) Айдыр каяр вурмана, Пойдемте-ка мы в лес вурмана (2) (2).

–  –  –

кумбана, Пойдемте же за грибами Адир каяр (2).

кумбана (2).

В песне подчеркивается неразрывная связь человека с природой, выражается искренняя благодарность лесу, который дарит людям свои бесценные плоды, дает возможность им от души отдыхать и наслаждаться. Произведение пронизано духом коллективизма и патриотизма.

Эта песня и по сей день является любимой песней чувашской детворы. Она исполняется во время игр мальчиков и девочек на улице, на лужайке, в хороводах, на школьной сцене, в детских садиках, на праздниках малышей.

Четвертый цикл поэтико-музыкальных произведений, записанных С. Михайловым в том же 1853 году и опубликованных в тех же вышеупомянутых изданиях, включает в себя гостевые песни. В них, как правильно отмечает сам автор, богу, царю, народу и земле выражается «благодарность за новый хлеб» .

Некоторые строки этих песен посвящены детям:

Арахмат ача-пучана! Благодарение и вам, увыл-херь детушки, Ыра ачазамба и за вас богу!

порынзасын, С детьми если будем хамыра да сиди, жить, патшана да и самим достанет, памаллы и царю служить можем.

ачазамбах С добрыми детьми да Ыры сохранит бог!

арадыр тора!

В этих текстах проявляются безмерная любовь народа к своим детям, его заветные мечты иметь добрых и достойных продолжателей дел отцов и дедов, постоянная забота о трудовом и нравственном воспитании мальчиков и девочек, неразрывная связь старшего, среднего и младшего поколений и т. д.

В статье «Чувашские свадьбы» С.

Михайловым приводится песенка «Ути, ути, утка!» («Нарт нарт кувагал!»):

Нарт нарт кувагал! Ути, ути, утка!

Шта каян кувагал? Куда идешь, утка?

Сярык касма каядып Репу резать иду.

Сярыкне кама Репу кому подаришь?

барадын? Хорошенькой невестке ингине подарю.

Чиберь барадып.

Автором эта песня представлена как разновидность жанра свадебной поэзии. На самом деле одновременно она входит и в детский репертуар. В современных вариантах этой детской песни первые две строки сохранены полностью, лишь дальнейшие строки несколько изменены в плане сюжета.

При этом полностью сохранены форма диалога, стиль и язык текста:

Нартти-нартти Ути, ути, утка!

кавакал! Куда идешь, утка?

А5та каян, кавакал? Иду в камыши.

Хамашлаха каятап. Что есть в камышах?

Хамашлахра мескер Там есть у меня гнездо.

пур? Что есть в гнезде?

Там есть у меня птенцы.

Унта манан йава пур.

Йаву 5инче мескер (Построчный перевод мой пур? - А. М.) Унта манан чеппем п ур.

Как мы уже говорили раньше, С. Михайлов вместе с поэтическими произведениями записывал у народа также прозаические тексты. В их числе - предание «О Сарые». Запись его сохранилась в черновых набросках труда автора «Историкоэтнографический очерк быта чуваш. Общее заключение о чувашах», написанного им в 1856-1857 годах.

Интересен и притягателен сюжет предания. В нем говорится о чувашском богатыре по имени Сарый, о его храбрых и мужественных, хитрых и мудрых действиях по отношению к служителям Казанского царства, под гнетом которого находились тогда чуваши. Татарские вояки, прибыв в очередной раз к Сарыю, предложили ему, как обычно, царский пир с тем, чтобы потом увести его красавицу-дочь к себе в неволю. Но Сарый почувствовал, в чем дело, и удачно перехитрил татар. «Хотя и согласился он пировать с ними, но тогда же распорядился выслать на дорогу и скрыть в лесу свою дружину, состоявшую из подобных ему наездников, предупредив их, что-де когда он заиграет в дудку ной, они бы приготовились, когда заиграет в другой раз, садились бы на лошадей, а когда заиграет в третий раз, то чтобы мгновенно они напали на татар» . Дружинники Сарыя так и поступили, проявив героизм и отвагу, они спасли дочь чувашского богатыря от отправления ее в кабалу. В дальнейшем после такого поступка Сарыю ничего хорошего не оставалось ждать от правителей Казанского ханства, и он обратился за помощью к русскому царю.

Это произведение имеет познавательное значение, и в первую очередь для детей. Оно знакомит их с историей родного края, с тяжелыми временами, когда чувашский народ испытывал неимоверное насилие и варварскую жестокость сатрапов Казанского ханства. Предание пронизано патриотическим духом.

Оно учит детей любить свою родину, родной край, быть отважными и храбрыми, как чувашский богатырь Сарый, быть готовыми в нужный момент, как он, встать на защиту свободы и независимости народа.

Заметный вклад внес С. Михайлов в национальную культуру, в частности, фольклористику, записав у родного народа две сказки.

Первая из них - волшебная сказка «ер 5атни» («Поглощены землей») - в своих истоках восходит к приемам магических обрядов, ко всей совокупности мифических взглядов на мир. Вторая - сказка о животных «^армаспа упа тус пулни» («Дружба между черемисом и медведем») - по происхождению также является одной из древнейших сказок. По сравнению с другими аналогичными сказками («Упапа Сергей тус» («Медведь и друг Сергей»), «ынпа упа» («Человек и медведь»)), записанными разными фольклористами, прошедшая через руки С. Михайлова, отличается большей логичностью, содержательностью и поэтичностью. Обе сказки были опубликованы в его вышеназванной книге «Чувашские разговоры и сказки» (1853). В советское время они переизданы на чувашском языке («Чаваш халах самахлахе, Шупашкар, 1973, I т.»).

Таким образом, С. Михайлов еще в середине XIX века сумел ознакомить русскоязычных и немногочисленных чувашскоязычных читателей с яркими образцами национальных сказок. Благодаря ему эти памятники древнейшей чувашской культуры без существенного искажения и корректировок дошли до современности и вошли в сокровищницу национальной и отечественной фольклорной классики.

Вышеназванные сказки характеризуются гуманистической, педагогической и нравственной направленностью. Изумительным педагогическим шедевром является первая из них - «Поглощены землей». В ней в увлекательной форме рассказывается о том, как одна вдова своих трех сыновей и трех дочерей решила поженить друг на друга. Образ матери здесь выведен во всех отношениях в негативном плане. Она нагла, груба и жестока. Читателю, в том числе и юному, не трудно угадать причину распущенности и дикости женщины. Это - нетрезвый, неправильный образ ее жизни. Она ежедневно ходит в кабак, напивается и домой возвращается пьяная.

«Однажды, по обыкновению своему, напившись, приходит домой и посылает старшую дочь за водою:

"Поди, - говорит ей, - принеси мне свежей воды, у меня сердце горит, мне очень пить хочется"» . Дочь ее послушала, босиком и не одевшись, несмотря на осеннее холодное время, пошла поскорее за водою и торопилась принести матери пить.

Между тем, как она побежала, мать закрыла дверь изнутри и не пускает вернувшуюся обратно с водою дочь в избу. Дочь ее упрашивает сими словами: «Матушка! А матушка! Пусти, у меня и ноги зябнут с дворною, пусти в избу поскорее» .

А мать изнутри говорит ей: «Пойдешь ли за старшего твоего брата замуж? Если согласишься, пущу». - «Да, матушка! - отвечает ей дочь. - Разве не тяжкий грех идти замуж за родню да и брата?»

