В 1800 г. в 6-й месяц на престол был возведен 11-летний госу­дарь Сунчжо, сын от наложницы предшествующего короля Чончжо, определенный в качестве наследника престола только в начале 1800 г. Поскольку Сунчжо был несовершеннолетним, регентство перешло в руки вдовствующей королевы Чонсун. Вскоре была избрана будущая жена Сунчжо - дочь высокопоставленного сановника Ким Чжосуна (1756-1831), который был дальним родственником королевы Чонсун и благодаря своим способностям пользовался особым доверием госуда­ря Чончжо. Вслед за этим Ким Чжосун получил высокий придворный титул Ёнан пувонгун, практически захватив власть в свои руки. Так начались десятилетия правления семьи Ким из района Андон юго-восточной провинции Кёнсан.

Первый полный год фактического правления королевы Чонсун и семьи Кимов (1801 г.) ознаменовался жестокими гонениями на корей­ских христиан. Государь Сунчжо не проявлял большого внимания к делам управления ни после восшествия на престол, ни по достиже­нии совершеннолетия в 1804 г. Это давало большую свободу действий семье андонских Кимов, которые интересовались лишь собственными благами, а не судьбой государства в целом. В их правление началась политика благоприятствования по отношению к провинции Кёнсан и усилились притеснения северных провинций.

Практически не осуществлялся контроль за местной администрацией, которая по своей воле увеличивала количество поборов с кре­стьян, забирая излишки себе. Особенно тяжелым был военный на­лог холстом, который в начале XIX столетия именовался кунпхо, т. е. «ткань на военные [расходы]». При незначительном росте населения Кореи, по сравнению с 1750 г., когда вводился «закон об уравнении [воинских] повинностей» - кюнъёкпоп, число облагаемого этим нало­гом населения по спискам увеличилось в 4 раза, что говорило о фик­тивности таких списков. Действительно, изначально полагалось соби­рать налог кунпхо только исходя из числа совершеннолетних муж­чин в семье. Однако налоги взимались и с несовершеннолетних, т. е. не достигших 16 лет, и с умерших, но числившихся в списках. Если крестьянин уходил из деревни, не выдержав гнета эксплуатации, за него платить налог обязывали родственников или даже соседей. В это время бегство крестьян становилось массовым явлением.

При этом королевская власть, обязанная, согласно конфуцианским представлениям, заботиться о народе, бездействовала, что не могло не вызывать справедливый гнев народа. В 1-м месяце 1808 г. в уез­дах Танчхон и Пукчхон провинции Хамгён имели место столкновения крестьян с местной администрацией.

В 1811 г. в провинции Пхёнан разгорелось самое крупное в пер­вой половине XIX столетия народное восстание, во главе которо­го встал Хон Гённэ (1780-1812). Северокорейская литература на­зывает Хон Гённэ выходцем из крестьян, а само восстание - «кре­стьянским». В отечественной литературе указывается на существова­ние различных взглядов на социальную принадлежность Хон Гённэ и делается выбор в пользу того, что он был выходцем из мелких янбанов или зажиточных крестьян тхохо («богатых землей»). Действительно, в молодости Хон Гённэ пытался сдавать «малый» государственный экзамен на получение ученой степени чинса («продвинутый муж»), прохождение которого давало право на участие в «больших» экза­менах на получение чиновничьей должности, но провалился. Таким образом, он не мог быть простым крестьянином. Между тем в спра­вочной литературе встречаются сведения о том, что Хон Гённэ - по­томок знаменитого рода Хон из Намъяна (Южная Корея), уходящего корнями в период эпохи Коре. Знатное происхождение предоставля­ло Хон Гённэ принципиальное право претендовать на роль основателя новой династии.

Свой провал на экзаменах Хон Гённэ был склонен объяснять несправедливой политикой по отношению к выходцам из северо-за­падных провинций Кореи. В довершение ко всему в 1811 г. страну постигла необычайная засуха. Помимо того, что следствием засухи был неурожайный год, делавший жизнь народа еще тяжелее, одно­временно это было как бы «знаком Небес», возвещавшим о том, что время правления старой династии исчерпано и Небеса «дают разре­шение» на установление новой династии. Среди ближайших друзей Хон Гённэ, намеревавшихся возглавить будущее восстание, были про­фессиональные геоманты, как, например, У Гунчхик (1776-1812), ко­торые выдвинули теорию о новой роли северо-запада Кореи. Одним из обоснований теории явилось то, что как раз на северо-западе Кореи располагался центр государства Древний Чосон. Теперь центр госу­дарства должен был «возвратиться» обратно.

В 1811 г. встретившись с У Гунчхиком в буддийском монастыре Чхоннёнса («Монастырь синего дракона») в уезде Касан провинции Пхёнан, Хон Гённэ стал готовить восстание, имевшее конечной це­лью свержение династии Ли. В местечке Табоктон уезда Касан (устье реки Тэрёмган) из бывших крестьян - рабочих горнорудных разрабо­ток провинции Пхёнан - Хон Гённэ стал формировать вооруженные отряды. В числе ближайших помощников Хон Гённэ были Ким Чхан-си, имевший степень чинса после сдачи «малого» государственного экзамена и занимавшийся торговлей, Ли Хичжо - торговец, выходец из сословия мелких чиновников.

В 10-м месяце 1811 г. на совещании повстанцев в Табоктоне Хон Гённэ был назначен Главнокомандующим умиротворенного запада (Пхёнсо тэвонсу), т.е. повстанческих войск северо-запада Кореи, а Ким Саён, выходец из богатых крестьян, - Заместителем главноко­мандующего. Повстанческие войска были разделены на Южное и Се­верное. Готовясь к выступлению, торговцы и богатые крестьяне из окрестных местностей поставляли в Табоктон оружие, снаряжение, продовольствие.

В 18-й день 12-го месяца 1811 г. повстанцы выступили из Табокто-на и захватили уездный центр Касан. В 20-й день было взято селение Пакчхон, расположенное выше по течению реки Тэрёмган. Северное войско во главе с Ким Саёном, которое должно было двинуться на север, в сторону реки Амноккан, захватило уездные центры Чончжу и Кваксан. При этом повстанцы открыли государственные амбары и склады, раздали зерно и деньги крестьянам. Поэтому многие из них присоединились к восставшим. Хон Гённэ планировал во главе Юж­ного войска двинуться на Пхеньян, Кэсон, а затем и на Сеул. Однако уже 21-го числа он был ранен в столкновениях у Пакчхона, поэтому войско пришлось отвести к Касану.

В течение нескольких дней, благодаря поддержке местного насе­ления, вся приморская территория провинции Пхёнан на участке от реки Чхончхонган до реки Амноккан перешла в руки восставших. Это была стратегически и экономически важнейшая часть страны - при­граничный участок сухопутного торгового пути, связывавшего Корею с Китаем.

К концу 12-го месяца повстанцы сосредоточили войска у селения Соннимдон на северном берегу реки Чхончхонган, как раз напротив города Анчжу, взяв который восставшие могли бы начать продви­жение вглубь Корейского полуострова. Однако в это время в Анчжу уже находились правительственные войска, которые, переправившись через реку Чхончхонган, 29-го числа 12-го месяца вступили в бой с восставшими. Превосходящие силы правительственных войск одолели повстанцев. В течение 1-го месяца 1812 г. почти все уездные центры, находившиеся в руках восставших, были отвоеваны правительствен­ными войсками. Только в городе Чончжу сопротивление продолжа­лось почти четыре месяца. В 19-й день 4-го месяца правительствен­ные войска, в восемь раз превосходившие силы повстанцев, ворвались в город, перебив всех мужчин. 13 боях погиб сам Хон Гённэ и многие его ближайшие помощники. Женщин - защитниц города обратили в лично зависимых ноби. Восстание было жестоко подавлено. Головы казненных руководителей, например У Гунчхика, возили напоказ по всем восьми провинциям Кореи, с тем чтобы отбить у населения охо­ту восставать против королевской власти. В то же время при дворе понимали справедливость недовольства жителей провинции Пхёнан. Поэтому срочно были выделены деньги и рис для раздачи особо нуж­давшимся, а также издан особый указ о предоставлении выходцам из провинции Пхёнан высоких чиновничьих постов.

Народное восстание под предводительством Хон Гённэ занимает особое место в истории Кореи. Весьма примечательно то, что в под­готовке восстания и непосредственно в боевых операциях участвова­ли новые корейские сословия, возникшие в процессе социально-эконо­мических перемен ХVII-ХVIII вв.: богатые крестьяне-землевладель­цы, наемные рабочие рудников, частные торговцы, разбогатевшие на торговле с Китаем. Несмотря на то что восставшие выдвинули тра­диционное требование установления новой, «правильной» династии, одной из объективных причин недовольства повстанцев было несо­ответствие старой политики королевского двора и новых экономиче­ских реалий развивавшейся товар но-денежной экономики. Крестьяне лишь присоединились и поддержали восстание, организованное и ма­териально обеспеченное новыми сословиями. Поэтому для отражения особого характера событий 1811-1812 гг. было бы правильнее назы­вать их не «крестьянским восстанием» или «крестьянской войной», а «народным восстанием». Действительно, в современной южно корей­ской историографии восстание под предводительством Хон Гённэ ино­гда называют «народным сопротивлением» (минчжун хапчжэн).

Временные меры королевского двора для умиротворения мятеж­ной провинции Пхёнан не имели продолжения в каких-либо карди­нальных реформах местного администрирования или центральной власти. Беспредел на местах продолжался, и все большее число кре­стьян бросали родные места. Так, к 1814 г. в той же провинции Пхёнан население сократилось на одну треть по сравнению с его численно­стью до начала восстания. В 1833 г. в Сеуле среди населения вспыхнул бунт в ответ на резкое повышение торговцами цен на зерновые.

В таких условиях в 1834 г. на престол был возведен восьмилетний государь Хончжон (1834-1849), внук короля Сунчжо. (Сын Сунчжо, наследник престола, скончался еще в царствование Сунчжо.) Первые пять лет правления Хончжона регентшей была его бабка, вдовству­ющая королева Сунвон. Однако в 1839 г., после очередной расправы над христианами, высший государственный пост перешел в руки Чо Инъёна (1782-1850), родственника матери короля. Тогда вся реальная власть в стране сосредоточилась у семьи Чо из Пхунъяна. С тех пор началась борьба за власть и влияние между двумя семейными груп­пировками королевских родственников, что усугубило развал системы сбора налогов и местного администрирования.

В 1846 г. смерть высокопоставленного придворного сановника Чо Манъёна (1776-1846) ослабила влияние семьи Чо и вернула прежнюю власть семье андонских Кимов. Однако ситуация в стране не улучшилась. В 1849 г. умер государь Хончжон, не оставив наследника престо­ла. Для того чтобы сохранить власть в своих руках, вдовствующая королева Сунвон предложила возвести на трон дальнего родственни­ка Вонбома, потомка короля Ёнчжо, который до того времени жил в деревне на острове Канхвадо и занимался земледелием. В 1850 г. он был возведен на трон, получив храмовое имя Чхольчжон (1849-1863). Несмотря на то, что молодому государю уже исполнилось 19 лет, не имея соответствующего образования и подготовки, он не смог полноценно заниматься государственными делами, отдав власть в ру­ки семьи Ким из Андона. Позиция этой семьи особенно укрепилась после того, как дочь андонского Ким Мунгына (1801-1863) стала но­вой королевой. Как отмечается в исторической литературе, именно в правление Чхольчжона управление государством пришло в состояние полного хаоса, «обратились в прах» многие достижения предшеству­ющих королей династии Ли.

К середине XIX столетия государственная власть в Корее не могла не только подстроиться под новые реалии товарно-денежной экономи­ки, но и хотя бы урегулировать традиционные земельные отношения. Обычно говорят о «развале трех [основ] управления» - поземельно­го налога, «сборов вместо военной повинности» и системы ссудного зерна.

