Казаки семиречья. История семиреченского казачьего войска. Программа репатриации казаков в Россию

История Семиреченского казачьего войска

Введение

Создание Семиреченского казачьего войска

Участие Семиреченского казачьего войска в походе на Хивинское ханство

Участие Семиреченского казачьего войска в походе на Кокандское ханство

Казачья колонизация Семиречья

Заключение

Введение

семиреченский казачий войско азия

Актуальность выбранной темы вытекает из осмысления значения исторического опыта осуществления государством военной политик на территории Средней Азии, проводниками которой были казачьи войска. Имеет особую важность изучение Семиреченского казачьего войска, которое внесло свой вклад в колонизацию территории Казахстана, в целях защиты государственных интересов. Участие Семиреченского казачьего войска практически во всех акциях, связанных с присоединением Средней Азии, убедительно свидетельствует, что именно на долю казаков этого войска выпало исполнение важнейшей составляющей геополитики российской державы в среднеазиатском регионе - освоение новых земель, охрана и защита государственной границы по всей ее протяженности на юго-востоке страны.

Цель данной работы заключается в том, чтобы представить историю Семиреченского казачьего воска в первые десятилетия его существования.

Для достижения поставленной цели предполагается решить следующие задачи:

Проанализировать, каким образом происходило создание Семиреченского казачьего войска;

выявить, в каких компаниях принимало участие Семиреченское казачье войска в целях защиты государственных интересов Российской империи;

определить, как происходила колонизация Семиречья вследствие проводимой государственной колонизационной политики на территории Средней Азии.

Структура работы. Реферат состоит из введения, четырех параграфов, заключения и списка использованной литературы.

1. Создание Семиреченского казачьего войска

Расширение границ Российской Империи, экономическое освоение края требовали решения об его административном устройстве. До середины 60-х гг. XIX в. дела, касавшиеся Средней Азии решал преимущественно оренбургский (реже западносибирский) генерал-губернатор, который фактически был "уполномоченным представителем российского императора. Положение с образованием в 1965 г. Туркестанской области, находившийся в зависимости от оренбургского генерал-губернатора. Пассивность местного управления областью, ожидавшего инструкций из Оренбурга, дублирование, а иногда и противоречивость решений, ограниченность штатов создавали неудобства такого устройства.

Следует отметить несколько факторов образования Семиреченского казачьего войска:

Первый - внутриполитический. Сущность его заключалась в присоединении Семиречья к России и необходимости прекращения распрей среди принявших российское подданство киргизов Средней.

Вторым и основным был внешнеполитический фактор. Его сущность заключалась в территориальном размежевании с Китаем, претендовавшим на часть территорий Семиречья, и англо-русском соперничестве за сферы влияния в среднеазиатском регионе, что в конечном итоге послужило установлению российско-китайской государственной границы, охрана которой и была поручена Семиреченскому казачьему войску.

Третий - экономический. Сущность - обеспечение безопасности торговых путей Российской империи с Западным Китаем и среднеазиатскими ханствами, освоение присоединенного Семиречья, а также замена дорогостоящей внешней службы сотен Уральского. Оренбургского и Сибирского казачьих войск, участвовавших в охране новой границы Российской империи местным войском.

Расходы на экспедицию в Среднею Азию составили в 1864 - 348542, в 1865 - 207716, в 1866 - 217465 руб. Помимо этой суммы, на военные потребности было выделено еще 150 тыс. руб. В итоге, расходы на военные кампании с 1864 по 1868 г. составили 924 тыс. руб. Часть этих расходов впоследствии была покрыта за счет возложений на Бухару контрибуции в 500 тыс. руб. Расходы на содержание русской администрации в крае в одном только 1868 г. составили порядка 634 тыс. руб. Доходы же, полученные в Туркестанском крае в 1868 г. превысили 1 млн. руб.

С середины 60-х гг. XIX в. начинается период реорганизации и усиления казачьих войск, несущих службу в Туркестанском военном округе. Одними из наиболее важных аспектов реорганизации системы управления в завоеванном крае стало учреждение подчиненных Туркестанскому генерал-губернатору Семиреченской области и созданного в 1867 г. императорским указом из 9-го и 10-го Сибирских казачьих полков Семиреченского казачьего войска со штабами в Верном и Копале.

Фактически начало колонизации русскими Семиречья следует отнести к 1831 г., когда было организованно Аягузское поселение, где разместился гарнизон сибирских казаков. Казачьи отряды регулярно высылались в Семиречье для демонстрации военной силы российского государства. В 1849 г. в 65 км. от устья Сыр-Дарьи поселяют 25 семейств сибирских казаков. В 1854 г. военная экспедиция открывает Засильское укрепление, переименованное позднее в форт Верный. В 1855-1860 гг. основываются станицы Соврийская, Любавинская, Надеждинская и ряд других. В 1857 г. в этот район перебрасывают 9-1 и 10-й полки Сибирского казачьего войска. Кроме казаков, из Сибири переселяют сотни крестьянских семей, которых наделяли землей и зачисляли в казачье войско. В конце XIX - начале ХХ вв. правительство приняло меры по укреплению созданного войска. На его территории продолжали переселять сибиряков и уральцев. В 1869 г. в войско включили и тысячи калмыков, бежавших и Китая, принявших православие и российское подданство. Благодаря принятым мерам к 1906 г. казачье население войска насчитывало 34468 чел., что составляло примерно 25% русского и около 4% всего населения края. В распоряжение войска было 600 тыс. дес. земли. Семиреченское казачество было прочной опорой российского могущества в Туркестане.

Посетивший еще в 1834 г. по распоряжению Военного министра киргизскую степь полковник Генерального штаба А. Бутовский представил "Проект торгово-экономического освоения Семиречья и озера Балхаш в целях развития и упрочнения торговых связей с азиатскими странами. В проекте говорилось о необходимости занятия "Семи-рек", находившихся в большой Киргизской орде", разъяснялось стратегическое значение Семиречья, "которое географическому положению своему представляет все удобства к прочному основанию там нашего могущества". Бутковский считал, что проживавших там дикокаменных киргиз, которые "неоднократно посылали своих депутатов с изъявлениями покорности и преданности будет легко покорить без значительных препятствий", сделав их не мнимыми, а действительными подданными. Покорением Семиречья решиться вопрос о учреждении торговых сношений с Тибетом, Индостаном и "азиатскими владениями". В освоении и изучении края Бутковский предлагал использовать сибирские казачьи сотни, в силу издержки на колонизацию "будто ничтожны в сравнении с предстоящими выгодами". Полковник называл Семиречье "важным пунктом в сердце Азии". В 1847 г. император утвердил планы о занятии Семиреченского края и о "переселении в оный с линии казаков".

Воины и пахари, сибирские казаки, переселенцы в Семиречье, не только осваивали новые земли, но и защищали их с оружием в руках, принимали активнейшие участие в военных экспедициях русских войск в Туркестане в 50-80-е гг. XIX в. Летом 1860 г. казаки участвуют в военной экспедиции полковника Циммермана в Иссык-Кульскую долину, во время которой была взята штурмом и разрушена крепость Токмак. В 1862 г. казаки-семиреки принимают участие в походе против кокандцев, захватывают крепость Пишпек и укрепление Мерке. В 1864 г. под командованием генерала М.Г. Черняева штурмуют и захватывают крепость Чимкент, летом 1865 г. покоряют Ташкент.