В то же время мать настоятельно твердит: «Что ты ни говори, а без того тебя в избу не пущу» . Замерзшая дочь вынуждена была согласиться с требованием матери. Только тогда мать впустила ее в избу. А через три дня она сделалась женою родного брата. Так же поступила мать и со средней дочерью. Ей таким образом, путем шантажа и нажима, удалось двух старших дочерей выдать замуж за двух старших сыновей. А вот с младшей дочерью у матери-пьяницы ничего не получилось. Младшая категорически отказалась выполнять нечеловеческие наставления матери. И она вынуждена была сбежать из родного дома. После этого ей на своем жизненном пути пришлось в поисках правды и счастья преодолеть немало трудностей и преград. К ее возвращению в родную деревню их дома на месте уже не оказалось:

он вместе со всеми его обитателями был поглощен землею. Таким образом, земля не выдержала безмерную вину и преступные действия старушки-матери. Наказанию подверглись и ее дети, поддавшиеся наглым уговорам родившей их женщины. Неслучайно об испорченных в нравственном отношении людях чуваши говорят:

«Как только уж удерживает их земля». Является ли этот негативный поступок матери по отношению к своим дочерям и сыновьям случайностью? Отнюдь нет. Это - следствие отрицательных черт его отвратительного характера. Главное в сказке, безусловно, - моральный вывод: брак между родными братьями и сестрами аморален и противонравственен, антигуманен, с точки зрения медицины, вреден и недопустим. Поэтому нарушение этих правил и канонов непременно приводит к трагическим результатам. Сказка подчеркивает важность в здравом развитии человеческого общества благоприятной моральной атмосферы в семье, состояния душевных взаимоотношений между родителями и детьми, предусматривает ответственность, в первую очередь, матери за воспитание детей, счастливое их будущее.

Велика познавательная роль этой сказки для детей: в далекие древние времена практиковались браки между людьми одной крови.

Здравые силы общества тогда сопротивлялись этому. Сказка «Поглощены землей» как бы служит отражением борьбы за отказ от подобных браков, за их недопущение.

Волшебная сказка, записанная ученым-фольклористом С. Михайловым, внушает читателям и слушателям уверенность в торжестве правды, победе добра над злом. Страдания положительных героев - младшей дочери и младшего сына являются преходящими, временными, за ними приходит радость и благополучие, являющиеся результатом борьбы, положительным итогом совместных усилий. Оптимизм сказки особенно близок детям и усиливает воспитательное значение народных педагогических средств.

Интересен и оригинален сюжет второй сказки - «Дружба между черемисом и медведем». В ней рассказывается о том, что умный мужик-черемис договорился с собирающимся его съесть медведем дружить. В первый раз они вместе посеяли ячмень.

Медведь по своему желанию осенью решил получить себе корни этой культуры. А верхушки достались черемису. В результате крестьянин с верхушками ячменя провел зиму без печали.

Медведь тоже, проголодавшись зимою, захотел утолить свой голод принесенным в его берлогу запасом ячменных корней: пожевалпожевал, никакого вкуса не нашел. Тогда понял: "Так я же вперед буду умен, вперед корней не соглашусь брать, а буду брать верхушки"» . Во второй раз была посеяна репа.

Сейчас по требованию медведя деление урожая произошло наоборот:

косолапому достались верхушки, а черемису - корни. В результате человек оказался зимою сытым и довольным, а медведь голодал. В третий раз пришедшего отомстить человеку за обман медведя черемис упрашивает с тем, «чтобы кормить его своим кормом:

продолжим, говорит медведю, нашу дружбу. И призывает его на помощь при раскалывании чищобных корней» .

Косолапый соглашается с ним и оказывается в гибельном положении. Сюжет сказки проникнут мотивом превосходства человека над зверем. Человек представлен в ней умным и хитрым, а медведь - существом, привыкшим верить в людей и одновременно глуповатым. Главная идея сказки - нет в мире сильнее человека. При умелом подборе методов и средств, проявлении смекалки и проворливости он способен победить все природные явления и существа, в том числе такого мощного на земле зверя, как медведь.

Особенно популярна эта сказка в детской среде. Она знакомит детей с окружающим миром, учит быть находчивым и сообразительным, научиться оперативно принимать в трудный момент выверенные решения. Одновременно для них велик и познавательный смысл: у зерновых культур, как ячмень, продуктовая часть находится в верхушках, а у корнеплодов, как репа, - в их конечностях.

С. Михайловым в газете «Казанские губернские ведомости»

(1853, № 29) и книге «Чувашские разговоры и сказки» (1853) опубликовано 35 пословиц и примет. Это - краткие, ритмически организованные, в основном одно-двухчастные изречения, содержащие суждения из области морали, житейской мудрости. Вот некоторые из них: «Сидик кюрюк ьит сассибе сидьлеть, тесьси»

(«Худая шуба и от собачьего лаю портится»), «Сыра исьместь, усне изесьси» («Глупый не пиво пьет, а ум пропивает»), «Вон икке вись, тинь кас» («Двенадцать раз отмерь, потом отрежь»), «Озал оргамахпа чобать, а ыра ырганба» («Худое скачет на аргамаке, а хорошее - на тощей лошади»), «Ой аслатса вылих турандарас сиок»

(«При расширении поля не бывает корма для скотины») . В результате ребенок в ходе разгадки загадок выполняет две взаимозависимые задачи, касающиеся анализа и синтеза: в целом он видит его частей, а в частях - крупицы целого.

Загадки, записанные С. Михайловым, обогащают ум детей сведениями о природе и знаниями из самых различных областей жизни. Они помогают им лучше узнать, изучать окружающий мир, мир домашних животных, диких зверей и птиц, подсказывая черты их портретов и повадков. Например, корову - в ходе отправления ее на водопой («Ырзябала сэник шу батьне ани» («С кузовом вилы к воде ползут»), курицу - через сравнение с трудягой-женщиной невысокого роста, а ее яички - с маленькими бочонками («Пичике майря пичке усты» («Маленькая женщина - мастерица бочонков»), сороку - путем показа ее портрета и повадков («Ельли ельзэ вырде, оксак салдак сиксэ сявырна» («Помелом заметает, а сам хромой с прискоком вертится»), «Клединьчен тюкьки вурум»

(«Против клети гораздо дольше подпора под нее»), дергуна - через характеристику его кричания («Леж аиккиньче мочей сюм таби»

(«На той стороне дядя шерсть бьет») и т. д.

В свою книгу «Чувашские разговоры и сказки» С. Михайлов включил 5 прибауток. Это - поговорочные выражения («Курчик карчик, хумла юсьси поры?» («Старая старушка, нет ли у тебя хмельных напитков?»), забавные образные сочетания слов («Хозан лажы - хора лажа, Хастирган лажы - хула лажа» («Казанская лошадь - черная лошадь, а астраханская лошадь - буланая лошадь») . Три из пяти прибауток взяты из репертуара детей: «Чвык, чвык кинемей!» («Чвык, чвык, бабушка!»), «Кш видэ, кш видэ - сиорконне кызыя йорлать» (Шиш в конюшню, шиш в конюшню - весною синичка поет), «Абе санындан хурамастып: пирень кокки сак-анче!» («Я тебя не боюсь: наш дядюшка в подполье!»). Их применяли чувашские дети во время коллективных игр, хороводов и праздников. Например, ребятишки «Чвык, чвык кинемей!» кричали тогда, когда играли в жмурки с завязанными глазами. Прибаутки оживляли игры детей, способствовали их физическому и творческому развитию.

Итак, в зарождении национальной литературы для детей С. Михайлову принадлежит неоценимая роль. Он записывал у народа детские стихи и песни, обрабатывал и возвращал их ему в улучшенном виде, создавал оригинальные прозаические и драматургические произведения с образами чувашских мальчиков и девочек своего времени. Эти вещи, как и его сочинения для взрослых, отличаются литературным совершенством, логичностью изложения, композиционной завершенностью, прекрасным стилем, богатым и сочным языком.