В частности, особой проблемой для Кореи того времени стал раз­вал системы выдачи крестьянам «ссудного зерна» (вонгок) весной или в неурожайный год с последующим возвратом в казну «возвратного зерна» (хвангок) осенью или в урожайный год. К середине столетия количество ежегодно выдаваемого крестьянам «ссудного зерна» со­кратилось почти в 5 раз! Если в 1807 г. было выдано 9995500 сок зерна, то в 1862 г.- только 2311690 сок. При этом количество взи­маемого с крестьян «возвратного зерна» из-за накапливавшихся про­центов не только не сократилось, но даже увеличилось. Недовольство крестьян росло, так как в начале правления династии Ли никаких процентов вообще не взималось.

Произвол местных чиновников никак не ограничивался. Напри­мер, начальник сухопутных войск правой по л у провинции Кёнсан Пэк Наксин собирал с крестьян налоги по 2-3 раза в год. Крестьяне неод­нократно писали по этому поводу жалобы в столицу, но ответа не получали. Тогда в 6-й день 2-го месяца 1862 г. разорившиеся янбане Лю (Ю) Гечхун, Ли Геёль, Ли Мёнъюн, воспользовавшись тем, что был рыночный день, созвали крестьян и всех недовольных действия­ми местных властей и решили написать письмо с требованием пре­кратить незаконные поборы. Чуть позже, в 14-й день 2-го месяца крестьяне и дровосеки окрестных деревень во главе с крестьянами Пэк Конни и Ким Мани, вышли из находящегося неподалеку от Чин-чжу населенного пункта Токсан, и, набрав в свои ряды около 3000 человек из 30 окрестных деревень, отправились на Чинчжу. Так на­чалось чинчжуское крестьянское восстание 1862 г. По дороге они сжигали дома жестоких чиновников и богатых землевладельцев. В панике чиновничество Чинчжу бежало из города. В 18-й день 2-го месяца восставшие заняли город. Восстание длилось несколько дней и охватило 23 близлежащие волости. Разгневанные крестьяне убили трех ненавистных чиновников, сожгли более 120 домов богатых зем­левладельцев. К 23-му числу им удалось разыскать военачальника правой полупровинции Кёнсан Пэк Наксина. а также губернатора, вручить им письмо и добиться обещания прекратить злоупотребле­ния. Получив положительный ответ, повстанцы разошлись по домам. Пэк Наксин и губернатор впоследствии были сняты со своих постов. Для выяснения обстоятельств в Чинчжу был послан тайный инспек­тор Пак Кюсу (1807-1876). Он признал вину местного начальства, но... повелел схватить более 110 самых активных участников выступ­ления, 13 из которых были казнены.

Чинчжуское восстание 1862 г. было не единственным. В тот же 2-й месяц 1862 г. в 4-й день в городе Тансон провинции Кёнсан вспыхнули крестьянские волнения. С 3-го по 5-й месяц 1862 г. в десятках городов трех южных провинций - житниц Кореи - Чхунчхон, Чолла и Кёнсан вспыхивали крестьянские восстания. В исторической лите­ратуре встречается утверждение, что в этот год по всей Корее было зафиксировано более 70 крестьянских выступлений.

Активное проявление недовольства крестьян в южных земледель­ческих провинциях, которым на протяжении всего правления дина­стии Ли уделялось куда большее внимание, чем северным, показыва­ло, насколько расстроен механизм государственного управления и в каком бедственном положении оказалась страна и ее население. В то же время Корею все чаще беспокоили представители западных дер­жав, пытаясь установить неравноправные для Кореи торговые отно­шения. Христианство получало все большее распространение, теперь уже не только среди янбан, но и среди простого народа.

В такое сложное и тяжелое время к власти пришел человек, попы­тавшийся спасти страну и уберечь ее от посягательств других держав.

Реформы тэвонгуна

В 1863 г. в возрасте 32 лет государь Чхольчжон умер, не оста­вив наследника. Вдовствующая королева Чо предложила возвести на престол потомка короля Ёнчжо в шестом колене - Ли Мёнбока (1852-1919), второго сына Ли Хаына (1820-1898). В том же году 11-летний Ли Мёнбок был возведен на престол, получив впоследствии храмовое имя Кочжон (1863-1907). По причине несовершеннолетия короля ре­гентом стал его отец Ли Хаын, пожалованный придворным титулом Хынсон тэвонгун («Великий правитель двора Хынсон»; имя Хынсон означает «Распространяющий процветание»). Однако в историю Ли Хаын вошел просто как тэвонгун.

В годы правления предшествующего короля Чхольчжона тэвон­гун занимал достаточно высокие посты при дворе, но испытывал немало трудностей из-за господства представителей семьи андонских Кимов. Тайные связи с королевой Чо, также недовольной ситуацией при дворе, помогли тэвонгуну прийти к власти. Понимая бедственное положение, в котором находилась страна, и ощущая угрозу извне, ко­торую демонстрировали многочисленные военные экспедиции запад­ных держав к берегам Кореи, тэвонгун решил изменить ситуацию в государстве, проведя ряд реформ и подготовив для своего сына усло­вия для достойного управления страной.

Первым шагом тэвонгуна в сфере внутренней политики стал ряд мероприятий, направленных на прекращение всевластия андонских Кимов. В начале 1864 г. он объявил о начале новой политики привле­чения на службу людей не по их происхождению, а по способностям, что, в принципе, всегда являлось конфуцианским идеалом. Таким об­разом, при сдаче государственных экзаменов и назначении на долж­ность нельзя было смотреть на то, к какой «партийной группировке» (формально они еще существовали), к какому сословию принадлежит человек или откуда он родом. В рамках новой политики уже с 4-го месяца 1864 г. с постов начали смещать представителей семьи андонских Кимов. Одновременно с началом реализации новой политики тэ­вонгун изменил роль некоторых придворных ведомств, попытавшись разделить политическую и военную власть, и свел до минимума роль центрального придворного совещательного органа Ыйчжонбу. наме­реваясь тем самым сделать королевскую власть более независимой от влияния придворных группировок.

В процессе борьбы с придворными группировками тэвонгун не ограничился лишением власти одной высокопоставленной семьи. Он решил принципиально избавиться от тех структур, которые способ­ствовали выходцам из провинции захватывать власть в столице. Это были конфуцианские частные учебные заведения - совой, которых в начале XIX столетия насчитывалось по 80-90 в одной провинции, а общее число превышало 600. Тэвонгун решил закрыть большинство совонов. Была проведена тщательная инспекция их деятельности, и к началу 1870-х годов их количество сократилось до 47. Действительно, помимо того, что совоны были учебными и политическими центрами в провинциях, они также обладали большой экономической мощью, имея в своем распоряжении земли, освобожденные от уплаты налогов, лично зависимых ноби, а также право привлечения местных крестьян для выполнения разного рода работ.

Подобная политика тэвонгуна по отношению к совонам вызвала определенное недовольство в среде конфуцианских ученых. Однако тэвонгун, ставя благо государства и трона превыше всего, был тверд в своих намерениях и говорил, что если даже сам Конфуций восстанет из мертвых, он все равно не изменит своего решения.

Одновременно с наведением порядка в центральном государствен­ном аппарате тэвонгун приступил к проверке положения на местах и реформированию системы налогообложения, чтобы, с одной стороны, облегчить жизнь крестьян, а с другой - пополнить государственную казну. В провинцию были посланы особые инспекторы для выявле­ния случаев незаконных взиманий с крестьян и утайки зерновых при перевозке их из провинции на центральные государственные склады. Тэвонгун отдал строгое распоряжение: тех, кто незаконно присвоил более 1000 сок зерновых, казнить, к присвоившим меньше применять суровые наказания. Таким образом было покончено со злоупотребле­ниями в системе «ссудного зерна» вонгок.

В 1870 г., проведя инспекцию владений столичной знати и крупных провинциальных янбан, тэвонгун отменил всевозможные приви­легии, освобождавшие янбан от уплаты налогов с части их полей.

В 1871 г. тэвонгун упразднил взимание «тканей на военные [рас­ходы]» (кунпхо) и ввел налог «подворной тканью» (хопхо). Основным принципом новой системы налогообложения выступало равное взи­мание с каждого двора, независимо от того, была ли семья бедной, или богатой. Норма налога устанавливалась в 2 лян серебром - деньга­ми или натуральным продуктом. Поскольку янбаны не несли воин­ской повинности, то, для того чтобы брать налоги с дворов янбан, тэвонгун повелел облагать этим налогом их слуг - лично зависимых ноби .

Подобная политика тэвонгуна, «отрицавшего» принцип наград и привилегий за заслуги перед государством, вызвала многочисленные протесты со стороны янбан. Объективно она отражала процесс со­циального расслоения, большей степени уравнения различных кате­горий населения, когда отдельные ноби становились богачами, а от­дельные янбаны лишались прежних богатств. В средние века подобное уравнение в налогообложении вряд ли было бы возможным.

Новая политика в налогообложении оказалась успешной. За де­сятилетие правления тэвонгуна казенные запасы золота выросли на 51%, медных денег - на 255, холста - на 673, риса - на 165, бобовых - на 299%.

В целях дальнейшего укрепления королевской власти тэвонгун решил отреставрировать королевский дворец Кёнбоккун, разрушен­ный в годы Имчжинской войны. Кёнбоккун был первым дворцом, построенным по указу основателя династии Ли Сонге после перено­са столицы государства в Сеул (тогда - город Ханъян), т.е. главной королевской резиденцией. Восстановление этого дворца должно было символизировать восстановление сильной королевской власти, такой, как в эпоху начала династии. Решение о воссоздании дворца было принято в 1865 г. Реформы в сфере налогообложения, помимо улучше­ния финансовой ситуации в целом, стали источником средств для про­ведения работ. Кроме того, вводились особые сборы на реконструк­цию дворца и других столичных правительственных построек. Так, у четырех городских ворот в Сеул были поставлены особые сборщи­ки налога на вход в столицу. Через 7 лет строительные работы были завершены.

Одновременно с борьбой против влияния семьи андонских Кимов и началом реформы системы налогообложения тэвонгун занялся вопросами укрепления армии. В 1865 г., наряду с перестановками в цен­тральных органах власти, он возродил военное ведомство Самгунбу («Управление трех армий»), функционировавшее в первые годы по­сле основания династии Ли. На протяжении всего десятилетия своего правления тэвонгун заботился об увеличении производства оружия и укреплении оборонительных сооружений у западного и южного по­бережья Кореи, а также у северных границ.

Действительно, Корее было чего опасаться. Соседний Китай два­жды терпел поражение в военных столкновениях с западными держа­вами, в первой опиумной (1840-1842) и второй опиумной (1856-1860) войнах. И на протяжении первой половины XIX в., и в правление тэвонгуна берега Кореи неоднократно посещали корабли под флагами стран Запада, и далеко не всегда эти визиты были мирными.

В 1816 г. английские корабли зашли в прибрежные воды запад­ного побережья Кореи с разведывательными целями. В 1832 г. ан­глийский военный корабль «Лорд Амхерст» подошел к порту Мон-гымпхо провинции Хванхэ (западное побережье Кореи). Командовав­ший экспедицией капитан X. Линдсей отправил на имя короля письмо с предложением установления торговых отношений, однако местные власти отказались передавать его послание. В 1840 и 1845 гг. коман­ды английских военных кораблей самовольно высаживались на ост­рове Чечжудо, в результате чего происходили военные столкновения с местным населением. В 1846 г. три французских военных корабля подходили к западным берегам Кореи в районе провинции Чхунчхон и требовали объяснений в связи с казнью трех французских мисси­онеров в 1839 г. Таким образом, большинство визитов иностранных кораблей, за редким исключением (таким, как посещение восточных берегов Кореи в 1854 г. российским фрегатом «Паллада» во время кругосветного путешествия во главе с адмиралом Е. В. Путятиным), носило явно не мирный характер.