С созданием самостоятельного Семиреченского войска роль казаков в освоении Туркестана еще более возросла. Указ императора Александра II от 13 июля 1867 г. о создании на базе 9-го и 10-го Сибирских казачьих полков Семиреченского войска ставил перед ними следующие задачи: закрепление за Россией завоеванного края, его колонизация, освоение и охрана границ. Штат нового войска был определен в два конных шестисотенных полка. В момент создания войска в его составе насчитывалось 17868 чел. Наказным атаманом войска был назначен Г.А. Колпаковский.

Летом 1871 г. русский отряд, в составе которого были семиреченские и сибирские казаки, взяли Кульджу, где был размещен гарнизон из Семиреченских казаков, правительство не желало присоединения Кульджи к составу империи, планируя либо возвратить ее Китаю, либо образовать независимое владение. Край объявлялся "временно лишь занятым". За занятие края К.П. Куфман объявил "полную признательность" военному губернатору Семиреченской области генерал-лейтенанту Г.А. Колпаковскому и "всем его подвижникам от старшего до младшего, благодаря также "...и казаков 2-й, 3-й и 6-й семиреченских сотен, 1-й Сибирской полусотни и 2-й Сибирской сотни".

Участие Семиреченского казачьего воска в походе на Хивинское ханство

В конце 1872 г. в Петербурге под председательством Д.А. Милютина состоялась совещание, в котором приняли участие оренбургский и туркестанский генерал-губернаторы, начальник Главного штаба и заведующий азиатскими делами Главного штаба. На этом совещании было принято решение о необходимости похода против Хивы весной 1873 г. при содействии оренбургских и кавказских войск. Руководство походом было возложено на К.П. Кауфмана.

Поход в Хиву готовился с особой тщательностью, с учетом специфики степной войны, в которой войска "на пополнение запасов местными средствами". С особой тщательностью изучалась местность и пути в ханство, делались закупки продовольствия, медикаментов, готовились запасы воды, вьючный скот. В ходе похода 1873 г. выяснились недостатки вооружения оренбургского и уральского казачьих войск, состоявшего из- 6-ти линейных винтовок и 7-ми линейных нарезных ружей со штыком, заряжающихся с дула. Несовершенство это устранялось принятием на вооружение казачьих войск винтовок нового Бердановского образца. Изготовление их началось с 1873 г. - 21967 для Оренбургского и 10384 единицы для Уральского войск. Также винтовки одновременно изготовлялись для Сибирского и Семиреченского казачьих войск. Походному снаряжению было уделено особое внимание.

Хивинский поход оказался чрезвычайно трудным. Начался он зимой. Предстояло пройти большое расстояние по степям и пустыням. К походу было привлечено свыше 12 тыс. чел., в том числе, оренбургские, уральские, сибирские и семиреченские казаки. По условиям региона это была большая армия. На организацию похода Оренбургскому округу было выделено 200 тыс. руб., а Туркестанскому - 287 тыс. руб.

Наступление началось по нескольким направлениям. Войска шли к Хиве из четырех пунктов: Красноводска; Мангышлака; Оренбурга и Туркестана. Со стороны Красноводска двинулся отряд численностью 430 чел. под командованием полковника Маркозова. Из Оренбурга через Эльбинский форт выступил отряд под начальством генерал-лейтенанта Веревкина числом 3400 чел. В него входили 6 сотен оренбургских и 3 сотни уральских казаков, а также вторая батарея конноартиллерийской бригады Оренбургского казачьего войска. Всего в Хивинском походу участвовали 12 отдельных сотен оренбургских казаков. Каспийским отрядом, шедшим из Мангышлака, командовал полковник Ломакин. Кроме пехоты и казаков, в его отряде находилось 12 сотен кавказских горцев. Основной отряд под командованием генерал-лейтенанта Головачева двигался из Ташкента через Джизак. В него входило 4600 чел., в их числе 2 сотни уральских, 7 сотен Оренбургских, сибирских и семиреченских (1, 7, 8, 10, 11, 12 и 17-я) и одна батарея. С туркестанским основным отрядом находился и руководитель всей военной экспедиции К.П. Кауфман. Для охранения спокойствия в Сыр-Дарьинской области осталось 26 рот пехоты и 14,5 казачьих сотен.

В середине февраля 1873 г. Оренбургский отряд при 25-ти градусном морозе, по глубокому снегу, сопровождаемый степными метелями и вьюгами, выступил в поход. С необыкновенными усилиями, часто выступая в бой с хивинцами и туркменами, оренбужцы двигались на соединение с мангышлакским отрядом. В начале мая русские части достигнул Аму-Дарьи, где со временем Александра Македонского не бывало ни одно европейское войско и с боем форсировали реку.

Встреча оренбургского и мангышлакского отрядов произошла 15 мая. Одновременно в пределы ханства вступили и основной отряд. Красноводсткий отряд из-за отсутствия воды, нехватки тягловой силы и неправильного выбора маршрута не достиг пределов ханства.

По пути следования основного отряда, с подарками и выражением покорности его встречали местные жители. От хана главнокомандующему было доставлено письмо, где сообщалось, что хивинцы не желают сражаться и сдают свою столицу без боя. В своем ответе Кауфман потребовал, чтобы хан выехал на встречу, а иначе движение войск будет продолжено. Принявший ответ хивинский посланец сообщил генералу, что русские уже берут город.

Первым, 28 мая, к стенам Хивы подошел отряд Н.А. Веревкина. Не дождавшись туркестанского отряда, генерал отдал приказ о штурме города. Сам Веревкин, получив тяжелое ранение в голову, вынужден был сдать командование полковнику М.Д. Скоболеву. Преодолев плотный артиллерийский огонь и сильное сопротивление неприятеля, войска Скобелева, куда входили и казаки, приступом взяли хивинскую столицу. Вскоре к стенам покоренной Хивы прибыл генерал-губернатор К.П. Кауфман. 29 мая Кауфманом и Мухаммедом-Рахимом II был подписан мирный договор, в соответствии с которым ханство признавало вассальную зависимость от России, отказывался от прямых внешнеполитических сношений с другими государствами. Русские суда получили исключительное право плавания по Аму-Дарье, купцы освобождались от торговых пошлин и получили беспрепятственный доступ во все города и селения ханства. Хан подтвердил отмену рабства и работорговлю, а также освободил почти 40 тыс. невольников. Рабы-иранцы не только получили свободу, но и под контролем российской администрации были доставлены в Иран.

Все нижние чины за участие в Хивинском походе были награждены деньгами и серебряными медалями на георгиевско-владимирской ленте с надписью "за хивинский поход 1873 г.". Наказной атаман Семиреченского казачьего войска поздравил всех участников хивинского похода и казаков 1 и 2-й семиреченских сотен с окончанием экспедиции. В награду за мужество и храбрость, проявленную нижними чинами 1-й сотни № 4 Семиреченского полка в делах при покорении Хивы, 19 казаков Кауфман наградил знаками отличия военного ордена.

Участие Семиреченского казачьего войска в походе на Кокандское ханство

Отношения России с Кокандом после подписания русско-кокандского договора 1868 г. до середины 70-х гг. не вызывали осложнений. Кокандский хан Худояр выполнял все требования туркестанской администрации, позволяя ей свободно вмешиваться во все внешние и внутренние дела ханства.