Важной вехой в создании литературы для чувашских детей стала книга С. Михайлова «Чувашские разговоры и сказки», изданная в Казани в 1853 году. Она по существу является первым учебным пособием для чувашских детей, рассказывающим об истории родного края, о народе, и букварем, и книгой для чтения, и пособием для изучения чувашскими детьми русского языка, и словарем.

ЛИТЕРАТУРА

1. Васильев, А. В. Асархаттарусем // Революцичченхи чаваш литератури. Текстсем. I т. (XX емерччен) / А. В. Васильев, Г. Ф. Юмарт. - Шупашкар: Чав. кен. изд-ви, 1984. - С. 401-456.

2. Родионов, В. Г. Литературапа культура пурна?ен хроники // Революцичченхи чаваш литератури (XX емерччен) / B. Г. Родионов, Г. Ф. Юмарт. - Шупашкар: Чав. кен. изд-ви, 1989.

3. Духовная церемония, производившаяся во время всевожделеннейшего пристутствия ее императорского величества великой государыни премудрейшей монархины и попечительнейшей матери Екатерины Второй в Казани. - СПб., 1769. - С. 45.

4. Ашмарин, Н. И. Чипер // Словарь чувашского языка: в 17 т. Т. XV / Н. И. Ашмарин. - Чебоксары:Чув. гос. изд., 1941. - 290 с.

5. Сочинения в прозе и стихах, на случай открытия Казанского наместничества, в публичном собрании на разных языках говоренные в тамошней семинарии декабря 26 дня, 1781 г.

М., 1782. - С. 40.

6. Торжество Казанской семинарии, приносящей святейшего правительственного синода члену, великому господину высокопреосвещенному Амвросию, архиепископу Казанскому и Свияжскому, милостивому архипастырю, отцу и покровителю своему, в день тезоименитства усерднейшее поздравление 1795 года. - М., 1795. - С. 31.

7. Родионов, В. Г. Резюме // Революцичченхи чаваш литератури (XX емерччен) / В. Г. Родионов. - Шупашкар: Чав.

кен. изд-ви, 1989. - С. 227-251.

8. Родионов, В. Г. Рожанский Ермей Иванович // Краткая чувашская энциклопедия. - Чебоксары: Чув. кн. изд-во, 2001. - С.

9. Всерадостное торжество, которым благочестивейшего...

императора Павла Первого, посвященном миропомазании и короновании на всероссийский престол, совершившемся в 5 день апреля 1797 г., всемилостивейше посещающего Нижний Новгород балагоговейнейше приветствует Нижегородская семинария мая.

дня 1797 года. - М., 1797. - С. 18.

10. Михайлов, С. М. Собрание сочинений / C. М. Михайлов. - Чебоксары: Чув. кн. изд-во, 2004. - 510 с.

11. Сироткин, М. Я. Очерки дореволюционной чувашской литературы / М. Я. Сироткин. - Чебоксары: Чув. кн. изд-во, 1967.

12. Перле вулар-ха. Хрестомати. 2-меш кен. / З. С. Антонова пухса хатерлене. - Шупашкар: Чав. кен. изд-ви, 1987. - 88 с.

13. Лебедев, В. И. Симбирские чуваши // Хрестоматия по культуре чувашского края. Дореволюционный период /

В. И. Лебедев; сост. Егоров Н. И., Данилова М. Г. - Чебоксары:

Чув. кн. изд-во, 2001. - 254 с.

14. Родионов, В. Г. Чаваш литератури. XVIII-XIX емерсем / В. Г. Родионов. - Шупашкар: Чав. кен. изд-ви, 2006. - 462 с.

15. Сумах зам казя жин чуваш чилга зинЪ // Сергеев Л. П.

Киве чаваш 5ырулахе. - Шупашкар: Чав. кен. изд-ви, 1988. -С. 60.

III. СОЗДАНИЕ НОВОЙ ПИСЬМЕННОСТИ

И ФОРМИРОВАНИЕ ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

В начале 70-х годов XIX века была создана новая чувашская письменность. Им обусловлено и формирование национальной детской литературы. Если устное народное творчество было «золотой колыбелью» литературы для детей, то первые буквари, появившиеся в начале 70-х годов XIX века на новой письменности, явились основой детских книг для чтения, т. е.

письменной детской литературы. Начиная со второй половины XIX века чувашская письменная детская литература оформилась в литературу, имеющую свои педагогические каноны и различные жанры. Теперь роль литературы для детей в воспитании и обучении детей намного возросла. В этом огромная заслуга И. Я. Яковлева, его воспитанников К. В. Иванова, Н. В. Шубоссинни и др.

В начале XX века большинством чувашских писателей, работавших в литературе для взрослых читателей, затрагивалась и детская тема. Особенно заметно проявляется она в их произведениях, посвященных социальной жизни родного народа.

Со страниц их перед взором читателей встает жалкий образ ребенка того времени - больного, голодного, неодетого, необутого, забитого, неграмотного и т. д. Так, в поэме Вася Анисси «Хура халах» («Черный люд», 1907) изображены два маленьких героя. Первый из них - грудной ребенок, лежащий в зыбке, плачущий непрестанно из-за недоедания. Второй - девочка 5 лет, тоже голодная, проливает слезы, прося родителей дать ей хлеб.

Удручающе выглядит ее портрет:

Ике херле ку5епеле Печально смотрит глазами, Хуйхарса пахса Красными от плача из-за тарать. недоедания.

Питенче тумлам юн На лице у нее нет ни одной 5ук, кровинки.

Тутисем кавакарна. Губы посинели.

Майенче шанар На шее - сухожилие.

палла, Руки и ноги как прутья.

Хула пек алли-ури; На маленьком туловище П е ч е т е талаппуне Висит изношенное платье.

^етелне кепе?акна.

Безрадостное детство - результат нищенской жизни родителей.

Большая семья бездействует: земли мало, купить ее не на что, урожаи низкие, все уходит на уплату податей, заработков никаких нет... Автором в текст поэмы умело вставлены психологические рисунки, которые заставляют читателя глубоко волноваться и переживать за их жалкое существование.

Такими же мрачными красками рисует Вася Анисси чувашского ребенка и в стихотворении «Ялта» («В деревне», 1907):

Пер теттем начар В темной и бедной избе пуртре Ребенок чуть слышно Ача макарни ноет, илтенет... Хилый и бледный он

Вал начар, шурса весь:

Кости и кожа без крови.

кайна, Хворая, мать на скамье Шаммисем кана юлна.

Охает, стонет от боли.

Амаше ун чирле, Отца нет давно, он в Выран 5инчен тюрьме тараймасть, Ашше унан термере, Томится, страдает в ут иреке тухаймасть. неволе.

Ачасем макара?5е, Дети голодны. Ревут, Весем 5име ыйта?5е. Хлебца у матери просят, Ним тавайми майепе С голода пальцы сосут, Пурнисене еме55е. Хнычут и тихо голосят.

(перевод М. Я. Сироткина) Во многом схожи с маленькими героями этих произведений и юные персонажи стихотворения С. С.Таваньялсем (Сорокина) «Ялта» («В деревне», 1907), поэмы Т. К. Кириллова «Пулашар»

(«Помогите», 1905) и др., посвященных трагической судьбе детей и подростков.

Образы детей включены в ряд произведений, созданных на стыке XIX и XX веков в свете культурно-просветительской программы, разработанной И. Я. Яковлевым и его последователями. Основу лексики их составляют такие слова, как ученик, учитель, школа, книга, газета, знание, родной язык и т. д.