Ситуация обострилась в правление тэвонгуна, который решил проводить более активную политику недопущения западных ино­странцев в Корею, определяемую в отечественной литературе как «по­литика самоизоляции», а в Корее - «политика закрытия страны». Особое внимание тэвонгун обращал на недопущение тайной деятель­ности католических миссионеров, в отношении которых у него не сра­зу выработалась четкая позиция.

В первые годы после прихода к власти тэвонгун надеялся исполь­зовать силу и влияние католических миссионеров для того, чтобы с помощью франко-англо-корейского союза воспрепятствовать возможному «продвижению» России на юг. Дело в том, что в начале 1864 г. в селение Кёнхын, находившееся на южном берегу реки Туманган, по­граничной с Россией, пришла группа русских с предложением вести официальную приграничную торговлю. Такие визиты русских были довольно частыми и весьма настойчивыми, что вызывало у местных властей тревогу. Поэтому в 1865 г. тэвонгун через посредников обра­тился за помощью к французскому епископу Берне, тайно находив­шемуся в то время в Корее. В ответ на просьбу тэвонгуна епископ попросил объявления свободы религиозной деятельности, чем весьма удивил королевский двор. Все больше людей, начиная с вдовствующей королевы Чо, стали выступать с предложениями запретить христиан­ство для того, чтобы спасти страну. Тогда же в 1865 г. из соседнего Китая пришли сведения о массовых гонениях на христиан. Тэвонгун, увидев, что вслед за приходом в Китай французских миссионеров туда в годы второй опиумной войны вошли и французские войска, решил, что для безопасности страны нужно покончить как с иностранными миссионерами, так и с их корейскими последователями.

В начале 1866 г. по приказу тэвонгуна начались массовые убий­ства корейских католиков. Среди казненных оказались 9 из 12 фран­цузских миссионеров, в том числе двое в сане епископа. Троим из них удалось бежать через провинцию Хванхэ и добраться до китайско­го порта Тяньцзинь, где в то время находилась французская военная эскадра. Священник Феликс Ридэль рассказал главнокомандующему адмиралу Розу о событиях в Корее и попросил отправить туда кораб­ли, чтобы «отомстить» за гибель своих соотечественников.

А летом 1866 г. из Тяньцзиня в Корею отправилось американское торговое судно «Генерал Шерман», якобы для заключения торгового договора с Кореей. Воспользовавшись сезоном дождей и временной полноводностью реки Тэдонган, корабль поднялся вверх по реке и в 11-й день 7-го месяца бросил якорь у Пхеньяна, потребовав начать торговлю. В то время в Корее всякая торговля с представителями за­падных стран была запрещена. Поэтому губернатор провинции Пхё-нан Пак Кюсу (1807-1876), направив на корабль воду и продоволь­ствие, попросил американцев покинуть страну. В ответ американцы взяли в заложники корейцев, доставивших провиант, и стали стре­лять из пушек, оставаясь на якоре. Однако с прекращением дождей вода в реке спала, и судно село на мель у острова Янгакто. Попав в безвыходное положение, американцы решили «взять реванш» и устро­или грабительские рейды по окружающим деревням, убив 7 и ранив 5 человек. Губернатор Пак Кюсу принял решение сжечь судно. Все 23 члена экипажа погибли в огне.

Такой оборот событий не мог не сказаться на усилении гонений на корейских католиков, исповедовавших религию заморских агрессоров. Гонения продолжались еще три года, за время которых погибло более 8 тыс. верующих.

В это время к выходу из Тяньцзиня готовилась французская воен­ная эскадра в составе трех кораблей, на одном из которых находился священник Феликс Ридель. В 18-й день 9-го месяца эскадра подошла к берегам Кореи, обследовала их и удалилась для того, чтобы уже во всеоружии, на семи кораблях с 600 солдатами, прибыть к устью реки Ханган в 10-м месяце. В 14-й день французы начали высадку на острове Канхвадо. Благодаря силе оружия французам удалось взять основные укрепленные пункты острова, в частности главный город - крепость Канхва. Однако попытка высадиться на самом полуострове и продвинуться вдоль реки по направлению к столице Кореи закон­чилась неудачно. Французы были наголову разбиты. Уходя с Канхва­до - острова, где находилась летняя королевская резиденция и госу­дарственные исторические архивы, они прихватили с собой золота, се­ребра, произведений искусства и старинных книг на огромную по тем временам сумму - 38 тыс. американских долларов. С тех пор фран­цузы в течение долгого времени не пытались возобновлять контактов с Кореей.

Однако слух о богатствах «Закрытого королевства» быстро разле­телся среди европейских «искателей приключений». Особенно будора­жили их умы рассказы о богатствах королевских гробниц. В 1868 г. к заливу Асан западной корейской провинции Чхунчхон прибыли два корабля, зафрахтованные европейцами в Шанхае на американские деньги. Экспедицией командовали немец Э. Опперт и французский миссионер Ферон. Формально целью визита было «открытие Кореи» с заключением договора «между всем миром и Кореей». Текст догово­ра был подготовлен заранее. При этом европейцы желали прибегнуть к шантажу, «на время» «позаимствовав» драгоценности из гробницы отца тэвонгуна, т. е. гробницы деда правящего Кореей короля! При помощи корейских проводников Э. Опперт нашел гробницу у селения Токсан и даже стал раскапывать вход в святыню, но не смог достичь своей цели. Через некоторое время, отступив, и после безуспешной попытки передать тэвонгуну текст «договора», европейцы покинули страну.

Для Кореи с ее традиционным культом предков, верой в то, что благополучие каждого человека и страны в целом зависит от того, как служат умершим, подобное отношение к гробнице со стороны ино­странцев стало шоком. Что мог еще сделать тэвонгун для защиты страны, кроме как еще больше усилить политику «закрытия границ» и гонения на христиан, отрицавших культ предков?

Поражения иностранцев в попытках силой заставить Корею под­писать неравноправные торговые договоры не остановили государ­ственный департамент США в планах подготовить в 1871 г. новую экспедицию в составе пяти военных кораблей с 1230 солдатами на бор­ту во главе с адмиралом Д. Роджерсом, командующим американской эскадрой в Азии. Корабли вошли в залив Намъян у границы провин­ций Чхунчхон и Кёнги в 3-й день 4-го месяца 1871 г. и сразу выдви­нули требование заключения торгового договора. Корейские власти ответили отказом. Тогда четыре американских корабля двинулись к северу по узкому проливу между островом Канхвадо и полуостровной частью и попытались высадить десант на остров у крепости Квансон-чжин, но под ударами корейских войск были вынуждены отступить. Тогда они решили взять канхваскую крепость Чхочжичжин, что юж­нее, а затем снова попытаться захватить Квансончжин. Более 40 дней длились бои у острова Канхвадо. Потери составили 53 человека уби­тыми у корейцев, трое убитых и более 10 раненых у американцев. В 16-й день 5-го месяца (3 июля по григорианскому календарю) амери­канская эскадра покинула корейские воды.

Таким образом, в середине XIX в. на суверенитет Кореи посягали такие страны, как Англия, которая имела колониальные владения в Индии и получила значительные торговые преимущества в соседнем Китае, Франция, подчинившая Юго-Восточную Азию, а также США, закончившие войну между северными и южными штатами.

Политика тэвонгуна, направленная на укрепление как армии, так и страны в целом, оценивается в корейской литературе в целом по­ложительно. Корее удалось отразить посягательства извне. По указу тэвонгуна во всех важнейших частях Кореи, в особенности у побе­режий, были установлены каменные стелы с надписью: «[Если на] вторжение заморских варваров (т. е. европейцев. - С. К.} не отвеча­ешь сражением, значит [встречаешь с] миром, а настаивая на мире, продаешь страну».

Однако был у Кореи еще один сосед, который, несмотря на все сложности в отношениях и прошлые войны, не был врагом, и к актив­ным действиям которого страна оказалась не готовой. Еще в 1854 г. Япония завершила политику закрытия страны, подписав торговый договор с США. С 1868 г. после так называемой «революции» или «реставрации» Мэйдзи Япония пошла по пути модернизации и ре­форм буржуазной направленности.

Несмотря на все положительные аспекты реформ тэвонгуна, они имели свою «оборотную сторону»: борьба с католицизмом и иностран­ной интервенцией вылилась в отрицание достижений западной культуры, которое объективно делало Корею гораздо слабее как стран Запада, так и Японии, вставшей на путь вестернизации.

В 1873 г. государю Кочжону исполнился 21 год, и он уже давно был готов принять бразды правления в свои руки. С другой стороны, несмотря на все достижения политики тэвонгуна, введение дополни­тельных поборов в связи с интенсивным дворцовым строительством в Сеуле вызывало все большее недовольство. Ко всему прочему, ис­портились отношения тэвонгуна с вдовствующей королевой Чо, ко­торая в свое время способствовала его приходу к власти. В 11-й месяц 1873 г. вся полнота власти была формально передана в руки государя Кочжона. Однако фактически власть в очередной раз оказалась скон­центрированной не в руках короля, а в руках его жены, королевы Мин (1851-1895), и ее родственников. Так начался следующий этап исто­рии Кореи, связанный с открытием ее внешнему миру и становлением на путь модернизации.

Похожая информация.

С начала19 века феодальный способс производства все больше тормозил развитие экономики. Общее ослабление государства выражалось и в постоянном сокращении государственной собственности на землю и в росте помещьичего землевладения. За первую половину 19 века официально осовбожденные от налогов дворцовые и ведомтсвенные земли выросли примерно на 5%. Одновременно росло разорение крестьянства. Пропорция крестьян составляла – 5% - богатые крестьяне (тхохо), 25% - крестьяне с собственным хозяйством, и 70% -арендаторы.

Рост частного феодального землевладения приводил к сокращению площадей, с которых государство могло взимать налоги. В 1804 году по официальным данным необлагаемые земли оставляли 44% земельного фонда, а в 1854 году – уже 47%. На самом деле, доль таких земель бюыла еще больше длягодаря практике феодалов и богатых крестьян скрывать часть своих земель.

Финансовые затруднения казны росли. Острый дефицит,как и прежде, возмещали за счет усиления поборов. Помимо старых налогов (земельного, военного и т.д.), правительство и местные власти то и дело вводили новые. В первой половине 19 века имелось свыше 40 видов обложения.

По прежнему тяжелым оставался военный налог холстом. Сделанные в середине 18 века послабления сохранялись недолго. Уже в начаоле 19 века числилось 2 млн плательщиков этого налога, то есть в 4 раза больше чем до принятия поправок к закону. Это подчеркивает фиктивность составленных списков, а указанную в них сумму налога реально соббирали с реальных людей в двойном-тройном размере.

Не менее тяжелыми были натуральные поставки двору – чинсан, причем в случее отсутсиьвия продуктов для поставок, ихз стоимость должны была выплачиваться деньгами, причем случались способы злоупотребления чиновников – сначала поставка, а потом еще и деньги.

Огшромных размеров достигла в первой половине 19 века задолженность по уплате хвангок (по зерновой ссуде). Она фактически превратилась в постоянный налог, а истинные размеры ограбления крестьян по этой ссуде невозможно установить, так как местные чиновники устанавливали собственные проценты. И хотя многие крестьяне уже несколько лет не получали ссуду, их долг возрастал. Борясь с таким разворовывание государственных средств, правительство издало в 1813 году указ,о том, что подобные злоупотребления будут караться смертной казнью, и даже проведено несколько казней, но указ мало кого устрашил.

В первойцполовине 19 века продолжалась замена натуральных налогов денежными. – в основном это был земельный налог и профие федеральные налоги.