Внутреннее положение Коканда было чрезвычайно напряженным. Худояр-хан уже в 1870 г. ввел для подданных 18 различных налогов. В 1873 г. сумма податей увеличивалась втрое. К этому добавлялась слежка и террор. Сотни семей переселялись в Туркестан, спасаясь от невыносимого гнета. В Коканде нарастает недовольство, начинаются волнения, вызванные в первую очередь налоговым грабежом. Внутриполитический кризис власти в ханстве был очевиден.

Эскалация конфликта в Коканде неуклонно возрастала. В середине 1874 г. Худояру репрессиями удалось остановить волну недовольства. Но весной 1875 г. обострялось массовое недовольство ханским режимом. Кауфман призывал хана образумить, но безуспешно. Волнения вспыхнули с новой силой. Ими воспользовались крупные феодалы и духовенство. Они провозгласили газават против Российской империи, посадили на престол сына Худояра Насреддин-хана и потребовали восстановления Кокандского ханства в старых границах. Было заявлено, что они ведут борьбы с Худояром, так как он признал свою зависимость от России. Худояр под прикрытием казачьего конвоя М.Д. Скобелева бежал из Коканда под защиту Туркестанских войск.

в пограничной зоне с Туркестанским краем крепости Махрам было сосредоточено почти 50-ти тысячное войско восставших. Часть повстанцев уже вступила в Ходжентский и Курминский уезды края, намереваясь предпринять наступление на Ташкент. Другие отряды кокандцев угрожали Ташкенту с юго-восточной стороны, из Наманганского бегства. В район Махрама срочно были направлены русские войска, с которыми прибыл и К.П. Кауфман. 22 августа произошло столкновение, в ходе которого кокандцы потерпели поражение, оставили крепость и бежали. После махрамского разгрома Кауфман двинулся с войсками на Коканд и занял его, не встретив сопротивления. Туркестанский наместник санкционировал сохранение ханского престола Насреддином, но возбудил перед Петербургом ходатайство о временной оккупации ханства, отторжение от него Наманганского бегства и переносе границы между Кокандом и русским Туркестаном далее на юг, на р. Нарын и верхнее течения Сыр-Дарьи.

Не дожидаясь ответа из столицы, 22 сентября 1875 г. он навязал Насреддину новый договор, ставший Коканд в полную вассальную зависимость от России. После подписания в Маргелане договора, русские войска во главе с Кауфманом, покинули ханство и перешли на правый берег Сыр-Дарьи, на территорию Наманганского отдела (бывшего Наманганского бекства). Начальником отдела был назначен М.Д. Скобелев.

В кокандском походе участвовали 3 сотни уральских казаков, восемь отдельных сотен и батарея казачьего войска, а также семиреченские казаки.

Между тем волнения в Ферганской долине не утихали. По предложению Абдурахмана-Афтобачи Пулат-бек был избран кокандским ханом. Центром сосредоточения восставших стал Андижан.

К.П. Кауфман снова двинул в Кокандское ханство отряд, который под Андижаном встретил неожиданно сильное сопротивление и отступил. В начале октября 1875 г. Насреддин, как его отец, был вынужден бежать в русский Туркестан. Военные действия перебросились на территорию Наманганского отдела. Кокандцы захватили Наманган. Русский гарнизон, укрепившейся в местной крепости, едва отбил штурм. В район Намангана были переброшены новые воинские части, которые оттеснили кокандцев за Сыр-Дарью. Возглавляемый Скобелевым Наманганский отряд предпринимал периодические нападения на различные пункты ханства.

октября 1875 г. русские войска предприняли решительный штурм Андижана. Первой ворвалась в город казачья колонна М.Д. Скобелева. Под ударами русских отрядов Андижана пол. Кокандцы были оттеснены за Сыр-Дарью. В боях вновь отличились казачьи части Оренбургского, Уральского, Сибирского и Семиреченского казачьих войск. При поддержки Д.А. Милютина, Кауфман, прибыв в начале 1876 г. в столицу, добился в обход МИД санкции Александра II на ликвидацию независимости Кокандского ханства.

В ханство срочно направились правительственные войска, овладевшие Наманганом, Маргеланом и Кокандом. Абдурахман-Автобачи сдался М.Д. Скобелеву. Туркестанские власти захватили основных руководителей газавата, часть которых они выслали из Средней Азии. Несколько человек, в том числе и Пулат-бек, были казнены. Отдельные очаги сопротивления при активном участии казаков были подавлены. 19 февраля 1876 г. был создан царский указ о включении территории кокандского ханства под названием Ферганской области в состав Туркестанского края. Кокандцы с воодушевлением восприняли это известие. Военным губернатором области был назначен М.Д. Скобелев. В Фергане был дислоцирован сводный Оренбургско-Уральский казачий полк.

Следует отметить, что последняя Алайская экспедиция, в которой активное участие принимали казаки Урала и Сибири, явилась своеобразным заключительным аккордом военно-политической борьбы 1875-1876 гг. и способствовала закреплению власти и влиянию России на крайнем востоке Средней Азии и в предгорьях Памира. Южная Киргизия была присоединена к Российской Империи.

Казаки участвовали и в зимних экспедициях 1877-1878 гг., являясь незаменимым элементом "малых" среднеазиатских войн.

После успешного завершения Хивинского похода, ликвидации Кокандского ханства России, прочно утвердившись в центральной и восточной части Средней Азии, резко активизировала свою деятельность в ее западных районах. Красноводский плацдарм, значительно расширившийся с 1869 г., послужил исходной базой для дальнейшего продвижения российских войск в глубь областей, населенных туркменскими племенами, не имевшими централизованной власти.

Казачья колонизация Семиречья

Присоединение Средней Азии и колонизация Семиречья и Туркестанского края совпадают по времени с периодом серьезных реформ в казачьих войсках в 60-х гг. XIX - начале ХХ в., которые также были непосредственно связаны с колонизационными процессами в Семиречье и Туркестанском крае, а также частично в граничащих с ними степных областях.

С образованием в 1867 г. Туркестанского генерал-губернаторства и Туркестанского военного округа (ТуркВО) насущной потребностью стала реорганизация системы управления войсками, которые несли службу в Средней Азии. Важная роль для реализации этих планов отводилась казачеству Урала и Сибири. После соединения Оренбургской и Сибирских пограничных линий стала очевидна нехватка военных сил в Оренбургском крае и Туркестанской области для упрочнения положения России в Средней Азии. К 1 января 1869 г. общее число казаков, служивших в ТуркВО достигло 6959 чел.

Условия жизни войск, находящихся в Туркестанской области, были довольно тяжелыми. Люди страдали от местного климата, жары и резких перепадов температур, некачественной воды, перебоев с продовольствием, желудочно-кишечных болезней, малярии и антисанитарной обстановки. По результатам инспекторской проверки, в отношении обучения, исправности лошадей и оружия из всех четырех войск - Сибирского, Семиреченского, Оренбургского и Уральского, чьи казаки несли службу в ТуркВО в 1868 г., лучшими были признаны Уральские сотни.