Например, Г. И. Комиссаров-Вантер в стихотворении «Епле Патаръяль пулни» («Как образовалось Богатырево», 1902), рассказывая о прошлом и настоящем родного села, много места уделяет описанию истории школы. В первые годы существования ее чувашским детям там приходилось нелегко. Учителя-попы постоянно били их розгами, устраивали над ними всякие пытки и истязания. С течением времени ситуация изменилась в лучшую сторону. Издевательства над учащимися прекратились. Построили новое здание школы. Самое главное - детей начали учить по чувашским книгам на родном языке.

В другом стихотворении поэта «Ял ве?енче школ ларать»

(«На краю деревни школа», 1906) дан образ сельского учителя, арестованного за революционную деятельность, но не теряющего веры в светлое будущее. Ученики, прощаясь с ним в последний раз, обещают чтить его память, продолжить его праведное дело.

В стихотворении «Чаваш» («Чуваш», 1903) Г. И. КомиссаровВантер выражает надежду в том, что «Чувашская голова своею мудростью одержит победу в жизни; У него глаза откроются: он всегда будет тянуться к свету!».

Героем стихотворения Вася Анисси «Усал пуп» («Злой поп»,

1904) является учащийся сельской школы, потерпевший беды и унижения от свирепого педагога, который каждый день дергает его по ушам, по волосам, ставит на колени. И он от всего сердца молится и просит бога не посылать его к нему, проклинает его, желает ему неприятности. Аналогичные издевательства и произвол претерпевает во время учебы в школе и юный герой автобиографической повести С. П. Чундерова «Манан пурна?»

(«Моя жизнь», 1902).

Многие поэтические произведения с просветительской направленностью («Хевел хертсе пахать-?ке» («Солнце греет хорошо», 1910), «^амраклах» («Молодость», 1912) Т. Т. Терентьева, «Кенекесен усси» («Польза книг», 1913) И. Г. Григорьева, «утта хире?» («К свету», 1917) Н. И. Полоруссова-Шелеби и др.) носят призывно-обращательный характер. Так, Ив.

Григорьев, призывая чувашского мальчика учиться грамоте, пишет:

Грамотный человек не Веренне?ын ухмах глуп, мар, И не злой, и не сердит.

Ытла усалах та мар.

Знает он и как пожить, Пуранма та вал пелет, И на работе сноровит.

Е?леме те пит маттур.

Книги приносят только Кенекесем уса пользу, куре55е, Это всем известно.

Кана пурте пеле55е.

Если хочешь много авна пелес знать, килсессен, Браток, займись Шаллам, тараш чтением.

Просветительскими идеями проникнуты также стихотворения «Чавашсем ялти учительсем?инчен мен кала?5е» («Рассуждения чувашей об учителях», 1913) И. Г. Григорьева, «Мен тавас?» («Что делать?», 1907) С. С. Таванъялсем, новеллы «утта тухасче»

(«Пробиться б к свету»), «Пурна? 5утти» («Свет жизни», 1906) Таэра Тимки, переведенные им же стихотворение в прозе В. Г. Короленко «Огоньки» («Вут ку?е», 1906), очерки «ШурутНурасран - Хусана» («Из Шераутова-Нурусова - в Казань», 1912), «Челхе?инчен» («О языке») А. П. Прокопьева-Милли, статьи «Веренме каясче» («Пойти бы учиться», 1910), «Чаваш ха?аче»

(«Чувашская газета», 1917) С. В. Эльгера, «Веренер» («Учитесь», 1909), «Вахат?ите» («Придет время», 1909) Н. В. Никольского и другие.

В числе крупных произведений, посвященных безрадостным судьбам дореволюционных детей, - поэма И. И. Григорьева «Чаваш ачин вунна?итичченхи пурна5е» («Жизнь чувашского ребенка в возрасте до десяти лет», 1912). Сюжет построен автором в описательном плане, в хронологической последовательности событий. Занимаясь земледелием и животноводством, поглощенные заботами и хлопотами о пропитании, чувашские крестьяне не имели возможности заниматься воспитанием своих детей. Их дети как бы были брошены на произвол судьбы, они росли сами собою, придумывали себе игры и куклы и забавлялись по-своему. Голод, холод, болезни являлись постоянными спутниками их жизни. Дети до 8 лет в любую погоду целые дни проводили на воле, бегали на улице. Никто за ними не следил, никто ими не управлял.

Бегая босиком и в легкой одежде в весенне-осенний период, они часто хворали:

апла чаваш ачисем Так чувашские дети Асап курса усе55е, Растут в нищете, Печек аша черене Свои маленькие Ыраттарса пурана55е: сердца иес чухне?имесер, Обливая болью:

Е?ес чухне е?месер, Не евши вовремя, Чире тухса кая?5е, Не пивши вовремя, Пите начар пула?5е. Они часто болеют, Становятся хилыми.

Несомненно, одно лишь присутствие образов юных героев не дает еще права называть произведение детским. Оригинальных текстов, заслуживающих к отнесению к литературе для маленьких в этот период, к сожалению, было немного. Из них следует отметить стихотворение Т. К. Кириллова «Салтак араме сапкари ачине сиктерсе ларна чух юрлана юрри» («Колыбельная песня солдатки», 1916).

В ней и в плане содержания, и в стиле ритмики очевиден дух народной колыбельной песни:

Хале лапка, канле Спи ты тихо и спокойно, ?ывар Спи ты сладким сном.

Тутла ыйхапа.

Эй, ачам, ман савна Ах, дитя мое, мой ангел, На тебя надежда.

ангел, Когда вырастишь, Емет сан?инче.

^итенсен, ачам, мана сынок мой, Заботься о матери.

пах, Хаван аннуне.

Достойно для включения в список произведений для детского чтения стихотворение Т. Т. Терентьева «Мулкач» («Заяц», 1912). В нем говорится о том, что мальчишка во время пастьбы лошади в лесу застал зайца, который, выскочив из-за куста, заострив длинные уши, побежал рысью. Стихотворение близко детям по теме и сюжету. В то же время оно не до конца отшлифовано в техническом плане.

Отвечает требованиям произведений детской литературы ряд стихотворений В. С. Мач (Мочанкина-Семенова), посвященных природе, родному краю («Ешел варман» («Зеленый лес»), «ак?уркунне пулсассан» («Когда придет весна»), «Вашин-вашин?ил верет» («Тихо-тихо веет ветер»), «Кам юрламе саванса» («Кто не будет петь весело»). Созданные им прекрасные картины природы явились для детей окнами, впервые открывающимися в мир природы.

Вот как привлекательно изображает поэт весну в стихотворении «Тихо-тихо веет ветер»:

Йыва? 5ул?а каларать, Дерево распускает Курак шатса ешерет, листочки, Кайак юрри илтенет, Зеленеет трава.

Петем тенче хепертет. Слышен птичий Хура халах хатерлет хоровод, Сухапу?не, сурине. Весь мир ликует и поет.

ер типессе вал кетет Для весеннего сева Акма?урхи тыррине. крестьянин Готовит соху и борону.

Он ждет того момента, Когда поспеет почва.

В этот период поэты и прозаики активно работали по созданию сказок и баллад, которые были одинаково доступными и понятными как для взрослых, так и для юных читателей. Это сказки «Чавашпа тутар» («Чуваш и татарин», 1902), «Эсреле» («Дух смерти», 1907), «Хере уйах илни» («Девушка на луне», 1907) М. В. Васильева-Шевле в соавторстве с Г. А. Кореньковым, «Константинополь хулине туни?инчен чаваш ваттисем калани»

(«Сказание чувашей об основании Константинополя», 1915), «Пулерти Валем ху?а?инчен» («О Валеме, купце булгарском», 1915») Н. И. Полоруссова-Шелеби, «Елик» (1906) М. Д. Трубиной, «Вуташпа чаваш» («Водяной и чуваш», 1908) И. Е. Тхти, баллады «^ылахла чун» («Грешная душа», 1907) М. В. Васильева-Шевле, «Йасаркка» («Метелица», 1913) Ф. П. Павлова, 4 книги фольклорных текстов И. Н. Юркина, изданные в 1907 году:

«Халапсем» («Анекдоты»), «Шутсем» («Шутки»), «Юмахсем»

(«Сказки»), «Ваттисен самахесем («Пословицы и поговорки») и т. д.