Также, некоторым категориям военнообязанных было разрешено откупаться от службы деньгами или зерном. Также можно было откупиться от трудовой повинности из расчета 25 чон за трудодень. В перовй половине 19 века быстро распрространядись денежные отношения, но система все еще не была централизованной. В некоторых крупных городах выпуск денег превышал установленные квоты, а в северных провинциях денежное обращение было весьма хаотичным, поскольку местные власти произвольно отливали монеты. Правительство также использовало выпуск недоброкачественной монеты для получения прибыли.

Разорение крестьянства в результате тяжелой эксплуатации пагубно отражалось на сельском хозяйстве. Крестьяне не только не могли сами восстанавливать ирригационную систему, улучшать сельскохозяйственную технику, применять удобрения, но из-за грабежа чиновников не были в этом заинтересованы. Правительство со своей стороны перестало заботиться о состоянии ирригационной системы. Непрекращающееся ее разрушение усугубляло потери от стихийных бедствий.

Постоянными стали неурожаи, голод, эпидемии. Особенно тяжелыми были 1809, 1814, 1815, 1821, 1832, 1833 гг. Бегство крестьян из деревни в таких условиях стало обыденным явлением, котоое наконец-то признали и власти. Бегство крестьян, с другой стороны вело к запустению земель и уменьшению налоговых сборов.

Площади таких заброшенных земель непрерывно росли –если в 1804 году заброшенные или пострадавшие от стихийных бедствий земли составляли примерно 25% всего земельного фонда, то к 1854 году их было ужке 1:3 всего зеиельного фонда. В действительности их было даже больше, так как часть необрабатываемых полей еще несколько лет после реального запустения числилась в налоговых реестрах как облагаемая.

Упадок экономики проявился и в сокращении абсолютной численности населения- с 7,5 млн в 1807 году до 6,4 млн к 1835 годук. Население уменьшалось из-за большой смертности от голода и массовых эпидемий,а единственной провинцией, где численностьнаселения увеличилась, стала северо-восточная провинция Хамген, куда бежали многие крестьяне. Резко замедлился и прирост городского населения. Неуклонно росло непроизводительное население. Многие люди бросали свои занятия, особенно сельское хозяйство, и не найдя другой работы, превращались в бродяг. Для предотвращения городских бунтов правительство периодически оказывало материальную помощь нищим и бездомнымправда цифры получающих эту помощь выглядят сильно завышенными – что свидетельствует о разворовывании этой помощи.

Падение сельскохозяйственного производства из-за неурожаев, голода и сокращения пахотных площадей, ухудшение финансового положения страны, рост непроизводительного населения страны, негативно отражадлись на общем состоянии экономики кореи. Замедлился и рост общественного разделения труда. Ремесла душились поборами, искуственно заниженными ценами, и придирчивым контролем и строгой регламентацией, а также поддержкой казенным мастерским и ущемлением частников.

И все же в различных районах страны продолжали возникать частные ремесленные мастерские, где для крупных мастерских нормальной была численность работников 30-50, а иногда даже до 100, причем труд ремесленников чаще оплачивался не рисом, а деньгами.

Обьую роль в развитии ремесла играли скупщики готовой продукции. Некоторые из них становились постепенно владельцами мастерских или крупными заказчиками, получая от государства подряд на изготовление определенных вещей.

В этот период казенные промыслы, особенно горный, переживыали упадок, зато увеличилось число частных горных разработок. Крестьяне либо нанималиь на прииски частных владельцев, либо становились вольными искателями золота и серебра, отследить деятельность которых было крайне сложно. Таким образом, на руниках и приисках скапливалось ножество рабочих, и сами рудники стали крупнее и могли себе позволить специализацию работников на определенном виде деятельности.

Вопреки всем трудностям, рост товарно-денежных отношений продолжался. Этому способствовал переход с натуральных налогов на денежные, что вынуждало крестьян продавать на рынке свою продукциию. В результате сельское хозяйство постепенно ди\вигалось от практически натурального к товарному. Судя по спискам товаров, продававшихся на рынках в 1830-1840, главной сельскохозяйственной культурой на продажу был рис, а также табак и хлопок.Возросла и торговля изделиями лрмашнего промысла и ремесла: по тем же спискам на многих рынках торговали хлопчатобумажными тканями, холстом, глиняной посудой, скобяными изделиями, фарфором, плетеными изделиями, - всего 170 видов товаров продавалась на рынках, из которых 45 были изделиями ремесла.

Продолжлось формирование национального рынка, укреплялись торговые связи между разными районами страны – латунной посудой из Курэ – (чолла) – торговали по всей стране, то же с хлопком из Кэсона. Купцы из провинции Хамген имели свои торговые ряды в сеуле.

В принципе, после издания закона 1791 года «об общем участии в торговле» позициичастного торгового капитала значительно укрепились, окончательно подрывая государственные монополоии сиджон. Торговцы сиджон не могли конкурировать с частными купцами даже при опоре на авторитет государства.

А в связи с ростом крупного капитала, первые богачи страны нходились именно в частном секторе, и даже правительство вынуждено было прибегать к финансовой поддержке частных торговых фирм. Так, чтобы собрать больше налогов, правительство иногда вынуждено было поднимать экспортные квоты, например на женьшень. Среди торговли среднего масштаба возросло щзначение торговцев послредники, которые скупали товар непосредственно у производителя и продавали его купцам-оптовикам.

В 30-40 годах 18 века в развитии внешней торговли кореи появился новый фактор: китайские купцы занялись посреднической торговлей американскими и английскими товарами, особенно тканями, которые были дешевле, но качественней местных, и такая торговля разоряла местных ремесленников.

Экономические идеи Чон Дасана.

Последователь учения сирхак, и как все сирхакисты, внимательно изучал экономику страны, пытался вскрыть причины упадка сельского хозяйства и обнищания основной массы производителей. Разоблачал налогосуб систему – орудие ограбления крестьян. С негодованием отзывался об условиях зерновой ссуды и военном налоге. Давал подробное описание коррупции и казнокрадства чиновников.

А что касается системы землевладения, он придерживался необходимости уравнительног разделения всего земельного фонда, а также коллективный труд поселения, оплаты по труду, а остальное – на общие нужды коллектива. Также требовал от ремесленников и торговцев обменивать свою продукцию на зерно. Конфуцианцам предлагалось заняться полезным трудом.

Чтобы упорядочить сбор налогов и предотвратить хищения, Чон дасан предлпгпл систему налогообложения, при которой сумма налога изменялась бы в соответствии с урожаем. Уничтожалось помещичье землевладение – существовали только 2 вида собственников земли – крестьяне и государство. В общем, считал, что коллективное владение и обработка земли принесут всеобщее благополучие.

Как сельское хозяйство, Чон Дасан изучал и ремесло и торговлю. Его беспокоил упадок отечественного ремесла, и считал,что для его развития необходимо во-первых, ограничить импорт ремесленных изделий из китая, во-вторых, поощрять усвоение современной техники и новых приемов труда. В планах было даже создание специального ведомства, которое внедряло бы в экономику новейшие, в том числе и заимствованные достижения техники.

Также он подчеркивал важность инфраструктуры – «из-за плохого состояния путей сообщения и транспорта страдает торговля», а также разрабатывал проекты улучшения системы мер и весов, денежной системы и др.

Дальнейшее ухудшение корейской экономики (1860-1870 гг.)

В 60-70-гг. получили развитие тенденции начала века – некоторое сокращение площади пахотных земель в частности.

Понимая, что обнищание крестьян вкедет к полному упадку сельского азяйства и финансовому банкротству государства, и стремяс успокоить крестьян, правительство неоднократно объявляло об отмене недоимок, были запрещены дополнительные поборы с крестьян, а в годы больших неуродаев и стихийных бедствий временно отменялись поземельный и военный налоги в пострадавших районах.

Земельный и множество других налогов, которые все чаще взимали деньгами, сохранилисб. Тяжелым оставался и военный налог, который взимался не1 раз в год, а 4-5 в некоторых провинциях.

Задолженность населения по хвангок стала значительно больше прежней. Болшая часть этой задолженности являлась фиктивно приписанной местными чиновниками. Грабительские действия сборщиков долга по этой ссуде и налогов вынцудили правительство создать особое ведомство по искоренению беспорядков при взимании земельного, военного налогов и хвангок. Вновь пришлось аннулировать большую часть ложного хвангок, а также вычеркнуть из реестров долги умерших и ушедших из деревень. Уездным чиновникам предлагалось под страхом наказания палками вернуть людям награбленное.

Строгие указы оставались на бумаге, и в отсутствие контроля хищения государственных средств приняли огромные размеры - в 1862 году правительство было вынуждено разослать по стране ревизоров, и награбленные суммы которые они обнаружили, были просто невероятны.

Крестьянство спасалось бегством, однако во второй половине 19 века уже ни столица,ни провинциальные центры не могли обеспечить всех желающих работой. С 60-х годов началас ьэмиграция корейцев – в маньчжурию и российский дальний восток.

Упвадок сельского хозяйства, произвольно заниженные цены на товары, контроль властей – все это сковывало развитие ремесла и торговли, которые к тому же испытывали усиливающееся воздействие иностанных товаров.

В середине века активизировали торговлю с кореей японские купцы. Они, как и китайски купцы, занимались посреднической торговлей, перепродавая корейцам английские и американские товары, и оборот этой торговли непрерывно возрастал. Японцы вывозили в основном рис, бобы, хлопчатобумажные ткани, фарфор, красители.

Итак, еще до открытия Кореи начался довольно широкий ввоз иностранных товаров, мешавший развитию отечественных ремесел и торговли. Тем не мене в стране продолжали крепнуцть экономические связи.

Далее политика, которая потащила за собой экономику. 1864 год – Ли Хаын, отец малолетнего вана Коджона, принимает звание тэвонгун, и начинает свою политику – в основном укрепление государственной обороны и безопасности. А на укрепление нао денег! С другой же стороны, стремился привлечь на своб сторону как можно больше слоев населения. В общем, для возвышения власти началось восстановление кенбоккуна в 1865 году и 3 года со всей страны везли материалы, сгоняли людей и собирали «добровольные пожерствования», а также увеличивали налоги (наддавка к военномку и земельному налогам), пошлина за вход в столицу, а военный налог холстом в конце концев заменили подворным налогом холстом.

Также была проведена денежная реформа (конец 1866 года). Старые деньги менялись на новые, которые были по факту в 4-5 раз дороже старых, а принудительно менялись по курсу 1:100. Также правительство закупило большкую партию китайских монет, которые по факту были в два раза дешевле корейских, а принудительно менялись как равные. Население отказывалось принимать обесцененные деньги, в ряде месть вспыхнули волнения, начался финансовый хаос, вздорожание цен, рост спекуляций.

В этот же период началось открытое наступление на корею иностранных государств –все поехали в корею с военной силой и попытками заключить договры о дипломатических и торговых отношениях. 1866 год – американцы, судно «генерал Шерман», которое корецы сожгли, также неудачные попытки англичан (1866), французов (1866), после чего продолжались в 1866-1871 годах высадки десантов этих стран либо совместных десантов.

Программа преобразований деятелей кэхва ундон.

Зачинатели движения создали программу преобразований, реализация которой, по их мнению, обеспечила бы Корее достойное место среди развитых государств. Для подъема экономики нужна была в первую очередь разработка недр, при новых методах и правильной организации добычи железной руды и каменного угля. Рефоматоры мечтали и о введении машин в сельском хозяйстве и промышленности. Также считали необходимым расширение контактов с иностранными государствами, установление с ними договорных отношений.

Заключение Кореей неравноправных договоров.

Япония, в своем быстром развитии после революции мэйдзи 1868 года приступила к разработке планов широкой колониальной экспансии в соседних азиатских странах - тайвань, маньчжурия, Корея, филлипины. Сша мало внимания уделяли этому, считая японию не особенно опасной. Англия тоже не вощзражадла против такой пощзиции японии, понимая, что в Корее укрепится либо япония, либо Россия – противник англии.