На основании высочайше утвержденного положения Военного Совета от 22 февраля 1873 г. из сотен Оренбургского, Уральского и Семиреченского казачьих войск, состоящих на службе в ТуркВО, № 4 сводный Оренбургско-Уральский и № 1 Семиреченский. Эти полки были дислоцированы - Оренбургский № 1 в Аму-Дарьинском отделе, № 2 и № 3 в Сыр-Дарьинской области, № 4 сводный в Зеравшанском округе и № 1 Семиреченский - в Кульджинском районе Семиреченской области.

С середины 70-х гг. в полках казачьих войск начинают создаваться библиотеки, частью "на счет фуражно-экономических сумм, частью на собственные средства офицеров", стремившихся к чтению и самообразованию. На 1 января 1875 г. грамотных нижних чинов из числа казаков во всех частях ТуркВО было 53% по отношению с списочному составу. Учебная команда "как главнейшее средство для подготовки хороших унтер-офицеров из всех казачьих полков, состоящих на службе в округе", была только в Семиреченском войске.

Для укрепления дисциплины в № 1 полку Семиреченского и № 2 полку Сибирского казачьих войск были созданы суды общества офицеров. Военные власти пристально следили за состоянием нравственности в казачьих полках. Дисциплина в казачьих частях была на высоте. "Штрафованных все менее всего в казачьих частях, что я объясняю не недостатком надзора за поведением казаков и ослаблением дисциплины, но краткостью службы казака в крае и его домовитостью, нередко удерживающей его от всего, что может повредить его службе", - писал в отчете за 1874 г. К.П. Кауфман. Наибольший процент штрафованных был в местных войсках. В 1874 г. из войск ТуркВО было совершено 18 побегов. Только один из них приходится на казачьи части. До середины 70-х гг. XIX в. в Туркестанском округе не было дисциплинированных команд.

По мере продвижения русских войск вглубь Средней Азии, правительство поставило вопрос об использовании среднеазиатских земель для создания русских поселений. Не успели еще отряды Черняева закрепиться на занятой ими территории, как между Петербургом и Омском началась переписка по этому вопросу. Военный министр поддерживал мнение А.О. Дюгамеля о целесообразности создания русских посланий в "Зачуйском крае" и на границах с западным Китаем, указав, что наиболее подходит для переселения казаки Сибирской линии или Оренбургского казачьего войска. Предполагалось, что казачьи поселения станут базой для дальнейшего наступления вглубь Средней Азии.

Для большего упрочнения в Зачуйском и Заилийском крае, а также в пограничных местностях, прилегающих к западным пределам Китая, были устроены казачьи поселения на р. Урджар, верховья Лепсы и укреплении Верного. Для колонизации местностей, прилегающих к кокандским владениям и Китаю "охотниками" из крестьян западносибирских губерний устраивались станицы "с зачислением их в казаки Сибирского войска", сверх водворенных еще 1857 г. для упрочнения русского влияния в Семиречье и Заилийском крае 300 семейств, которые также иррегулярных войск считало, что "переселение сибирских казаков ближе к пределам государства весьма полезно и соответствует предназначению казачьих поселений". С целью привлечь казаков на новые места, Военное министерство указывало на возможность предоставления переселенцам некоторых особых льгот, как, например, "отвод земли в частную собственность, право по выслуге лет исключаться из казачьего сословия". С.А. Хрулев вообще предложил упразднить за ненадобностью "нынешнею сибирскую линию" и переселить Сибирское казачье войско к китайской границе, что, по его мнению, было более целесообразно и отвечало задачам колонизации края.

Большое внимание в своей политике на юго-восточных окраинах правительство уделяло колонизации Семиречья. За время с 1847 по 1867 г. власти сумели переселить в Семиречье значительное количество казачьих семей из Сибирского казачьего войска и образовать 14 казачьих станиц и выселков. В это же время возник вопрос о крестьянской колонизации земель Семиречья. П.Г. Галузо считал, что "с первых шагов колонизации Семиречья более прогрессивная ее форма - крестьянская колонизация - была решительно зажата". Приоритет отдавался казачьей форме колонизации. По данным К.П. Кауфмана, в 1867 г. на 15 тыс. душ казачьего населения Семиречья 1610 душ составляли причисленные к казачьему сословию крестьяне. По данным полковника Хорошихина, к 1880 г. в Семиреченском войске числилось душ обоего пола 24398 чел., из них православных - 23409 чел., а нехристиан - 809 чел. Эти данные подтверждают, что в период формирования Семиреченского казачества в казаки зачисляли не только русских, но и представителей азиатских национальностей.

В конце 60-х гг. вновь стал вопрос о казачьей колонизации Семиречья. Г.А. Колпаковский разработал план колонизации и приступил к его осуществлению. Наступил период, когда казачья колонизация сочеталась с крестьянской. Но за это время казаков из Сибири переселилось в новые станицы очень мало. Новые поселения образовывались главным образом за счет перераспределения контингентов внутри Семиреченского войска и в отдельных случаях путем зачисления в казаки крестьян. По существу, период казачьей колонизации Семиречья закончился в конце 70-х годов. Но, вся политика правительства по колонизации Семиречья подчинялась его стратегическим планам в Средней Азии, где еще шла война и войска подверглись вглубь Туркестана. После же 1880 г. и до конца XIX в. темпы казачьей колонизации резко упали. За 53 года колонизации было освоено 29 казачьих поселения. Последние 20 лет XIX в. дали рост казачьего населения за счет естественного прироста и зачисления в казаки из других сословий.

Распределялись казачьи поселения не равномерно. Вся северная Киргизия казачьих поселений не имела. Они были сосредоточены в Верненском, Джаркентском и Копальском уездах, на стратегических коммуникациях между Сибирскими и Туркестанскими военными округами. Тем же военно-политическим задачам стремились подчинить и крестьянскую колонизацию. В 1864 г. возник план еще более широкой казачьей колонизации, сводившийся к созданию пограничной линии от верхнего Иртыша до бассейна Иссык-Куля. Политические события того времени - дунганское восстание и занятие восточного Туркестана Якуб-беком, придавали особую важность задуманному мероприятию. Фактически речь шла о создании новой передовой линии от р. Бухтармы до Нарынского края. Это предложение А.О. Дюгамеля было отклонено Кауфманом по причине того, что реализация плана привела бы к удвоению численности образованного Семиреченского войска и серьезным финансовым затратам.

К.П. Кауфман и Г.А. Колпаковский подвергли критике недостатки военно-казачьей колонизации Семиречья. Колпаковский считал, что роль казачества после окончательного присоединения Казахстана к России, то есть с середины 60-х гг., изменилась. С утверждением России в Средней Азии, с точки зрения стратегической казачество как реальная военная сила утратила свое значение. По убеждению степного генерал-губернатора, после стабилизации обстановки в южном Казахстане и Средней Азии, расширять казачью колонизацию уже не имело смысла. Кауфман критиковал казачество за неудовлетворительные результаты в области земледелия притом, что казакам были отведены в хозяйственном отношении земли, напрасно отнятые у местного населения. По мнению Кауфмана, киргизы в своей хозяйственной деятельности были поставлены в прямую зависимость от казаков, что закономерно приводило к частым поземельным столкновениям между ними. На случай военных действий в Туркестане Кауфман предпочитал иметь спокойный тыл. Генерал-губернатор подчеркивал, что успех колонизации Семиречья дорого обошелся правительству, затратившему большие средства на освоение края, естественные богатства которого серьезно страдали от неэффективного хозяйствования казаков. Кауфман и Колпаковский искали новый тип колонизации, более выгодный с точки зрения экономического и политического закрепления России в Средней Азии.