В период формирования чувашской детской литературы характерной особенностью был подъем переводческого искусства.

Основная роль в деле по созданию подлинной чувашской переводческой школы принадлежит И. Я. Яковлеву.

В руководимой им Симбирской чувашской учительской школе, кроме него самого, переводом занимались Д. Ф. Филимонов, A. П. Петров, П. В. Васильев, И. С. Бюргановский, B. Н. Никифоров, Ф. Д. Данилов и многие другие педагоги.

Активными представителями яковлевской переводческой школы являлись поэты К. В. Иванов и Н. В.Шубоссинни, выпустившие в 1908 году отдельной книжкой на чувашском языке поэму «Песня про купца Калашникова» и другие стихотворения М. Ю. Лермонтова.

Активно трудились в начале XX века в области перевода и многие другие деятели национальной культуры. В 1906 году в Казани в переводе М. Ф. Акимова отдельной брошюрой издан рассказ Н. Д. Телешова «Беда» («Нуша»). В 1912 году в этом же городе появилась на чувашском языке поэма А. С. Пушкина «Полтава» в переводе Г. Т. Тихонова-Галгая. В 1907-1908 годах также изданы на родном языке книги «Кавказский пленник», «Бог правду видит, да нескоро скажет» Л. Н. Толстого, «Аленький цветочек» С. Т. Аксакова, «Дикие лебеди» Г. Х. Андерсена.

Многие произведения русских классиков, в числе которых И. А. Крылов, Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин, В. Г. Короленко, А. М. Горький, А. Кольцов и др., публиковались на страницах чувашских букварей, календарей, газеты «Хыпар».

Важной вехой в истории национальной детской литературы в конце XIX и начале XX века были переведенные на чувашский язык и выдержавшие несколько изданий «Новая азбука» (1875) и входившие в ее состав четыре «Русские книги для чтения» (1875Л. Н. Толстого.

В 1882 году в Казани выходит «Первая учебная книжка для совместного обучения чуваш и русских», составленная В. Ислентьевым. В ней даны образцы письма, чувашско-русский словарь и параллельные тексты стихов прозе. В книге, «служившей в роли антологии переводов» (В. Г. Родионов), присутствовали как произведения русского фольклора, так и российских классиков А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, И. А. Крылова, А. В. Кольцова и др.

Чувашским переводчикам особо импонировали малые жанры:

стихотворение, басня, рассказ и сказка. Басня как один из жанров словесного искусства в чувашскую литературу пришла с творчеством И. А. Крылова. Еще в последней трети XIX века его басни «Лиса и виноград», «Лиса и журавль», «Стрекоза и муравей» и другие, переведенные на чувашский язык, включались И. Я. Яковлевым в буквари. В 1906-1907 годах произведения Крылова «Мартышка и очки», «Лебедь, Рак и Щука», «Свинья под дубом», «Лиса и виноград» появились на страницах газеты «Хыпар». Перевел их учитель Г. А. Кореньков. Потом, подражая сюжету русского классика, используя чувашскую семисложную силлабику, он написал оригинальную басню «Автанпа ахах перчи»

(«Петух и жемчужное зерно»), обличающую нерешительных слабовольных людей. Наследие И. А. Крылова сыграло заметную роль в проявлении сатирического дарования поэтов Федора и Якова Турханов. В своих баснях «Ви?е?ер?и» («Три воробья», 1898) и «Йепле йыва?» («Шиповник», 1898) Федор Турхан обличает пороки и недостатки в жизни общества, хвастовство, бахвальство, франтовство, легкомыслие. Яков Турхан в басне «Ухмахан хуйхи»

(«Несчастье глупца», 1898) остро осмеивает нерадивого крестьянина. Попытки писать в этом жанре в чувашской литературе наблюдались и ранее. Так, один из учеников Н. И. Золотницкого М. П. Арзамасов написал басни «Чеке?» («Ласточка») и «Кавакарчанпа чаха» («Голубь и курица»).

Басни И. А. Крылова, опубликованные в яковлевских букварях, и сатирические произведения, созданные под влиянием русского классика, сыграли определенную роль в формировании чувашской детской литературы. Они сразу же были приняты детьми, изучались в школах. По ним молодое поколение получило первые сведения о мире природы и человеческих отношений, о характере социальных противоречий.

В целом, переводом произведений русских и зарубежных писателей чувашские литераторы не только обогащали нашу поэзию и прозу, но и оттачивали свое художественное мастерство.

ИВАН ЯКОВЛЕВ

Иван Яковлевич Яковлев - великий педагог-демократ, мыслитель XIX - первой половины XX века, выдающийся просветитель чувашского народа, создатель национальной письменности. В 1868 году 20-летний гимназист на свои и частные пожертвования организовал Симбирскую чувашскую школу, которая через три года была принята на государственный бюджет.

В 1890 году она была преобразована в Симбирскую чувашскую учительскую школу, ставшую могучим центром просвещения и культуры всего народа. Находясь у руля школы и в течение ряда лет являясь инспектором чувашских школ Казанского учебного округа, он открыл около 40 училищ в разных уголках Среднего Поволжья, создал прогрессивную систему народного образования, стал крупным теоретиком и практиком начального обучения в двуязычных школах. Заслуги И. Я. Яковлева перед народом высоко оценены В. И. Лениным, видевшим в нем поборника национального подъема чувашского народа в тяжелых условиях царизма.

Богатое педагогическое и творческое наследие И. Я. Яковлева оказало благотворное влияние на все сферы культуры родного народа, в том числе и на формирование и становление чувашской детской литературы. На это указывали в своих научных трудах М. Я. Сироткин, Е. В. Владимиров, В. Я. Канюков, А. В. Васильев и другие исследователи. Основываясь на сюжетно-тематических особенностях рассказов «Петушок» («Автан»), «Сорока» («Чакак»), «Мельница» («Арман туни»), М. Я. Сироткин отметил, что «они выдержаны в духе рассказов К. Д. Ушинского и Л. Н. Толстого для детей и преследовали цель развития в детях наблюдательности, внимания и навыка разбираться в окружающей обстановке в жизни» . Был солидарен с М. Я. Сироткиным и В. Я. Канюков, подчеркивая: «В построении своего букваря И. Я. Яковлев следовал принципам учебных книг К. Д. Ушинского и Л. Н. Толстого. Придерживаясь системы "воспитательного чтения", выработанной классической русской педагогикой, он стремился к созданию такой книги для чтения на родном языке, которая могла бы способствовать выполнению задач народного воспитания детей» . Аналогичные выводы сделаны и Е. В. Владимировым: «И. Я. Яковлева волновали в конце XIX и начале XX века педагогические проблемы, он искал решение их в русской общественной и литературной мысли. С этой целью он обращался к трудам Л. Н. Толстого, К. Д. Ушинского и других, переводил на чувашский язык их детские произведения, способствующие нравственному, трудовому, интернациональному воспитанию детей» .

Порою ученые, соглашаясь с лжеустановками правителей советской эпохи, допускали в своих трудах и ошибочные суждения.