В самой Корее стал совершеннолетним и сел на трон ван Коджон. Тем самым от власти был отстранен тэвонгун, а группировка, сформировавшаяся вокруг Коджона, стала проводить свою. Прокитайскую политику.

А надо сказать, что и тэвонгун не особенно признавал японцев, так что повод для агресси у японцев был уже давно. И вот в сентябре 1875 г. японские военныке корабли вошли в канхвасскую бухту, и захватли форт, а в январе 1876 года была отправлена вторая экспедиция во главе с генералом Курода, который и предъявил корейским властям ультиматум: установить торговые и дипломатические отношения между обоими государствами, открыть для иностранной торговли порт и разрешить японским судам производить гидрографические работы вдоль корейских берегов, а иначе он готов был начать военные действия.

Корейское правительство приняло эти условия, рассчитывая с помощью японии расправиться с некоторыми феодальными группировками, поддерживающими опального тэвонгуна. И таким образом 26 февраля 1876 года на острове Канхвадо был подписан японо-корейский договор. Корея обязалась открыть для торговли с японией пусан, а еще через 20 месяцев – еще 2 порта. Япония могла отправлять своего посланника в столицу Кореи. В каждый из открытых портов кореи назначались японские чиновники якобы для защиты японских купцов. Канхвасский договор содержал и обычные для неравноправных договоров статьи об экстерриториальности и неподсудности японских подданных в Корее. Корейское правительство практически лишалось права контролировать действия японских купцов.

В августе 1876 года были подписаны дополнительные статьи канхвасского договора, предоставлявшие японии новые привилегии – ее купцы освобождались от таможенных пошлин, а японские деньги долпускались к обращению на корейском рынке.

За этим договором последовали договоры аналогичного содержания и с другими странами: 1882 год – с США – Сша получили право арендовать земли в открытых портах, основывать там предприятия, разрабатывать природные богатства страны, нанимать корейских рабочих. Также предусматривалась консульская юрисдикция, экстерриториальность и свобода религиозной пропаганды. Студенты корейцы получали право обучаться в США, а американское правительство обещало в случае вмешательства в корейские дела третьей стороны оказывать «добрые услуги».

Новые договоры последовали в 1883 году с англипей и германией, в 1884 году – с италией и россией, в 1886 году - с францией.

Корея после канхвасского договора.

После 1876 года корея стала втягиваться в орбиту мирового рынка. Для капиталистических стран она стала рынком сбыта и источником сырья. Проникновение иностранного, в основном японского, капитала в корею происходило преимукщественно в ыорме подчинения ее внешней торговли. Ареной деятельности японских купцов стали открытые порты Пусан, Инчхон, Вонсан (где у них не было конкурентов), а также южные и частично центральные провинции (через китайских купцов-посредников).

Японское поравительство проводило протекционистскую политику в отношении японо-корейской торговли. В Токио было основано специально общество для изучения и поощрения этой торговли – оно получало значительную правительственную субсидию. Отделения общества открывались в сеуле, инчхоне, пусане, вонсане. В открытые порты группами прибывали японские купцы, и к 1880 году их там было уже около 3500 японцев.

В пусане 1878 году открылось отделение «первого бвнка» (япония).

В первые же годы после заключения договоров внешняя торговля кореи приобрела типично колониальные черты. В страну ввозили фабричные изделия, а вывозили сырье, сельскохозяйственную продукцию, золото. Вооз товаров широкого потребления, которые находили сбыт и в городе и в деревне, подрывал корейское производство, разрушал его наиболее развитые отрасли – изготовление хлопчатобумажных и шелковых тканей, керамики, бумаги и изделий из нее.

Оборот внешней торговли кореи: 1877 – имп 124, эксп 57 итого 181 тыс. иен, 1883 – имп 1743, эксп 800, итого 2543.

Таким образом, за 7 лет после канхвасского договора импорт и экспорт кореи возросли в 14 раз, ввоз японских товаров увеличился в 190 раз, американских и европейских – почти в 19 раз. – это объяснялось тем, что японская промышленность еще только становилась на ноги, и японские купцы чаще выполняли роль посредников, проодавая в корее иностранную продукцию. Однако уже с начала 80-х япония стала теснить своих конкурентов. Если в 1881 году в импорте всего 9% составляли японские товары, то в 1883 году – уже 40%.

Импорт кореи в 1877 – 1882 гг. состоял из тканей (85%), металла и изделий из него (8%), продовольствия (1), а также прочих товаров (6)

Прдукция корейского промысла, в основном хлопчатобужные ткани, не могла конкурировать с инстранными товарами которыми торговали японские купцы – английские ткани были примерно вдвое дешевле местных и успешно вытесняди их в местных рынков, присем это касалось не только тканей, но и пряжи. Естественно, домашняя промышленность и ремесло терпели серьезный ущерб.

Пагубное влияние на корейсккую экономику оказал также вывоз сельскохозяйственной продукции, которая составляла основную статью корейского экспорта в японию – 59% в 1877 – 1882 году. За эти же годы экспорт продукции морских промыслов составил 9%, тканей и пряжи – 6, медикаментов 0,9, золота, серебра. Меди – 20, прочих товаров – 5,1%.

Вывоз сельскохозяйственных продуктов из вечно недоедающей Кореи, способствовал еще большему разорению крестьян, и бвыстрее,чем предде вовлекал их в товарно-денежные отрошения. Крестьяне, вынужденные платить все возрастающие налоги, вынуждены бли продавать рис и зерновые за предлагшаемые (низкие) цены. Японские купцы имели целую сеть посредников, которые скупали у крестьян урожай на корню по низким ценам. В результате огромных масштабов вывоза из кореи сельскохозяйственной продукции, правительству даже приходилось закупать рис в Китае, однако объямы закупок не покрывали возникающего в результате экспорта дефицита..

Народное возмущение, в общем росло, и привело к сеульскому восстанию 1882 года. Япония использовало это восстание, где пострадало много японцев, для нового нажима на Корею. В том же году составляется Инчхонский договор – японсия получила право ввести в сеул войска (для охраны своей миссии), а также японским подданным было разрешено удаляться на расстояние 53 км от открытых портов, а через 2 года – на 106 км. Японский посланник, консулы и чиновники консульства получили право свободного передвижения по стране. Корейское правительство открыло ждля торговли порт Янхвачжин, и выплатило компенсацию пострадавшим в рещзультате восстания.

Прочная позиция японии в корее беспокоила Китай. Поэтому Китай также ввел в сеул войска, и в сентябре 1882 года был подписан договор о сухопутной и морской торгове, где содержался особый пункт, подтверждавший вассальную зависимость Кореи от Китая. Соглашение предоставляло китайским купцам много важных льгот в торговле: права поселения и торговли в 4 пунктах внутри страны, безвизовый въезд в корею и путешествие в ней с китайскими паспортами, право перевозить товары из одного открытого порта в другой. При эжтом пошлины снижались от 1:2 до 5:6 размера обычных пошлин на все иностранные товары, ввозимые по усуше из Китая вКорею. Отменялся прежний запрет на морскую торговлю, и устанавливалось морское сообщение кореи с китаем.

После подавления государственого переворота 1884 года, когда правительство удержалось у власти только с помщью Китая, борьба японии и китая за господство в Корее еще более обострилась. Китай, как и япония, организовали в Корее генеральное резидентство и ввели войска в Сеул. Это вызвало беспокойство японии, а поскольку япония еще не была готова к войне с китаем, войска были отправлены просто для тербования подписать очередной договор – по предлогом возмещения убытков, причиненных японской миссии во время ваосстания. По Сеульскому договору 1885 года, Корея должна была выплатить компенсациюд цбитым и пострадавшим, выстроить новое здание миссии и казармы вместо разрушенных и принести японии офоциальные извинения. В том же году, воспользовавшись неудачами китая в войне с францией, япония вынудила подписать его договор, который закреплял равные права японии и китая на ввод войск в корею.

Параллельно с этим, япония прилагала усилия для достижения экономического доминирования в Корее, особенно в торговле. Японское правительство оказывало поддержку купцам, ведущим торговлю с Кореей. К 80-м годам тонаж японских торговых судов составил 80: тоннажа всенх судов посещавших корейские порты, а 97% общего японско-китайского вывоза через пусан, инчхон иивонсан приходилось на долю японии.

Товарная структура вывоза: в основном сельскохозяйственная продукция – рис, бобы, горох, пшеница, яччмень, просо – на 1893 гол он составлял 88% вчего экспорта Кореи в китай и японию. Такой вывоз риса при частых неурожаях, естественно приводил к голоду. После голода 1889 года в провинциях Хамген и Хванхэ, когда весь урожай был продан японским купцам на корню, вспыхнуло восстание крестьянства и горожан, после чего правительство ввело запрет на вывоз зерновых их страны, однако под угрозой вторжения в корею японских военных сил, вынуждено было его снять.

В корейском импорте же росла доля китая. С 1885 по 1892 годы его доля в корейском импорте выросла 19 до 45%, а одля японии несколько сократилась. Такой быстрый рост объяснялся привилегиями, которые получили китайские купцы по договору 1882 года и покровительством прокитайски настроенного правительства. Сказывались и традиционные торговые связи Китая с кореей, и неприязнь населения к японцам. .

Соответственно, Япония пыталась упрочить свои позиции в Корее. В частности, в 1883 году кореебыла навязана рыболовная коныенция, дававшая японским рыбакам право ловить рыбу у восточных берегов Кореи. В 1889 году эта конвенция была расширена, а Корее также разрешаось ловить рыбу у берегов японии в 3-мильной зоне, толко вот корейцам технически не на чем было идти туда. Японские рыбаки лолжны были уплачивать таможенные пошлины, но по факту часто не платили, так как у Кореи не было таможенных крейсеров. только 40% рыболовных судов японцев в корее имели олицензию. Ловля рыбы вкорейских водах давала японии около 2000000 годового дохода. Корейские рыбаки были недовольны такой конкуренцией. Участились нападения и конфликты, и частично конвенция была изменена.

Финансовая сситема: в Сеуле в 1888 году было основано главное отделение «Первого банка», а в трех откртых портах – более мелкие. К началу 90-х годов «первый банк» имел в Корее уже 13 отделений. «восемнадцатый банк2 – филиал и 6 отделений, «пятьдесят восьмой банк» - филиал и 5 отделений. Японские банки финансировали купцов, торговавших в Корее, скупали по возможности золото и серебро, а также предлагали займы корейскому правительству, которое постоянно испытывало дефицит. В 1889 году правительство впервые получило заем у «первого банка», предоставив за это банку право сбора налогов в открытых портах. В 1892 году «пятьдесят восьмой банк» пытался навязать заем на 10 млн долл. за право добычи золота на приисках провинции Кенсан.

В 1892 году корейское правительство заключило с японскими банками соглашение, по которому банки получали доходы от таможенных пошлин в открытых портах, а часть их перечислялась в казну. НО по мере внедрения иностранного капитала в корейскую экономику снижалась покупательная способность населения, что отражалось и на таможенных доходах. Воспользовавшись эитим, японские банки к концу 1892 года отказались выплачивать корейскому правительству положенные суммы из таможенных доходов.

Цинское правительство также старалось не упусить контроль над корейской финансовой системой. Еще в 1890 году оно потребовало, чтобы все соглашения о займах заключались только с одобрения Пекина. Корейское правительство должно было полатить 7% по займам из китая, а в случае неуплаты процентов оно лишалось права распоряжаться доходами таможен.

Активность проявляли еывропа и америка. США интересовалось не столько торговлей с кореей, сколько разработкой ее приодных богатств. Американцы начинали собственную разработку золота (с 1885), или становились управляющими государственныз добывающих компааний (1887), а в 1890 начали вести и разработку железной руды.