Более выгодной для обрусения и экономического освоения края Колпаковскому представлялась крестьянская колонизация - менее затратная, требующая несравненно меньшего, чем казачья, земельного надела, дозволяющая "водворение и втрое большего населения на одинаковом пространстве". В случае же войны и мобилизации, крестьянские поселки, по его мнению, могли дать в армию значительно больший контингент рекрутов, чем казачьи станицы.

В Петербурге в то же время также серьезно задумывались над тем, подлежит ли казачество дальнейшему сохранению как военная сила, говорили об анархичности казачьего сословия. Но, к середине 80-х гг. XIX в. этот вопрос в столице был решен в пользу сохранения казачества. Появилось и в Туркестане течение, которое в противовес мнению Кауфмана и Колпаковского отстаивало идею о непременном сохранении казачества как военной силы. Ведущие место в решении этого вопроса занял преемник Колпаковского на посту Семиреченского военного губернатора генерал Фридэ, считавший, что "казаки представляют своеобразный, но незаменимый и чрезвычайно ценный военный элемент..., как легкая кавалерия... при разведочной службе, охране и действий партизанских". В Петербурге особенно была поддержана полицейская сторона роли казачества, отмеченная Фридэ. В случае одновременной войны в Европе и восстание в Туркестане, Россия не смогла бы уделить достаточное количество войск своим азиатским владениям, в то время как казачьи войска Урала и Сибири могли в любое время года пересечь степь и навести порядок в крае. На семиреченских казаков, по мнению военного губернатора, следовало смотреть еще и как на кадры для командного состава будущих полков из "туземцев", так как казаки были хорошо знакомы с языком и обычаями местного мусульманского населения. В интересах правительственной политике в Средней Азии Семиреченское войско было сохранено как самостоятельная сила. Возникший в 1887 г. план объедения Сибирского и Семиреченского казачьих войск был отвергнут. К концу XIX в. почти умолкли голоса в пользу того, что Семиречье выгоднее колонизировать крестьянством, чем казачеством.

В 1909 г. туркестанский генерал-губернатор А.В. Самсонов считал необходимым "развить Семиреченское войско до размеров... Сибирского", убеждал царя, что развитие Семиреченского казачества "должно быть поставлено в первую очередь". Но рост казачества в конце XIX - начале ХХ в. шел медленно. Если крестьянское население области за 12 лет (с 1887 по 1909 г.) выросло в 3,9 раза, то казачье увеличилось лишь в 1,5 раза. Прилив казаков из других казачьих войск, вопреки планам Самсонова, практически не осуществился. Станицы росли за счет естественного прироста населения и оседания в них некоторого количества крестьян. Попытки переселить в Семиречье ссыльных уральских казаков, проживавших в Сыр-Дарьинской области, к успеху не привели.

Основным вопросом в деле казачьей колонизации был вопрос о земле. Семиреченские власти с санкции Кауфмана, стремившегося разрядить обстановку в области, начали возвращать некоторые казачьи земли казахам и частично передавать городам. К 1902 г. в области было 703879 дес. орошенных земель, из них у казачества - 186241 дес., или 26,4%. Казахи засевали 58,5% находившихся у них орошенных земель, уйгуры и дунгане - 77,6%, русские крестьяне - 46,6%, казачество - 18,9%, что по мнению специалистов, разрушало культуру земледелия в области. Возможностей же для расширения казачьего землепользования власти не находили. Тем не менее, сокращение казачьего землепользования по воле Кауфмана и Колпаковского было признано незаконным. Переселенческому району было предложено замежевать казачеству 213 тыс. дес. земли, изъятых из пользования и возвращенных в 70-80-х гг. казахам, но ничего более сделано не было. В начале ХХ в. крестьянская колонизация стояла выше казачьей.

Главная причина такого положения заключалась в стремлении правительства выселять крестьянство на окраины во имя спасения помещичьего землевладения в России. Казачья же колонизация, по сравнению с крестьянской, требовала огромных земельных фондов и расширялась, прежде всего, во имя экономических и политических интересов России и Средней Азии, в которых в первую очередь была вовлечена российская буржуазия. В 1913 г. Государственной Думой без прений был принят проект, по которому предполагалось наделить каждую мужскую душу Семиреченского войска наделом в 30 десятин и 10 десятин на запасе. До решения вопроса о норме казачьего надела, незанятые участки, по мнению войсковой администрации, должны оставаться свободными, что задержало бы переселение крестьян в Семиречье. Но когда закон поступил в Государственный Совет, было предложено кроме названных 10 десятин отвести в особый воинский запас еще 10 десятин, увеличив, таким образом, казачий надел до 50 десятин. Это предложение активно поддержали кадеты, которые игнорируя протест помещиков отстаивали интересы русской буржуазии в Средней Азии. Закон был принят думой и утвержден царем, но начавшаяся война и две революции не дали претворить его в жизнь. Предполагавшегося изъятия огромных земельных площадей у казахов не произошло.

В 1900-1901 гг. Россия приняла активное участие в подавлении боксерского восстания в Китае. В это же время было мобилизовано Семиреченское войско, простоявшее под ружьем до лета 1901 г. 1903 год был годом подготовки к русско-японской войне. В связи с обострившимися отношениями с Англией и опасностью со стороны афганской границы Семиреченский казачий полк был переброшен в Фергану. К 1905 г. правительство могло иметь под ружьем более 32000 мирного населения, помимо войск. Очевидно, что никакой национальной революции в крае при таком соотношении сил быть не могло. Газават в таких условиях был бы подобен безумию.

Заключение

Почему же русские поселки в Средней Азии не превратились в казачьи станицы? Ведь в Сибири, начиная с Б. Годунова, колонизация края шла рука об руку с политикой создания военных поселений. Почему колонизация Средней Азии, напоминая модель казачьей колонизации, в отличие от Семиречья таковой не стала?

Дело в том, что присоединение Семиречья явилось следствием казачьей колонизации. Поселенец здесь должен был быть вооружен и по военному организован. Альтернативной силы, кроме казачества, для занятия Семиречья у России не было, и, следовательно, никакой другой колонизации здесь быть не могло. Русские же поселки в Средней Азии создавались в уже завоеванном крае. Всякое национально-освободительное движение замерло. Поселения создавались не для борьбы с противником, а в ожидании сопротивления, так и не наступившего при царском режиме. В отличие от присоединения казахских жузов к России и освоения Семиречья, казачьи войска Урала и Сибири не были самостоятельной силой в ходе присоединения Средней Азии к России. К тому же, отягощенное службой казачество по объективным причинам использовало землю менее интенсивен, чем крестьянство. Пока стоял вопрос о том, чтобы заселением края создать опору русской власти, курс на казачий поселок был бы оправдан. Но когда вопрос ставился о хозяйственном освоении региона, выбор между двумя линиями колонизации делался в пользу колонизации крестьянской.