Так, М. Я. Сироткин обвинял И. Я. Яковлева за то, что в его «творчестве мы не видим выражения прямого негодования и возмущения современными ему социальными порядками, а тем более, призыва к борьбе за новый общественный строй» .

В. Я. Канюков также подверг критике родного патриарха за то, что «литературное творчество Яковлева, как и его педагогическая деятельность, подчас противоречило новым задачам. Он нравственное воспитание связывал с религиозным воспитанием и довольно активно действовал в направлении укрепления этой связи в практической деятельности школ» .

Отдельные верные идеи и мысли вышеуказанных критиков иногда также нуждались в боле широкой расшифровке, в развитии и раскрытии.

На наш взгляд, тему детства, мира детства в творчестве И. Я. Яковлева следует рассматривать во всем комплексе его организаторской, педагогической, научной и общественной деятельности, во всем многообразии его жизненного пути. Детская направленность является неотъемлемой, органической частью всего педагогического и творческого наследия патриарха чувашского народа. На первом месте, безусловно, находится его организаторская работа.

И. Я. Яковлев поистине был подлинным организатором народного образования в Чувашском крае. Как правильно отмечают исследователи его творчества Г. Н. Плечов и Н. Г. Краснов, «перед глазами молодого Яковлева постоянно стояли картины бедственного и бесправного положения родного народа, его темнота и безграмотность, которые возбуждали в нем искреннее сыновнее желание как-то помочь е м у. И конечную цель, и смысл своей жизни и труда он видел в благе для многострадального народа, прежде всего через его просвещение»

В своих «Воспоминаниях» Иван Яковлевич пишет: «В 1868 году у меня окончательно окрепла решимость относительно просвещения чувашей и необходимости создания для них с этой целью особой чувашской школы» . И он упорно и настойчиво добивался осуществления заветной мечты. Симбирская чувашская школа, являющаяся его детищем, открылась 28 октября 1868 года.

В этот день к нему в Симбирск прибыл на учебу А. В. Рекеев, первый ученик его школы. Скоро присоединились к нему еще трое молодых товарища. Из года в год школа росла и развивалась, набирала опыт и авторитет. К 1871 году в ней занималось уже 12 мальчиков. К 1875 году их численность увеличилась до 52. В 1877 году Симбирская чувашская школа была преобразована в центральную, в 1890 году стала учительской школой, а в 1917 учительской семинарией. За годы своего существования школа выпустила более 1000 учителей. Из этой школы вышло много талантливых писателей, музыкантов, художников, актеров, деятелей просвещения и науки.

И. Я. Яковлев наряду с осуществлением руководства Симбирской чувашской школой, являясь одновременно инспектором чувашских школ Казанского учебного округа, вел активную целенаправленную работу по открытию в Поволжье народных училищ. Им открыто, как уже было отмечено выше, в сельской местности около 40 начальных школ. Будучи крупным теоретиком и практиком обучения в начальных школах, он часто туда выезжал, оказывал им постоянную учебно-методическую помощь. И. Я. Яковлев поддерживал тесную связь с народными учителями, регулярно переписывался с ними, давал им полезные советы и рекомендации типа как вести учебный процесс в школе, какими учебными пособиями лучше всего пользоваться и т. д.

Например, для изучения русского языка он предлагал учебники Л. Н. Толстого, так как они были составлены для детей крестьян.

В работе с педагогическими кадрами он не пользовался методами произвола и наказания, не лишал их должности за нарушение официальных инструкций, педагогических требований, в крайнем случае, ограничивался их предупреждением, внушением, убеждением.

«Инородцы должны первоначально обучаться в школах на их родном языке» , - считал Иван Яковлевич. Еще в юношеские годы у него определилось стремление дать своим соплеменникам возможность читать и писать на чувашском языке.

«В течение 1861, 1862 и последующих годов, - писал он в своих «Воспоминаниях», - я, так сказать, вбирал в себя молча, сосредоточенно из окружающего все то, что могло дать мне те или иные указания по этому вопросу, бывшему тогда еще для самого меня не вполне ясным» . По верному утверждению Г. Н. Плечова и Н. Г. Краснова, патриарх «подчеркивал, прежде всего, необходимость создания школы родного языка, приближения ее к условиям жизни и интересам народа. В то время в местностях, населенных чувашами, были отдельные начальные школы, но в них совершенно игнорировался родной язык, без которого, как считал Яковлев, невозможно было достигнуть ощутимых успехов в образовании. В этом его убеждали опыт своей жизни, учебы, а также изучение опыта классиков педагогики Я. А. Коменского, И. Г. Песталоцци, К. Д. Ушинского и других. При этом обучение родному языку в начальной школе он не отделял от изучения в ней русского языка» . Приложено Яковлевым немало сил и энергии к разумной и эффективной организации учебного процесса в национальных школах. Он добивался «увеличения срока обучения в чувашских школах на один год для лучшего усвоения учащимися русского языка и продолжения обучения их на родном языке до второго класса включительно. Родной язык становится обязательным предметом изучения во всех последующих классах.

В смешанных русско-чувашских училищах чувашские дети, приступившие к обучению на год раньше, во втором году после раздельных занятий на два месяца объединялись с русскими детьми первого года обучения. Это давало им возможность в дальнейшем заниматься на русском языке и успевать практически по всем предметам наравне с русскими детьми» . Добиваясь внедрения в систему образования чувашского языка, Яковлев встречался с ярым и ожесточенным сопротивлением со стороны русификаторов, противников обучения детей национальных меньшинств на родном языке. Так, презрительно выступал против его просветительской деятельности Симбирский епископ Никандр, называвший брезгливо Ивана Яковлевича «пестуном инородческой обособленности» . Он являлся автором анонимной статьи, направленной против Яковлева. Вообще, политическое обвинение чувашского просветителя в «сепаратизме» и «национализме», начатое еще попечителем Казанского учебного округа С. Ф. Спешковым (1901-1905), стало постоянным и продолжалось до свержения царского режима.

Особенно усилилась борьба против обучения в начальной школе на родном языке в конце 90-х годов XX века.

Обучение детей на чувашском языке невозможно без букварей на родном языке. А для подготовки их необходим удовлетворяющий всему чувашскому населению приемлемый, доступный национальный алфавит. Это хорошо осознавал И. Я. Яковлев. Еще в 1867 году в своей рецензии на учебное пособие Н. И. Золотницкого «Солдалык кнеге» (календарь) он указывал на необходимость создания более совершенного алфавита чувашского языка . И теперь с чувством большой ответственности и искренним рвенем взялся он за эту работу.

Осенью 1871 года, пользуясь консультациями известного ориенталиста, профессора Казанского университета Н. И. Ильминского и с помощью студента вышеназванного вуза В. А. Белилина в изучении особенностей фонетики чувашского языка, И. Я. Яковлев завершил составление первого варианта алфавита, основанного на кириллице. Алфавит состоял из 47 букв.

Он оказался не очень-то удачным, приемлемым для практического применения. Пришлось его основательно доработать. Второй вариант алфавита состоял из 27, третий - из 25 букв. В него впервые были введены буквы А, Е, Q, /, точно и без искажения передающие особенности чувашского произношения. Данный алфавит лег в основу современной национальной письменности.

С этого времени алфавит в течение 60 лет ни разу не изменялся.

В январе 1872 года на основе еще первого, несовершенного варианта алфавита в Казани был издан как пробный букварь под названием «Тъваш адизене сыръва вьренмелли кнеге» в объеме 56 страниц. Создан он на низовом наречии. В предисловии книги говорилось о необходимости составления учебников на наречии анатри и виръял. Там же дано объяснение знаков, принятых для букваря. Он в практике школ еще не применялся. Осенью 1872 же года в Казани был издан следующий букварь под названием «Сыръва вьренме тытънмалли кьнеке» в объеме 48 страниц.