Сша также пытались захватить концессии на строительство железных дорог по всей Корее, организовывали регулярные парозодные рейсы в японию и китай, захватили концес на рубку леса, на строительные работы, и т.д., а также велись переговоры о предоставлении Коее займа.

Непосредственно торговые их отношения были ничтожны, так как американскими товарами торговали в основном японские купцы.

90-е годы.

Итак, япония подписала в 1895 году симоносекский договор с китае, по которому китай уступал тайвань и еще несколько островов, открывал еще 4 порта для торговли, а также ликвидировалась вассальная зависимость кореи от китая особым пунктом договора.

В программе развития японии, рассчитанной на 10 лет и принятой в 1895 году парламентом, Корее отводилась роль рынка сбыта, сферы приложения капиталов. источника сырья и военно стратегической базы. Были введены еще войска и проведены изменения в составе структуры государственонго управления в Корее. Правда, антияпонская борьба не стихала все годы до подписания аннекисии., в резуультате чего вмешщательство японцев в экономику иногда сдерживалось – в 1902 году им было отказано в предоставлении ряда концессий (в том числе на проведение телеграфа), также предпринимались поытки ограничить японское рыболовство в корейских водах.\

Торговля дже продолжала расти. В апреле 1896 года при непосредственно участи министерства, землебделия, промышленности и торговли японские купцы в Корееосновали Ассоциацию по изучению и поощрению торговых операций на местных рынках. Главное управление ее находилось в инчхоне, отделения – в Пусане, Сеуле и Вонсане, филиал – в осака. К 1898 году в ассоциации было уде более 500 купцов, екоторым предоставлялась безвозмездная правительственнаы помощь. Также в открытых портах создавались транспортные конторы, обслуживавшие японских купцов и их посредников. Ассоциация также получала многие сведения от корейских торговцев-посредников. Таким образом, была организована первая маркетинговая сеть, дававшая сравнительно свежую и достовреную информацию о рыночной конъюнктуре.

Протекционистская политика японского правительства приносила и другие рещзультаты. Если в 1896 году из 258 торговых домов в Корее 81% принадлежал японии, то в 1901 году – уже 87%. Импорт из японии устойчиво составлял 60-70% всего корейского импорта, и основным импортным товаром были текстильные изделия, будучи в среднем в 1,5 раза дешевле корейских. Также продуктами импорта были спиртные напитки, табак, сахар, спички, керосин, мыло, бумага, вата. В целом, импорт их японии в Корею с 1895 по 1903 года вырос в 2,4 раза.

Экспорт же вырос более чем в 3 раза (в стоимостном выражении) за тот же период. Однако долья японии в нем уменьшилась с 96 до 80%. Это объяснялось тем, что еще не был полностью вытеснен из внешнец торговли Китай.

Начало 20 века.

Понятно, что ведущим событием ервой декады для Кореи стала русско-японская война, со всеми ее политическими последствиями. ВО время самой войны влияние на экномику было не значительным, но симвоичным – корейское население мобилизовывалось на различные работы для нужд японской армии – переноска грузов, строительство железных дорог. Также, под предлгом войны японцы во многих 2сратегических пунктах» сгоняли крестьян с земель, а щземля впоследствии становилась объектом спекуляции.

Корейское правительство также увеличивало поборы с населения. С 1902 по 1905 годы сбор налогов увеличился более чем вдвое. Это не очень помогало казне – е дефицит составлял примерно 28% бюджета, причем основную часть этих средств – госрасходов – поглощали военно-полицейский и чиовничий аппарат.

После же поражения россии я войне япония начала составлять все новые договоры, подготавливающие страну к аннексии. Так, по «конвенции о советниках» - 1904 год, правительство должно было приласить японского финансового советника,а предоставление концессий иностранцам или заключение с ними оговоров теперь могли совершаться только с согласия японского правительства. Последствия назначения японского финансового советника – денежная реформа 1905 года.

1905 год – соглашение о передаче почты телеграфа и телефона под контроль японских чиновников.

Договор о протекторате по сути не содержал каких-то конкретных экономических пунктов, просто в очередной раз ограничивал самостоятельность кореи во внешних отношениях. Согласно ему же в 1906 году было открыто генеральное резидентство вмето японского посольство. Резидентство и стало основным органом управления в Корее.

Экономические последствия заключения протектората.

Во-первых, в сентябре 1906 года был принят закон о покровительстве переселенцам, обещавшие всяческую правителственную поддержку. В результате число японцев в Корее выросло за 1906-1910 гг. с 82 до 172 тысяч. Среди них преобладали торговцы, чиновники, предприниматели, богатые крестьяне, бывшие военнолужащие.

Также, японцы получили доступ в сферу земельной собственности. Иностранцы в 1906 году получали право совершать куплю-продажу, заклад и обмен земли, домов и другой недвижимости.

Начался широкий захват корейской земли. В основном скупались за бесценок или отнимались силой плодородные участки, жилые дома, лесные угодья, места рыбной ловли. Значительные размеры приняла спекуляция землей, резко взвинтившая цены. Путующие казенные земли было разрешено сдавать аренду частным лицасм, с дальнейшей возможностьюд передачи участка в вечное пользовании при успешном ведении хозяйства.

В 1908 году для эксплуатации земельных богатств кореи было создано Восточноколонизационное общество. Оно получало поддержку японского правителтьсства, формально считалось смешанным (японо-корейским), корейское правителтьствоимело в нем пакет акций (примерно 1:3), внеся за них большие участки плоджородной земли. Вко в основном занималось земельными операциями., но не пренебрегало и ростовщичеством под заклад земли или другого недвижимого имущества.

К концу 1910 года в Корее насчитывалось 102 японские компании и 25 филиалов разлиных японских акционерных обществ. При вчсемерной подержке властей они вкладывали средства в сельское хозяйство, промыленность, транспорт, горный и морской промыслы, внутреннюю и внешнюю торговлю – то есть активизироваилсь практически во всех отраслях хозяйства.

Наиболее активным было внедрение в промышленность. В 1910 году в корее было удже 107 японских предприятий. Более половины из них составляли рисоочистительные заводы и другие предприятия пищевой промышленности. Остальные были заняты выплавкой и обработкой металла, производством тканей, изделий из дерева, бумаги. Ве это было небольшие предприятия – не более 50 рабочих.

Ускорено было и строительство железных дорог – Линии Сеул-Пусан, Сеул – Ыйджу в 1906 году были соединены и составили транскорейскую магистраль, сделавшую возможным прямое сообщение между японией и северо-востоыным китаем. В 1907-1910 году развернулось активное строительстов грунтовых дорог, причем за счет корейской казны и мобилизации наеления. Активно покладывались телеграфные и телефонные линии.

С конца 19 века в корейском горно промысле преобладали американцы, а японцы в основном занимались скупкой и вывозом драгметаллов. В сентябре 1906 года генеральное резидентство отдало распоряжение о передаче в его ведение казенных рубников и тех чаттных рудников, документальная принадлежность которых не могла быть доказана. Одновременно оно приняло на себя контроль о выдаче разрешений на разработку недр. И в это отношении японцы пользовались многими привилегиями – для них была упрощена процелдура оформления документов, предоставлялись субсидии, налоговые льготы. Таким образом, приток японского кпаитала в корейскую горнодоьбывающую промышленность резко возрос. Если в 1906 году яонским предпринимателям было выдано всего 28 разрешений на разработку недр, то в 1910 – уже 397.

Японские купцы продолжали и укрелять свою позицию во внешней торговле кореи. Не менее 4:5 всего корейского импорта приходилось на долю японии. А экспорт из кореи все большщ граничил с открытым грабежом. Главной статьей по прежнему осталавиь рис, бобы, ячмень и другие зерновые. Корея, сама испытывавшая хронический недостаток продовольствия вынуждена была закупать его в китае, но эти закупки возмещали только небольшую часть дефицита.

Все явственнее Корея превращалась в источник сырья для Японии. Быстрый рост японской тексильной промышленности вызвал расширение в Корее хлопковых плантаций, увеличился за 5 лет его вывоз больше чем в 4 раза, также рос экспорт женьшеня, крупного рогатого скота, и т.д. Рос вывоз железа, и продолжался вывоз золота японскими банками.

Финансовая система: ленедная реформа 1905 года. ее начали в июне и провели в крайней спеешке, без необходимой подготовки, не было выяснено точное количество старых монет, находившихся в обращнии, не был подготовлен достаточный обменный фонд. В ходе реформы был закрыт корейский монетный двор. Функции кащзначейства передали «первому банку», приступившему к выпуску бумажных иен. Для них установили золотой стандарт, идентичный японскому. Старые медные и никелевые монеты надо было обменять в принудительному курсу в сжатые сроки. Обменных пунктов было мало, в основном они находились в крупных городах с японскими колониями. Каждый обменный пункт получил небольшое количество денег на обмен, таким образом, за один раз населению обменивалась ограниченная сумма. Многие корейцы, особенно из купечества, не успев вовремя обменяв деньги, разорились, зато японские купцы и ростовщики нажились на этой реформе –спекуляци новыми деньгами, расширение кредитных операций. В ряде отдаленных мест кореи наряу с иенами все еще обращались старые монеты – денежная сситема стала еще более хаотичной.

Также, японкие банки предоставляли корее займы в больших количествах. В 1904 году правительство получило на проведение лденежной реформы 3 млн иен из 6% годовых. Впоследствии каждый год объем займов составлял от 2 до 10 млн иен.Рост задолженности корейского правительства позполили японии еще больше упрочить экномическое господство в Корее.

Обильный приток иностранных товаров и создание японских промышленных предприятий все так же подрывали корейское ремесло и домашние промыслы, особенно производство тканей – объемы местного производства сокращались в 10 раз и более, в зависимости от провинции.

Такой же кризис охватил лаковое производство, производство изделий из дерева, бумаги, гончарное ремесло, обработку металла.

Однако происходило постепенное становление и корейского капитала (21 акционерная компания на момент аннексии – банковское дело, сельское хозяйство и промышленность), а также возникали смешанные японо-корейские компании (20 на 1910 год), с основной позицией японского капитала.

Корейские предприятия были в основном мелкими, и чаще сосредотачивались в производстве керамических изделий и бумаги – отраслях практически не тронутых японским капиталом. Только 6 корейских предприятий имелось в пищевой промышленности и только 5 – в металлообрабатывающей, было более 100 мелких рудников.

Нарождавшийся национальный капитал нуждался в поддержке, особенно в финансовой помощи государства. Но в госбюджете денег не было, и на развитие земледелия, торговли и промышленности отпускались ничтожные суммы.

Японский капитал активно добивался разрешений на беспрепятственный лов рыбы в корейских одах, и право свободного передвижения судов по рекам и морям Кореи. Активно скупались за низкие цены месторождения железа.

Понятно, что становление национального капитала происходило при таком давлении очень медленно.

Перед непосредственно аннексией – 190-1010 гг. происходили последние подготовительные мероприятия – вытеснение корейцев с люьбых государственных должностей, полиции, судов.

80-е годы XIX столетия характеризовались резким усилением настроений в корейском обществе в пользу передовых для того времени реформ. Реформаторы из числа наиболее дальновидного янбанства были убежденными противниками политики изоляции страны от внешнего мира, которая уводила страну от мирового прогресса, тормозила ее развитие. Они ставили целью проведение социально-экономических преобразований, повышение обороноспособности, упрочение независимости корейского государства.