Список использованной литературы

1.Лещев, Е.Н. Охрана государственной границы Российской Империи Семиреченским казачьим войском (1867-1917 гг.) / Е.Н. Лещев: Дис. … канд. ист. наук. - Москва. 2004. - 189 с.

Сапунов, Д.А. Участие казачества Урала и Сибири в присоединении Средней Азии к России (40-90-е гг. XIX века) / Д.А. Сапунов: Дис. … канд. ист. наук. - Челябинск. 2001. - 255 с.

В начале декабря губернатор Ставрополья Валерий Зеренков на заседании местного совета по вопросам межэтнических отношений объявил о намерении принять у себя в регионе, по программе переселения соотечественников, казаков-семиреков - из Киргизии и Казахстана. Заявление Зеренкова совпало с проведением в Бишкеке первого с дореволюционных времен круга Семиреченского казачьего войска, на котором был выбран единый атаман - Геннадий Баженов. Ему, видимо, и предстоит заняться переселением в Россию своих соплеменников и единоверцев.

На задворках империи

Семиреченское казачье войско появилось на свет на пике территориальной экспансии Российской империи в Средней Азии. В 1864 году русскими войсками генерала Черняева был взят Чимкент, в 1865-м - Ташкент, в 1866-м - Ходжент и Джизак, в 1868-м - Самарканд. В том же 1868 году Кокандское ханство фактически попало в зависимость от России, которая вышла непосредственно к границам китайских владений. Киргизские и казахские племена, подчиненные ханству, начали переходить в российское подданство еще раньше, и в 1867 году, вслед за Туркестанской - в составе Туркестанского генерал-губернаторства - была образована Семиреченская область (ныне это территория Киргизии и Казахстана). А заодно с ней и одноименное казачье войско, для чего из Сибирского казачьего войска были выделены 9-й и 10-й полковые округа. Первым атаманом Семиреченского казачьего войска стал Герасим Колпаковский. Семиреченским казакам были дарованы все права и привилегии сибирских казаков.

Семиреченские казаки участвовали в Хивинском походе 1873 года, Кокандских походах 1875 и 1876 годов, Первой мировой войне. Что касается отношений с местным населением, которое на протяжении всего периода с середины XIX века до революции 1917 года периодически бунтовало, то, как писали "Донские областные ведомости " в 1913 году, "казаки как-то умели ужиться с кочевниками и даже с некоторыми побрататься и породниться; вероятно поэтому боявшиеся и ненавидевшие "руссов" азиаты относились с большим уважением к казакам, несмотря на отобранную землю и нарушения юридических и общественных прав завоевателями".

К 1916 году казачье население Семиречья составляло более 45 тысяч человек. Если первоначально войско состояло из сибиряков, то со временем оно стало пополняться кубанцами, донцами и яицкими казаками, которые приезжали в Семиречье осваивать новые земли, охранять торговые пути из Китая и держать в покорности местное население. Революцию местные казаки встретили еще более враждебно, чем прочие представители этого сословия. Интересно, что самым известным атаманом, чья деятельность была связана с Семиречьем, является Борис Анненков - он же Черный барон, прозванный так за жестокость, проявленную по отношению к большевикам и тем, кто им сочувствовал. Вот только Анненков был атаманом Сибирского войска, просто действовал на территории Семиречья, а основу его армии составляли местные казаки. Они продолжали борьбу с большевиками до последнего - всполохи Гражданской войны затихли здесь только после 1922 года.

С окончанием войны большинство семиреченских казаков бежало в Китай, где они основали русскую общину. Последний атаман войска, Александр Ионов, после Китая попал в Новую Зеландию, затем жил в Канаде и в США, где и скончался в 1950 году (Анненкова из Китая выкрали чекисты, и в 1927 году он был расстрелян). Оставшиеся казаки были подвергнуты репрессиям (приказ о ликвидации Семиреченского казачьего войска был издан еще 3 июня 1918 года, впоследствии сам термин "семиреченский казак" был выведен из обращения, от чего убереглись, например, донские или кубанские казаки), частично - мобилизованы на борьбу с басмачеством и расселены подальше от своих станиц. Те, кто пережил 20-30-е, постепенно смешались с прочим русско-, а зачастую и нерусскоязычным населением, чтобы напомнить о себе только в 1990-м.

Великое казачье многообразие

После создания в 1990-м году Союза казаков России всевозможные казачьи движения начали множиться на территории агонизирующего СССР с пугающей быстротой. Не остались в стороне от этого поветрия и семиреченские казаки. Поначалу они действовали консолидировано, но с распадом Союза процессы пошли параллельными курсами - в Киргизии и Казахстане соответственно, где, как и у каждого из постсоветских государств, были свои законы и правила регистрации общественных объединений. В 1993 году в Бишкеке был официально зарегистрирован "Казачий культурно-экономический центр", который объединил местных казаков или лиц, называвших себя таковыми. В 2006 году была зарегистрирована общественная организация "Союз казаков Семиречья в Киргизии", ставшая таким образом наследницей казачьего войска. В настоящее время "Союз" насчитывает около 12 тысяч семей, в том числе 1800 "активных" казаков - ими считаются, по всей видимости, те, кто знает, как следует обращаться с шашкой или нагайкой.

В Казахстане с казаками все обстоит намного сложнее - в последние годы там царит настоящая междоусобица. С 90-х годов там существовала "Ассоциация русских, славянских и казачьих общественных объединений", затем возник "Союз казачьих объединений Казахстана" и еще несколько более мелких организаций подобной направленности. Потом дала о себе знать некая "Семиреченская казачья община", она же "Союз казаков Семиречья", которая вроде как была основана еще в 1992 году, но в 2005 прошла перерегистрацию и стала претендовать на доминирующее положение в казачьей "тусовке". Помимо этого, есть еще и некоторое количество региональных казацких общин, каждая из которых, надо полагать, имеет свой взгляд на перспективы возрождения Семиреченского войска.

"Союз казаков Семиречья" (СКС) входил в Координационный совет русских, казачьих и славянских организаций Казахстана (признавший президента Нурсултана Назарбаева "почетным Верховным Атаманом Союза казачьих общественных объединений Казахстана, олицетворяющим собой знамя казачьего народа"). Однако в 2010 году СКС покинул Координационный совет из-за каких-то невнятных скандалов вокруг казачьего знамени. Внутренняя документация различных казачьих сходок пестрит казенными формулировками "довел до сведения делегатов и гостей", "заострил внимание на деятельности" и так далее. В препирательствах местных казаков, которые то и дело "расказачивают" друг друга, обвиняют в мошенничестве и неуважении к традициям, сам черт ногу сломит. Некоторые выдержки из протоколов заседаний казацких общин не поддаются логическому анализу: "Неоднократные звонки председателю Кошевому С.А. с угрозами и выражению нецензурной бранью с переходом на личности, в том что, председатель культурного центра вместе с казаками является быдлом и алкашами" (из решения "Алматинского областного национального культурного центра казаков Жетысу" выйти из Союза казаков Казахстана от 30 октября 2012 года).