Составлен он по способу Н. Ф. Бунакова. В 1873 году вышел в Казани «Букварь для чуваш с присоединением русской азбуки» в объеме 32 страниц. Это первый двуязычный учебник для чувашских школ. Издан он на третьем по счету, окончательно обновленном чувашском алфавите. В 1873-1913 годах этот букварь с изменениями и дополнениями выдержал 22 издания. За этот период он был для чувашских школьников единственным, по сути, учебником на родном языке. Переиздавались буквари И. Я. Яковлева вплоть до 1919 года. Изданы они более 30 раз.

Кроме букварей для чувашских детей, И. Я. Яковлев подготовил и другие учебные пособия. В 1882 году им на родной язык переведена «Новая азбука» Л. Н. Толстого. Также благодаря Ивану Яковлевичу по-чувашски зазвучали все другие учебники Толстого, а четыре «Книги для чтения» издавались отдельными книгами. Учебники Л. Н. Толстого чувашский просветитель высоко ценил как наиболее доступные для детей инородцев при изучении русского языка.

В 1892 году И. Я. Яковлевым в Казани издан «Первоначальный учебник русского языка для чуваш». В 1909 году им совместно с К. В. Ивановым выпущена «Первая книга для чтения после букваря на чувашском языке». Иваном Яковлевичем изданы также десятки исторических, естественно-научных, художественных, медицинских, сельскохозяйственных книг на родном языке, переводы Псалтыри и части Пророков, Закона Божьего, Нового Завета (Евангелия), четырех книг Моисея, Ветхого Завета и др.

* В книге «Революцичченхи чаваш литератури - XX емерччен» (Чебоксары, 1989. С. 272) ошибочно указано, что «Сыръва вьренме тытънмалли кьнеке» издана в январе 1872 года.

Бунаков Н. Ф. (1891-1904) - известный русский педагог, ученик К. Д. Ушинского, разрабатывавший основы начального обучения, методист русского языка, автор нескольких учебников.

Так утверждает один из главных исследователей творческого наследия И. Я. Яковлева Н. Г. Краснов (Яковлев, 1983, С. 257).

В подготовку первых чувашских букварей и других учебных книг, в переводческое дело Яковлев вовлекал лучшие творческие силы родного народа. В их числе - воспитанники Симбирской чувашской школы С. Н. Тимрясов, К. В. Иванов, А. В. Рекеев, В. Н. Никифоров, И. С. Степанов (Шатаев), педагог данного учебного заведения Д. Ф. Филимонов, один из первых светских учителей Т. П. Петров и др.

Прежде чем приступить к созданию новой чувашской письменности, Яковлевым наверняка изучены существовавшие до этого национальные алфавиты и буквари, авторами которых являлись Е. И. Рожанский (1769), В. П. Вишневский («Начатки христианского учения», 1832), Н. И. Золотницкий («Чуваш кнеге», 1867).

Поддерживая традиции своих предшественников, Иван Яковлевич положил в основу своих букварей двуязычность и распространение христианских идей. Светское - с одной стороны, и религиозноправославное - с другой, составляли в его книгах единое целое, подавались в органической целостности.

При составлении букварей и учебных пособий чувашский просветитель широко использовал учебники Л. Н. Толстого «Азбука» и «Новая азбука», «Родное слово» К. Д. Ушинского.

«Первая книга для чтения после букваря на чувашском языке», подготовленная И. Я. Яковлевым в 1909 году, составлена была по образцу «Книги для чтения» Л. Н. Толстого и «Родного слова»

К. Д. Ушинского.

В целях изучения передового опыта в обучении и воспитании молодого поколения при подготовке школьных книг Яковлев часто обращался к трудам известных педагогов страны и мира.

Я. С. Гогебашвили*, Тер-Акопяни**, Среди них А. О. Черняевский***. При составлении первого букваря, как было сообщено в его предисловии, авторы пользовались «букварем для крещенных татар, Азбукой, составленной алтайской миссией для алтайцев, и, отчасти, Азбукой архимандрита Викторина» .

От малого к большому, от простого к сложному - такова структура букварей Яковлева, таков принцип расположения в них материалов. Рассмотрим схему размещения текстов первого букваря, изданного в 1872 году. Состоит он, кроме предисловия, из 12 частей. В первой части без названия перечислены по блокам буквы и даны примеры к ним. Причем в начале каждого блока приведено слово, наиболее известное и созвучное. Вот так, Я. С. Гогебашвили (1848-1912) - основоположник прогрессивной педагогики в Грузии, публицист, детский писатель, последователь педагогических идей К. Д. Ушинского.

А. О. Черняевский (1840-1897) - руководитель азербайджанского отделения в Закавказской учительской семинарии, автор ряда учебников и учебных пособий по русскому языку для азербайджанских начальных школ.

Самая древняя наука на Земле - наука о воспитании детей. Этнопедагогика- народная наука о воспитании детей. Она существовала у всех народов нашей планеты, без нее не смог бы выжить и сохраниться ни один народ. Первым исследователем, разработавшим и выделившим этнопедагогику как науку, был чувашский ученый Волков Геннадий Никандрович.

Зичe пил. В чувашской культуре существует понятие зичe пил - семь благословений. Считалось, что если человек соответствует этим семи благословениям, то это совершенный, воспитанный человек. В разных преданиях и записях встречаются разные упоминания о зичe пил. Так, например, в чувашских преданиях об Улгп говорится о семи причинах счастья человека: здоровье, любви, хорошей семье, детях, образованности, умении работать, родине.

И. Я. Яковлев в своем «Духовном завещании чувашскому народу» упоминает дружбу и согласие, любовь к родине, хорошую семью и трезвую жизнь, уступчивость, трудолюбие, честность, скромность.

В чувашских народных пожеланиях маленьким детям говорится: «Сахалпупле, нумайитле, юлхав ан пул, зынран ан кул, шятсгмахнезeкле, пузнапипг ан зeкле». (Говори мало, больше слушай, ленивым не будь, над людьми не насмехайся, шутливое слово принимай, голову не задирай.)

Такие благопожелания встречаются у многих народов. У христиан имеется десять заповедей, в которых упоминаются требования: не убивай, почитай отца и мать, не желай богатств твоего соседа, уважай свою жену, мужа, не лги. По правилам мусульман, каждый обязан помогать бедным и не должен употреблять спиртные напитки. В буддизме существуют запреты на убийство, воровство, ложь, разврат, пьянство.

Виды воспитания.

В чувашскойэтнопедагогике можно выделить семь видов воспитания, как семь благопожеланий, чтобы вырастить ребенка достойным и счастливым человеком.

1. Трудовое. Это воспитание давало ребенку умение и привычку к труду, знание многих ремесел, отвращение к лени и безделью.

2. Нравственное. Оно развивало в детях желание быть справедливым и добрым, уважать старость, беречь семью, уметь дружить; воспитывало патриотизм - любовь к Родине и народу, уважение к своим и чужим традициям, языкам.

3. Умственное. Это воспитание развивало в детях ум, память, учило их размышлять, давало разные знания, обучало грамоте.

4. Эстетическое. Уметь видеть и создавать красоту - цель этого воспитания.

5. Физическое. Воспитывало ребенка здоровым и приучало беречь свое здоровье, развивало силу и смелость.

6. Экономическое. Это воспитание давало детям умение беречь вещи, труд людей и природу; приучало быть неприхотливыми.

7. Этическое. Воспитывало в детях умение вести себя в обществе, общаться с людьми; давало возможность обладать правильной и красивой речью, быть скромным, а также прививало отвращение к пьянству.