Во главе реформаторского движения, точнее его радикального крыла, стоял Ким Ок Кюн, который неоднократно бывал в Японии и других странах мира, а в 1883-1884 гг. находился в Токио в качестве посланника корейского правительства. Реформаторы считали, что для достижения своих целей они могут опереться на поддержку иностранных держав, в частности, а возможно и в первую очередь России. Находясь в качестве корейского посланника в Японии, Ким Ок Кюн неоднократно встречался с аккредитованными в Японии российскими дипломатами А. П. Давыдовым и Р. Р. Розеном. В беседах с ними он по поручению своего правительства поднимал вопросы заключения дипломатического трактата с Россией, как с державой, владения которой граничат с Кореей.

4 декабря 1884 г. реформаторы "во время празднеств по поводу открытия Сеульского почтамта, используя часть правительственных войск и подразделения японской армии, захватили власть, склонив на свою сторону короля Коджона. При этом погибло много высокопоставленных представителей консервативной и умеренно-реформаторской группировок". Прежнее правительство было свергнуто и сформирован новый кабинет министров-реформаторов. Программа нового правительства провозглашала упразднение сословной системы, равенство всех граждан перед законом, пересмотр земельного налога, введение единой финансовой системы, перестройку административного и политического аппарата.

Безусловно, политика нового радикально-реформаторского кабинета представляла для России большой интерес, т.к. предполагала стремление избавиться от китайского сюзеренитета, о чём неоднократно заявлял Ким Ок Кюн в переговорах с российскими представителями в Японии.

Однако реформистский кабинет министров не успел приступить к осуществлению своей программы. Уже через 3 дня новое правительство было свергнуто с помощью китайского воинского контингента, остававшегося в Сеуле после восстания 1882 г., а также частей сеульского гарнизона, верных прежнему правительству. Члены свергнутого правительства бежали в Японию.

В острой политической обстановке прихода к власти реформаторов правящие круги Кореи проявили колебание и непоследовательность. С одной стороны, желая избавиться от китайского влияния, они поддерживали реформаторов, с другой стороны, боязнь радикальных перемен и потери своих сословных привилегий толкала их на подавление оппозиционного движения с помощью того же китайского воинского контингента, дислоцированного в Сеуле. Стремясь балансировать между противоречивыми интересами великих держав, корейские власти пытались заручиться покровительством со стороны не только Китая, но и России, Великобритании, Японии и Китая. Всё это свидетельствовало о потере корейскими правящими кругами своего авторитета и влияния в народе.

Несмотря на кратковременность существования правительства реформаторов, его появление и программа являлись знаковым событием политической жизни Кореи. Оно показало, что корейский народ в основной своей массе больше не желает жить по-старому, жаждет радикальных перемен и социальных реформ, что феодальный строй уже изжил себя и не отвечает потребностям общества.

После разгрома реформаторов обстановка на Корейском полуострове обострилась. Стремясь сохранить свое влияние на Корею, Китай направил на её территорию дополнительный воинский контингент и пять военных кораблей. Япония восприняла это как прямой вызов и направила в Корею в декабре 1884 г. свои воинские контингента и эскадру военных кораблей.

Однако в последний момент стороны не решились на открытый вооружённый конфликт и разрешили конфликт путем подписания в апреле 1885г. японо-китайской конвенции в китайском городе Тяньцзине. По этой конвенции Япония и Китай обязались не посылать своих военных инструкторов в Корею и вывести из Кореи свои воинские контингенты. В случае возникновения в Корее новых беспорядков, стороны обязывались предварительно уведомлять друг друга о посылке своих воинских подразделений на Корейский полуостров.

Таким образом, в Тяньцзине цинское правительство Китая впервые официально признало права Японии в Корее равными своим. С другой стороны, Япония признала права Китая. Это был временный раздел сфер влияния двух соперников за господство в Корее.

Однако угроза военного столкновения на полуострове сохранялась. В такой ситуации ван Коджон принял решение обратиться за покровительством к России через посредничество советника корейского правительства по иностранным делам немца Мелендорфа. Министерство иностранных дел России, будучи не совсем уверено, что предложения Мелендорфа действительно исходят от короля Коджона, командировало в Сеул секретаря российской миссии в Токио А. Н. Шпейера для выяснения действительного положения дел. Во время неофициального своего визита в Сеул А. Н. Шпейер был принят королем Коджоном и членами кабинета министров, неоднократно беседовал с Мелендорфом. 6 января 1885 г. Шпейер выехал из Сеула для подготовки доклада своему правительству, в котором говорилось, что послание Мелендорфа правдиво.

Обсудив результаты визита А. Н. Шпейера в Корею, российское правительство воздержалось от официальных заявлений и обещаний из-за опасений, что принятие Кореи под политический протекторат России может вызвать открытое столкновение либо с Китаем, либо с Японией, либо с обеими странами одновременно, что потребовало бы от Санкт-Петербурга слишком больших усилий и жертв, которые «вряд ли окупятся возможными выгодами». Практических шагов по установлению протектората над Кореей предпринято не было. Будущему российскому представителю К. И. Веберу поручили лишь рассмотреть вместе с корейским правительством вопрос о "наилучшем способе обес-печения неприкосновенности Кореи".

В октябре 1885 г. КИ. Вебер прибыл в Сеул в качестве первого российского поверенного в делах и генерального консула в Корее. Открытие российской дипломатической миссии в Сеуле и слухи о секретном обращении Коджона к России о предоставлении протектората над Кореей вызвали ответную реакцию Китая. На границе Китая с Кореей было сосредоточено значительное количество войск, якобы для подавления возможных внутренних смут на Корейском полуострове.

Опасаясь военного вмешательства и столкновения с Китаем, Россия продолжала свою прежнюю политику невмешательства в дела корейского государства, чтобы не спровоцировать военную конфронтацию с цинскими властями.

Временному поверенному в делах в Пекине Н. Ф. Ладыженскому Министерство иностранных дел России поручило сообщить китайскому правительству, что "мы не имеем никаких своекорыстных видов на Корею, но желали бы заручиться и от китайцев ручательством, что они воздержатся от нарушения существующего порядка и неприкасаемости страны".

В августе 1886 г. в Тяньцзине состоялись переговоры между Н. Ф. Ладыженским и видным китайским сановником Ли Хунчжаном, ответственным за политику Китая в Корее. Ладыженский заявил, что Россия не намерена вводить войска в Корею, лишать ее независимости или вмешиваться в ее внутренние дела, но решительно не допустит исключительного преобладания в Корее другой державы.

Видя категоричность и твердость в позиции России, Ли Хунчжан предложил заключить письменное соглашение о взаимных обязательствах не изменять существующего положения Кореи и обеспечивать неприкосновенность ее территории. Требование китайского правительства включить в соглашение пункт о вассальных отношениях Кореи и Китая и об особых обязанностях Китая по отношению к Корее не нашли поддержки России. Ввиду имеющихся разногласий было решено заключить устное соглашение о том, что Россия отказывается от установления протектората над Кореей, а Китай - от захвата корейской территории.

Таким образом, от осуществления непосредственной оккупации Кореи Китай удерживала Тянь-цзинская японо-китайская конвенция 1885 г., с одной стороны, и твердая позиция России - с другой.

В последующие годы российское правительство продолжало придерживаться курса на укрепление самостоятельности и независимости Корейского государства, стараясь гибкой дипломатической политикой не допустить значительного преобладания какой-либо державы.

Придавая большое значение ситуации на Дальнем Востоке и ввиду сложности и многосторонности проблем, в Петербурге было образовано Особое Совещание первых руководителей МИД, министерств обороны, финансов, морского министерства и др. Протоколы заседаний Особого Совещания утверждались российским императором.

Тем временем Япония не оставляла своих экспансионистских планов по отношению к Корее. Заявляя, что корейский вопрос не является для Японии первостепенным, японское правительство накапливало силы для установления военным путем своего безраздельного господства в Корее. Путем расширения торговой экспансии, навязывания кабальных займов Япония укреплялась на корейской земле. Все это не оставалось без внимания с китайской стороны. Налицо были все обостряющиеся японско-китайские противоречия, преодолеть которые Япония намеревалось победоносной войной с Китаем и оккупацией Корейского полуострова.

После заключения российско-корейского договора 1884 г. и установления официальных отношений произошла заметная активизация участия России в корейских делах. Однако на первом плане обострялась китайско-японская конфронтация, усилившаяся после недолговременного пребывания у власти реформаторского кабинета во главе с Ким Ок Кюном. Противодействие Японии, и России в этот период объективно предотвратила китайскую военную оккупацию Кореи. При этом в наибольшем выигрыше оказалась Япония, получившая по Тяньцзинской конвенции равные с Китаем права в Корее.

История Кореи: с древности до начала XXI в. Курбанов Сергей Олегович

§ 1. Положение в Корее в начале XIX века

В 1800 г. в 6-й месяц на престол был возведен 11-летний государь Сунчжо, сын от наложницы предшествующего короля Чончжо, определенный в качестве наследника престола только в начале 1800 г. Поскольку Сунчжо был несовершеннолетним, регентство перешло в руки вдовствующей королевы Чонсун. Вскоре была избрана будущая жена Сунчжо - дочь высокопоставленного сановника Ким Чжосуна (1756-1831), который был дальним родственником королевы Чонсун и благодаря своим способностям пользовался особым доверием государя Чончжо. Вслед за этим Ким Чжосун получил высокий придворный титул Ёнан пувонгун, практически захватив власть в свои руки. Так начались десятилетия правления семьи Ким из района Андон юго-восточной провинции Кёнсан.

Первый полный год фактического правления королевы Чонсун и семьи Кимов (1801 г.) ознаменовался жестокими гонениями на корейских христиан. Государь Сунчжо не проявлял большого внимания к делам управления ни после восшествия на престол, ни по достижении совершеннолетия в 1804 г. Это давало большую свободу действий семье андонских Кимов, которые интересовались лишь собственными благами, а не судьбой государства в целом. В их правление началась политика благоприятствования по отношению к провинции Кёнсан и усилились притеснения северных провинций.

Практически не осуществлялся контроль за местной администрацией, которая по своей воле увеличивала количество поборов с крестьян, забирая излишки себе. Особенно тяжелым был военный налог холстом, который в начале XIX столетия именовался кунпхо, т. е. «ткань на военные [расходы]». При незначительном росте населения Кореи, по сравнению с 1750 г., когда вводился «закон об уравнении [воинских] повинностей» - кюнъёкпоп, число облагаемого этим налогом населения по спискам увеличилось в 4 раза, что говорило о фиктивности таких списков. Действительно, изначально полагалось собирать налог кунпхо только исходя из числа совершеннолетних мужчин в семье. Однако налоги взимались и с несовершеннолетних, т. е. не достигших 16 лет, и с умерших, но числившихся в списках. Если крестьянин уходил из деревни, не выдержав гнета эксплуатации, за него платить налог обязывали родственников или даже соседей. В это время бегство крестьян становилось массовым явлением.

При этом королевская власть, обязанная, согласно конфуцианским представлениям, заботиться о народе, бездействовала, что не могло не вызывать справедливый гнев народа. В 1-м месяце 1808 г. в уездах Танчхон и Пукчхон провинции Хамгён имели место столкновения крестьян с местной администрацией.

В 1811 г. в провинции Пхёнан разгорелось самое крупное в первой половине XIX столетия народное восстание, во главе которого встал Хон Гённэ (1780-1812). Северокорейская литература называет Хон Гённэ выходцем из крестьян, а само восстание - «крестьянским». В отечественной литературе указывается на существование различных взглядов на социальную принадлежность Хон Гённэ и делается выбор в пользу того, что он был выходцем из мелких янбанов или зажиточных крестьян тхохо («богатых землей»). Действительно, в молодости Хон Гённэ пытался сдавать «малый» государственный экзамен на получение ученой степени чинса («продвинутый муж»), прохождение которого давало право на участие в «больших» экзаменах на получение чиновничьей должности, но провалился. Таким образом, он не мог быть простым крестьянином. Между тем в справочной литературе встречаются сведения о том, что Хон Гённэ - потомок знаменитого рода Хон из Намъяна (Южная Корея), уходящего корнями в период эпохи Коре. Знатное происхождение предоставляло Хон Гённэ принципиальное право претендовать на роль основателя новой династии.