За свои принципы и должности в казачьей иерархии местные "атаманы", "полковники" и "войсковые старшины" грызутся с такой яростью, что, кажется, речь идет ни много ни мало о распределении должностей в лукасовской Империи. Вот выдержка из отчета о заседании расширенного атаманского совета в помещении торгпредства России в Астане в 2010 году (орфография и пунктуация оригинала): "Пришел Захаров Ю.Ф. именующий себя "верховным атаманом" и прочие и прочие со товарищи Шихотов, Машканцев и еще несколько человек охранников рынка из Петропавловска. Собравшиеся на совет атаманы отказались в пускать Захарова и его людей однако потом уважая решения атамана степного края Шишкина Г.И. который попросил пропустить одного Захарова Ю.Ф, который войдя в помещение со скандалом подошел к стоящему в стороне и снимающему все происходящие на камеру подъесаулу Борсуку В. неожиданно ударил его в левую сторону груди, где находились государственные и казачьи награды. От неожиданного удара казачий крест переломился надвое, а медаль за выслугу лет покатилась на пол. Видя возмущение казаков и чтобы не допустить еще большего скандала представитель торгпредства России попросил провести совет другом месте".

В преддверии казачьего круга, проведение которого было намечено на 2 декабря в Бишкеке и где ожидалось объединение семиреченских казаков, "Союз казаков Семиречья" (он базируется в Алма-Ате, который в своих документах казаки до сих пор именует дореволюционным названием "Верный") выступил с предупреждением: "2-ого декабря ВОР Баженов со товарищи пытается собрать под эгидой казачьего круга воровскую сходку. Всех казаков предупреждаем, что все кто примет участие в этой воровской может замарать свою казачью честь". В "Союзе" пояснили, что Геннадий Баженов вместе еще с несколькими казаками объявлены "ворами", поскольку еще в 1992 году выкрали некое знамя, которое выдают за старое знамя Семиреченского войска. Круг, тем не менее, состоялся, и там единым атаманом войска был избран как раз Баженов.

Демарш СКС, возможно, объясняется тем, что еще три года назад его руководство решило порвать с Союзом казаков России, вокруг которого в основном кучкуются постсоветские носители усов и лампасов. Причиной такого решения в Алма-Ате назвали "планомерное поливание грязью" семиреков и отказ пригласить представителей СКС на большой круг в Ставрополь в 2008 году.

Пока в Казахстане шла мышиная возня возродившихся казаков, в Бишкеке потихоньку приватизировали сам бренд "Семиреченское казачье войско". Войско получило статус "Международной ассоциации юридических лиц", учредителями которой стали "Союз казаков Семиречья в Киргизии", "Центр Культуры Семиреченских казаков" и "Фонд российских соотечественников и казачества".

Сами казаки объясняют свое единство в Киргизии тем, что здесь избегали перегибов, характерных для первых постсоветских десятилетий, когда появилось множество самозваных "атаманов", все войско которых состояло из нескольких десятков казаков и которые направо и налево присваивали себе и своей свите незаслуженные чины. Сейчас проживающие в Киргизии казаки, помимо традиционных песен, плясок, парадов и богослужений, занимаются охранной деятельностью, обеспечивают продовольствием российские военные базы. В заслугу себе местная община ставит и борьбу с мародерами в дни киргизской революции 2010 года. Возможно, в отличие от Казахстана, где ситуация прямо противоположная, в Киргизии, пережившей с 2005 года уже несколько революций, казачьи станицы являются неким островком стабильности.

Хоть и не красавица

Итак, семиреченские казаки собрались возвращаться на историческую родину - в Ставрополье, судя по заявлениям чиновников, их уже ждут. Еще в июле первые 47 казачьих семей из Киргизии и Казахстана начали оформление земельных участков (по 15 соток) на предоставленной им территории. Участки выделяются казакам на условиях аренды сроком на 10 лет. В будущем переселенцы получат еще 30 гектаров под жилищную застройку.

В селе Сенгилеевском, расположенном в 30 километрах от Ставрополя, планируется учредить штаб семиреченских казаков - их землячество уже получило официальную регистрацию в крае. "Мой прадед был донским казаком, - рассказывает в интервью "Вечернему Ставрополю" заместитель войскового атамана Геннадий Беляков. - Так что мы здесь не пришлые. Мы просто возвращаемся на родину". В качестве еще одного места расселения семиреков рассматривается также село Первомайское Ипатовского района Ставропольского края.

Семиречье. Фото с сайта theworldweshare.com

Сомнительно, что исход казаков из Средней Азии приобретет массовый характер. Те, кто хотел покинуть эти края, уже давно уехали в Россию и страны дальнего зарубежья. Те же, кто остался до наших дней, успели адаптироваться к условиям жизни в независимых постсоветских республиках. По некоторым данным, из 12 тысяч семей, которые относятся к тому Семиреченскому войску, которое возглавляет Баженов, только две тысячи готовы переехать на ПМЖ в Россию (1200 - из Киргизии, 800 - из Казахстана). Больше всего потенциальных переселенцев беспокоит процесс получения российского гражданства. "Если люди будут уверены, что не погрязнут в бюрократических проволочках, очень многие поедут", - говорят казаки. Только вот на сегодняшний день Ставропольский край не является участником госпрограммы по переселению соотечественников, поэтому для того, чтобы переселенцы не увязли в бюрократическом болоте, нужно принимать специальное решение на уровне региона.

Вопрос о том, как люди, за десятилетия привыкшие к жизни в азиатской глубинке, будут адаптироваться на границе с Кавказом, где специфика совершенно другая, никем пока не обсуждается. Местные власти надеются, что казаки станут преуспевающими фермерами или займутся охранной деятельностью, хотя попытки интегрировать "ряженых" в правоохранительные структуры в российском обществе вызывают в основном скепсис.

Что же до республик Средней Азии, то там, кроме тех самых киргизских мародеров из 2010 года, предполагаемый исход казаков мало кого заинтересует. Только относительно благополучный Казахстан за последние три года покинули 100 тысяч русскоязычных граждан (Киргизию за один 2010 год - 50 тысяч). Где родился, там и пригодился? Только не в этом случае.

Лучшим источником рассказывающим о возникновении и истории Семиреченского казачьего войска, является очень редкая и почти не доступная книга «История Семиреченского казачьего войска» автора Н. Леденева написанная в городе Верном, Станица Большая – Алматинская 30 марта 1908 года и изданная в 1909 году. После переизданная в Сибири и вышедшая тиражом 150 экземпляров и быстро разошедшейся по библиотекам и казачьем атаманам и ставшая недоступной простому люду.
Данную книгу постараюсь донести для посетителей моего сайта на разных моих страницах по частям. Заранее прошу прошение за неточное написание слов, так как книга переписана с текста первоисточника 1908 года и я старался донести точное написание и произношение слов того времени не изменяя их.