Трудовое воспитание. Самым важным воспитанием чуваши считали трудовое. Только на его основе можно было дать все остальные виды воспитания. Ленивый человек не станет трудиться, чтобы помочь кому-нибудь. Только трудом можно решить сложную задачу. Чтобы сделать что-то красивое - надо потрудиться. Самый лучший способ развития мышц - физический труд.

Чувашский ребенок уже с 5-6 лет начинал трудиться - помогать своей семье.

По записям Г. Н. Волкова, в 50-х годах прошлого века чувашские ученые опросили старых людей 80-90 лет и узнали, какую работу они могли выполнять в 10-12 лет.

Наши предки считали, что человеку нужно не просто любить труд, а иметь привычку, потребность трудиться, не проводить время впустую. Даже понятие «свободное время» в чувашском языке переводится не как «ирeклeвгхгт» (ирeк- свобода), а как «пушвгхгт» - пустое время.

Свою трудовую школу маленький чуваш начинал рядом с отцом-матерью, бабушкой-дедушкой. Сначала он просто подавал инструменты и наблюдал за работой, потом ему доверяли «закончить» работу, например, отрезать нитку на шитье, до конца забить гвоздь. Подрастая, ребенок тянулся к более сложной работе и так постепенно учился всем ремеслам, которые знали его родители.

С раннего возраста каждому ребенку выделяли свои особые грядки, которые он сам поливал, полол, соревнуясь с братьями и сестрами. Осенью сравнивали полученный урожай. Были у детей и «свои» животные-детеныши, за которыми они сами ухаживали.

Так постепенно, посильным трудом дети входили в рабочую жизнь семьи. Хотя слова «труд» и «трудно» очень похожи, но труд на благо семьи приносил много радости.

Любовь к труду у маленьких чувашей проявлялась с ранних лет, и иногда они, подражая взрослым, могли перестараться в своем усердии и «потрудиться» не так, как надо. Например, взять и выкопать поздний сорт картошки раньше времени, недозревшим, да умудриться спустить его в подпол. Тут взрослые не знали, что делать, то ли хвалить, то ли ругать таких «работничков». Но, конечно, дети были серьезными и важными помощниками во всех делах семьи. Старинные традиции трудового воспитания до сих пор сохраняются во многих чувашских семьях.

Нравственное воспитание. Как приучить ребенка всегда поступать так, чтобы не навредить ни людям, ни себе? Маленький ребенок, появившись на свет, не знает, как надо жить, не знает, что такое хорошо, а что такое плохо. В древности у людей не было телевизоров, Интернета, разных журналов и видеофильмов. И маленький человек рос, наблюдая за окружающими его людьми и за природой. Он подражал и учился всему у своих родителей, бабушек-дедушек, родственников, соседей. И постепенно понимал, что всё на земле живет и трудится, что люди стремятся помогать друг другу, что человек тоскует без родины и что у всего на свете есть свой родной язык, и что ни одно живое существо не обходится без семьи и детенышей. Так маленький чуваш и получал нравственное воспитание.

Умственное воспитание. В древности у чувашских детей не было школьных зданий, специальных учебников, учителей. Но деревенская жизнь, вся окружающая природа, сами взрослые давали детям разные знания, развивали в них ум, память.

Особенно много знали дети о природе - растениях, насекомых, птицах, зверях, камнях, реках, облаках, почве и т. п. Ведь они изучали их не по «мертвым картинкам» в книгах, а вживую.

Вообще загадкам в умственном воспитании детей отводилась особая роль. Они приучали видеть предметы и явления с необычной стороны и развивали абстрактное мышление.

Современный ребенок обычно играет с игрушками, которые ему уже кто-то сделал, или делает игрушки из готовых деталей, например конструктора. В древности дети не только сами изготавливали, но и сами находили и выбирали материал для игрушек. Такие действия очень развивают мышление, ведь в «природном конструкторе» куда больше разных деталей, чем в пластмассовом.

Если селения разных этносов находились рядом, то обычно уже 5-6-летние дети свободно говорили на 2-3 языках, например чувашском, марийском, татарском, русском. Известно, что полноценное владение несколькими языками очень влияет на развитие мышления.

Детям постарше задавали специальные математические задачи, причем их решали в уме или палочкой рисуя схему на песке. Очень многие такие задачи приходилось решать во время построек или ремонта зданий, заборов и т. п.

Эстетическое воспитание. Многие исследователи отмечали высокий художественный вкус чувашских изделий.

Помимо всех умений каждую девочку обучали вышивке, а мальчика - резьбе по дереву. Из всех сохранившихся образцов чувашской вышивки (а их несколько сот) нет двух одинаковых. И среди всех резных ковшов нет копий.

Каждая чувашская женщина была настоящим художником. Каждый мужчина-чуваш владел художественным ремеслом.

Музыкальное воспитание детей было одним из первых воспитаний и начиналось с самого раннего детства. Музыка и песни окружали ребенка со всех сторон и в играх, и в труде. Сначала он пел и танцевал, подражая взрослым, а потом сам слагал стихи и придумывал музыку. Каждый чувашский ребенок умел петь, танцевать и играть на музыкальных инструментах. Каждый взрослый чуваш был поэтом-песняром и умел танцевать. По сравнению с современными детьми чувашские дети получали полноценное эстетическое воспитание.

Физическое воспитание. Многие дети в прошлом были физически гораздо сильнее, чем их современные сверстники.

Дети часто занимались физическим трудом, играли на свежем воздухе, не ели сахар и конфеты, обязательно пили молоко, и, самое главное - у них не было телевизора, который заставляет современного человека долго сидеть неподвижно.

Очень многие детские игры были настоящим спортом - бег наперегонки (особенно по пересеченной местности), метание, прыжки в длину и высоту, игры с мячом, катание на лыжах, деревянных коньках (тгркгч).

Для своих детей чуваши изготавливали специальные маленькие музыкальные инструменты: скрипки, гусли, свирели и т. п.

Маленьких детей от рождения и до того, как ребенок начинал ходить, каждый день купали. Дети постарше все лето проводили на природе, купались в речке или пруду, но только в определенных неопасных местах. Мальчики и девочки - отдельно, потому что купались голышом, и это было гораздо полезнее, чем потом бегать в мокрой одежде. В теплое время года дети ходили босиком. Все это было настоящим закаливанием.

Самым лучшим способом физического воспитания был труд. Чувашские дети копали грядки, подметали двор, носили воду (в маленьких ведрах), рубили ветки, залезали на сеновал за сеном, поливали овощи и т. д.

Экономическое воспитание. Чувашский ребенок с раннего возраста начинал участвовать в работе. И он видел, с каким трудом появляются вещи и еда, поэтому относился ко всему этому бережно. Дети обычно донашивали старую одежду братьев и сестер. Рваные и сломанные вещи обязательно ремонтировались.

Чуваши всегда старались иметь хороший запас продуктов, при этом питались без излишеств. Можно сказать, что экономическое воспитание дети получали, беря пример со взрослых.

Те дети, чьи родители занимались торговлей или что-то изготовляли на продажу, помогали им и с раннего возраста начинали заниматься предпринимательством. Известно, что первый чувашский купец и бизнесмен П. Е. Ефремов с детства помогал отцу торговать зерном и подписывал за него необходимые документы.

Вообще чувашский язык действительно считается очень мягким, в нем нет грубых ругательств и нецензурных слов.

Очень важным считалось умение вести себя в обществе. И к этому детей приучали заранее. К людям старше себя требовалось обращаться с почтением, а к младшим - ласково, но в любом случае вежливо.

Многие исследователи отзывались о чувашских детях, как о спокойных, сдержанных, скромных и вежливых.