Свой провал на экзаменах Хон Гённэ был склонен объяснять несправедливой политикой по отношению к выходцам из северо-западных провинций Кореи. В довершение ко всему в 1811 г. страну постигла необычайная засуха. Помимо того, что следствием засухи был неурожайный год, делавший жизнь народа еще тяжелее, одновременно это было как бы «знаком Небес», возвещавшим о том, что время правления старой династии исчерпано и Небеса «дают разрешение» на установление новой династии. Среди ближайших друзей Хон Гённэ, намеревавшихся возглавить будущее восстание, были профессиональные геоманты, как, например, У Гунчхик (1776-1812), которые выдвинули теорию о новой роли северо-запада Кореи. Одним из обоснований теории явилось то, что как раз на северо-западе Кореи располагался центр государства Древний Чосон. Теперь центр государства должен был «возвратиться» обратно.

В 1811 г. встретившись с У Гунчхиком в буддийском монастыре Чхоннёнса («Монастырь синего дракона») в уезде Касан провинции Пхёнан, Хон Гённэ стал готовить восстание, имевшее конечной целью свержение династии Ли. В местечке Табоктон уезда Касан (устье реки Тэрёмган) из бывших крестьян - рабочих горнорудных разработок провинции Пхёнан - Хон Гённэ стал формировать вооруженные отряды. В числе ближайших помощников Хон Гённэ были Ким Чхан-си, имевший степень чинса после сдачи «малого» государственного экзамена и занимавшийся торговлей, Ли Хичжо - торговец, выходец из сословия мелких чиновников.

В 10-м месяце 1811 г. на совещании повстанцев в Табоктоне Хон Гённэ был назначен Главнокомандующим умиротворенного запада (Пхёнсо тэвонсу), т.е. повстанческих войск северо-запада Кореи, а Ким Саён, выходец из богатых крестьян, - Заместителем главнокомандующего. Повстанческие войска были разделены на Южное и Северное. Готовясь к выступлению, торговцы и богатые крестьяне из окрестных местностей поставляли в Табоктон оружие, снаряжение, продовольствие.

В 18-й день 12-го месяца 1811 г. повстанцы выступили из Табокто-на и захватили уездный центр Касан. В 20-й день было взято селение Пакчхон, расположенное выше по течению реки Тэрёмган. Северное войско во главе с Ким Саёном, которое должно было двинуться на север, в сторону реки Амноккан, захватило уездные центры Чончжу и Кваксан. При этом повстанцы открыли государственные амбары и склады, раздали зерно и деньги крестьянам. Поэтому многие из них присоединились к восставшим. Хон Гённэ планировал во главе Южного войска двинуться на Пхеньян, Кэсон, а затем и на Сеул. Однако уже 21-го числа он был ранен в столкновениях у Пакчхона, поэтому войско пришлось отвести к Касану.

В течение нескольких дней, благодаря поддержке местного населения, вся приморская территория провинции Пхёнан на участке от реки Чхончхонган до реки Амноккан перешла в руки восставших. Это была стратегически и экономически важнейшая часть страны - приграничный участок сухопутного торгового пути, связывавшего Корею с Китаем.

К концу 12-го месяца повстанцы сосредоточили войска у селения Соннимдон на северном берегу реки Чхончхонган, как раз напротив города Анчжу, взяв который восставшие могли бы начать продвижение вглубь Корейского полуострова. Однако в это время в Анчжу уже находились правительственные войска, которые, переправившись через реку Чхончхонган, 29-го числа 12-го месяца вступили в бой с восставшими. Превосходящие силы правительственных войск одолели повстанцев. В течение 1-го месяца 1812 г. почти все уездные центры, находившиеся в руках восставших, были отвоеваны правительственными войсками. Только в городе Чончжу сопротивление продолжалось почти четыре месяца. В 19-й день 4-го месяца правительственные войска, в восемь раз превосходившие силы повстанцев, ворвались в город, перебив всех мужчин. 13 боях погиб сам Хон Гённэ и многие его ближайшие помощники. Женщин - защитниц города обратили в лично зависимых ноби. Восстание было жестоко подавлено. Головы казненных руководителей, например У Гунчхика, возили напоказ по всем восьми провинциям Кореи, с тем чтобы отбить у населения охоту восставать против королевской власти. В то же время при дворе понимали справедливость недовольства жителей провинции Пхёнан. Поэтому срочно были выделены деньги и рис для раздачи особо нуждавшимся, а также издан особый указ о предоставлении выходцам из провинции Пхёнан высоких чиновничьих постов.

Народное восстание под предводительством Хон Гённэ занимает особое место в истории Кореи. Весьма примечательно то, что в подготовке восстания и непосредственно в боевых операциях участвовали новые корейские сословия, возникшие в процессе социально-экономических перемен XVII-XVIII вв.: богатые крестьяне-землевладельцы, наемные рабочие рудников, частные торговцы, разбогатевшие на торговле с Китаем. Несмотря на то что восставшие выдвинули традиционное требование установления новой, «правильной» династии, одной из объективных причин недовольства повстанцев было несоответствие старой политики королевского двора и новых экономических реалий развивавшейся товарно-денежной экономики. Крестьяне лишь присоединились и поддержали восстание, организованное и материально обеспеченное новыми сословиями. Поэтому для отражения особого характера событий 1811-1812 гг. было бы правильнее называть их не «крестьянским восстанием» или «крестьянской войной», а «народным восстанием». Действительно, в современной южно корейской историографии восстание под предводительством Хон Гённэ иногда называют «народным сопротивлением» (минчжун хапчжэн).

Временные меры королевского двора для умиротворения мятежной провинции Пхёнан не имели продолжения в каких-либо кардинальных реформах местного администрирования или центральной власти. Беспредел на местах продолжался, и все большее число крестьян бросали родные места. Так, к 1814 г. в той же провинции Пхёнан население сократилось на одну треть по сравнению с его численностью до начала восстания. В 1833 г. в Сеуле среди населения вспыхнул бунт в ответ на резкое повышение торговцами цен на зерновые.

В таких условиях в 1834 г. на престол был возведен восьмилетний государь Хончжон (1834-1849), внук короля Сунчжо. (Сын Сунчжо, наследник престола, скончался еще в царствование Сунчжо.) Первые пять лет правления Хончжона регентшей была его бабка, вдовствующая королева Сунвон. Однако в 1839 г., после очередной расправы над христианами, высший государственный пост перешел в руки Чо Инъёна (1782-1850), родственника матери короля. Тогда вся реальная власть в стране сосредоточилась у семьи Чо из Пхунъяна. С тех пор началась борьба за власть и влияние между двумя семейными группировками королевских родственников, что усугубило развал системы сбора налогов и местного администрирования.

В 1846 г. смерть высокопоставленного придворного сановника Чо Манъёна (1776-1846) ослабила влияние семьи Чо и вернула прежнюю власть семье андонских Кимов. Однако ситуация в стране не улучшилась. В 1849 г. умер государь Хончжон, не оставив наследника престола. Для того чтобы сохранить власть в своих руках, вдовствующая королева Сунвон предложила возвести на трон дальнего родственника Вонбома, потомка короля Ёнчжо, который до того времени жил в деревне на острове Канхвадо и занимался земледелием. В 1850 г. он был возведен на трон, получив храмовое имя Чхольчжон (1849-1863). Несмотря на то, что молодому государю уже исполнилось 19 лет, не имея соответствующего образования и подготовки, он не смог полноценно заниматься государственными делами, отдав власть в руки семьи Ким из Андона. Позиция этой семьи особенно укрепилась после того, как дочь андонского Ким Мунгына (1801-1863) стала новой королевой. Как отмечается в исторической литературе, именно в правление Чхольчжона управление государством пришло в состояние полного хаоса, «обратились в прах» многие достижения предшествующих королей династии Ли.

К середине XIX столетия государственная власть в Корее не могла не только подстроиться под новые реалии товарно-денежной экономики, но и хотя бы урегулировать традиционные земельные отношения. Обычно говорят о «развале трех [основ] управления» - поземельного налога, «сборов вместо военной повинности» и системы ссудного зерна.

В частности, особой проблемой для Кореи того времени стал развал системы выдачи крестьянам «ссудного зерна» (вонгок) весной или в неурожайный год с последующим возвратом в казну «возвратного зерна» (хвангок) осенью или в урожайный год. К середине столетия количество ежегодно выдаваемого крестьянам «ссудного зерна» сократилось почти в 5 раз! Если в 1807 г. было выдано 9995500 сок зерна, то в 1862 г.- только 2311690 сок. При этом количество взимаемого с крестьян «возвратного зерна» из-за накапливавшихся процентов не только не сократилось, но даже увеличилось. Недовольство крестьян росло, так как в начале правления династии Ли никаких процентов вообще не взималось.

Произвол местных чиновников никак не ограничивался. Например, начальник сухопутных войск правой по л у провинции Кёнсан Пэк Наксин собирал с крестьян налоги по 2-3 раза в год. Крестьяне неоднократно писали по этому поводу жалобы в столицу, но ответа не получали. Тогда в 6-й день 2-го месяца 1862 г. разорившиеся янбане Лю (Ю) Гечхун, Ли Геёль, Ли Мёнъюн, воспользовавшись тем, что был рыночный день, созвали крестьян и всех недовольных действиями местных властей и решили написать письмо с требованием прекратить незаконные поборы. Чуть позже, в 14-й день 2-го месяца крестьяне и дровосеки окрестных деревень во главе с крестьянами Пэк Конни и Ким Мани, вышли из находящегося неподалеку от Чин-чжу населенного пункта Токсан, и, набрав в свои ряды около 3000 человек из 30 окрестных деревень, отправились на Чинчжу. Так началось чинчжуское крестьянское восстание 1862 г. По дороге они сжигали дома жестоких чиновников и богатых землевладельцев. В панике чиновничество Чинчжу бежало из города. В 18-й день 2-го месяца восставшие заняли город. Восстание длилось несколько дней и охватило 23 близлежащие волости. Разгневанные крестьяне убили трех ненавистных чиновников, сожгли более 120 домов богатых землевладельцев. К 23-му числу им удалось разыскать военачальника правой полупровинции Кёнсан Пэк Наксина. а также губернатора, вручить им письмо и добиться обещания прекратить злоупотребления. Получив положительный ответ, повстанцы разошлись по домам. Пэк Наксин и губернатор впоследствии были сняты со своих постов. Для выяснения обстоятельств в Чинчжу был послан тайный инспектор Пак Кюсу (1807-1876). Он признал вину местного начальства, но... повелел схватить более 110 самых активных участников выступления, 13 из которых были казнены.

Чинчжуское восстание 1862 г. было не единственным. В тот же 2-й месяц 1862 г. в 4-й день в городе Тансон провинции Кёнсан вспыхнули крестьянские волнения. С 3-го по 5-й месяц 1862 г. в десятках городов трех южных провинций - житниц Кореи - Чхунчхон, Чолла и Кёнсан вспыхивали крестьянские восстания. В исторической литературе встречается утверждение, что в этот год по всей Корее было зафиксировано более 70 крестьянских выступлений.

Активное проявление недовольства крестьян в южных земледельческих провинциях, которым на протяжении всего правления династии Ли уделялось куда большее внимание, чем северным, показывало, насколько расстроен механизм государственного управления и в каком бедственном положении оказалась страна и ее население. В то же время Корею все чаще беспокоили представители западных держав, пытаясь установить неравноправные для Кореи торговые отношения. Христианство получало все большее распространение, теперь уже не только среди янбан, но и среди простого народа.

В такое сложное и тяжелое время к власти пришел человек, попытавшийся спасти страну и уберечь ее от посягательств других держав.