Глава 4-я
«ПОСЕЛЕНИЕ СИБИРСКИХ КАЗАКОВ В СЕМИРЕЧЬЕ И ЗАИЛИЙСКОМ КРАЕ».
Семиреченское казачье войско почином самого русского правительства было выделено из Сибирского, а потому история Сибирских казаков в Семиречье является началом истории Семиреченцев. Темная сторона уклада жизни предков – сибиряков оставили глубокие следы на народном характере Семиреченских казаков, поэтому, прежде чем перейти к очерку заселения нынешней территории Семиреченского войска, необходимо предварительно, хотя в самых кратких чертах, ознакомится как с началом истории Сибирского войска, так и с теми элементами, которые вошли в состав его населения, а затем – в кратких ссылках на свидетельства современников – выяснить ту невыразимую тяжесть более чем двухвековой их службы у себя на родине – в Сибири, явившуюся причиной темных сторон их быта.
Только при условии ознакомления со всеми этим тяжелым прошлым, а точно так-же со способом заселения Сибиряков в Семиречье и с составом переселенцев – будет возможно спокойно и разумно отнестись к тем недостаткам в народном характере Семиреченцев, которые поражают глаз незнакомого с прошлым наблюдателя.
КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК СИБИРСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
Сибирское казачье войско не было, подобно Донскому, Яцкому, Запорожскому и части других казачьих войск, теперь уже не существующих, продуктом вольной колонизации окраин Московского государства всякими недовольными тогдашними порядками людьми. Оно образовалось всецело почином самого русского правительства, заселявшего новую обширную страну воинскими людьми принудительно.
Сибирские казаки никогда не были «вольными», а всегда исключительно служилыми,хотя ядром для них и послужила Волжко-Камская вольныца, уцелевшая от знаменитого сибирского похода атамана Ермака Тимофеевича.
Как известно, после разгрома казацкой дружины сибирскими туземцами, единственный из оставшихся в живых атаманов, - сподвижников Ермака – Мещеряк, узнавши о гибели своего предводителя, вместе с царским воеводою Глуховым, сидевшим в Искере, спасаясь от воспрянувших духом татар, кинулись на стругах вниз по реке Иртышу, всего с сотнею или полуторными уцелевших казаков и других служилых людей. Приплывший к этому – же времени с Руси, с сотнею человек, воевода мансуров так-же пустился за Мещеряком и Глуховым по Иртышу и, нагнавши их при устье этой реки, здесь зазимовали.
С наступлением весны 1586 г. соединенный отряд двинулся обратно на Русь, плывя вверх по рекам Кондь, Лозве и Сосве, но здесь он встретился с новым, подошедшим на подмогу, царским отрядом под начальством воевод: Мясного, Сукина и письменного главы Чулкова. Отступившие повернули назад и с подошедшей подмогой, соединенными силами, направились реками Лозвою и Тавдою опять на Искерь, чтобы отбить эту ханскую ставку от завладевших уже ею сородичей сибирского царя Кучума.
Но не достигнув в этот город Искера, вынуждены были зазимовать с 1586 на 1587 год на реке Пурь, при впадении в неё реки Тюмень, заложив здесь первый русский, укрепленный в Сибири пункт – Тюменьский острог. Заложение этого острога следует считать и началом образования как называемых Тюменьских казаков, т.е. началом фактического образования казачества Сибири.
В 1587 году голова Чулков,получив с Руси подкрепление в 500 человек, взял Искеръ и недалеко от него заложил известный впоследствии Тобольск.
С занятием Тобольска Московское правительство, во главе с тогдашним правителем государства Борисом Годуновым, принялось за систематическое занятие и колонизацию Сибири, начав с вытеснения Кучума, его родни и приверженцев. Городок за городком, острожек за острожком возникает в новой стране и насаждается сначала воинскими, а затем уже и всякими другими «тяглыми» и «пахотными» людьми. Недостаток специальных родов оружия восполнялся, насколько возможно, «прибором» в Сибирь, в служилые лиди и казаки, всякого рода «видальцев» и «бывальцев», к воинскому делу «обычных», не только русских «переведенцев» и «гулящих людей», но выезжих и плененных иноземцев: поляков, немцев, французов. Кого только сюда не попало, кого только сюда не ссылали, кого не переселяли!?
Попали в Сибирские казаки сосланные сюда запорожский атаман Михайло Скиба и малорасийский гетман Демьян Многогрешный; в 1770 году в Сибирские линейные казаки обращены 137 запорожцев-гайдамаков партии известных Железняка и Ганты, захваченных в польской украйне после уманской резни; в 1775 и 1776 годах на усиление войска были определенны выпущенные из острогов «ссыльные невольники»; с 1797- го по 1800 год поступило более двух тысяч малолетков-сыновей отставных солдат, живших в Тобольской губернии; в 1847 году были зачислены в Сибирское войско 5380 душ крестьян казенных селений Тобольской и Томской губерний; в 1849 и следующем году сюда-же были вызваны и поселены в числе 3855 душ, малорасийские казаки и крестьяне смежных с Сибирью малоземельных губерний; в войско же зачислены были несколько десятков польских конфедератов, часть пленных великой армии Наполеона, бунтари дона и Урала и т.д., и т.д.
Здесь кстати заметить, что вследствие ссылки и переселения в Сибирь преимущественно мужчин естественно возникал вопрос о недостатке женщин, который к 1855 году, повидимому, обострился на столько, что правительство было вынужденно, наконец, прийти в этом отношении на помощь населению. Указом Правительствующего Сената 11 февраля 1865 года было разрешено в Западной Сибири покупать и выменивать у кочевников девочек, которых, присоединив к православию, размещать на содержание воспитанниц до 15 летнего их возраста хлеб и денежное пособие. В вопросе о замужестве таким девушкам представлялась полная свобода.
Из этого беглого и ещё далеко не полного перечня видим, что правительство употребляло все меры и средства к заселению западной Сибири, не придавая никакого значения тем элементам, какие служили для этой цели, видим что население территории Сибирского войска представляло пеструю смесь племен и наречий, смесь людей по их социальному положению, смесь борцов за свободу с простыми преступниками.
Все вольные и невольные насельники обыкновенно навсегда в казаках и оставались со всем своим потомством; иноземцы принимали православие и меняли фамилии или переделывали их на русский лад. Служба и жизнь вдали от родины, на нейтральной почве, примеряли и нивелировали всех. Да и какая служба и какая жизнь!
Заливши собственной кровью Сибирские степи и «подведя под царскую руку» необьятный край, однако, как сами насельники так и их потомки, до 1861 года несли страшную тяжесть, имевшего вид крепостного государственного военного тягла.
19 августа 1808 года, по этническому представлению главного начальника Сибирских граничных линей генерал-лейтенанта Глазенапа, утверждается первое положение и штаты линейного Сибирского казачьего войска. Это положение, установившее полу-регулярную организацию войск с постоянную «доколе в силах» службою казаков, дало в руки Западно-Сибирской администрации могущественную силу для проведения в местную жизнь – с одной стороны, получивших в то время главенство, начал военных поселений, а с другой – укрепить наше влияние и владычество в киргизкой степи и Средней Азии.
КОЛОНИЗАЦИЯ С ГОСПОДСТВУЮЩЕЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Укрепится в киргизской степи и в Средне Азии было возможно только при условии колонизации русскими вновь занятых стран. Для этой цели одно мирное крестьянское население было-бы совсем не пригодно, так как здесь среди кочевников, неудержимо преданных грабежам и разбоям, требовалось и русское население привычное к военному делу, требовался воин-пахарь, всегда готовый к отпору. Сибирские казаки в течение более чем двух веков куксившиеся в борьбе именно с таким народом как раз удовлетворяло тем условиям, какие представлялись к первым колонизатором далекого, дикого края.
Несомненно, что при практикующихся способах заселения трудно было ожидать нужное количество охотников-пионеров для поселения в Семиреченский край, поэтому правительство испытав, как мы видели раньше неудачу с заселением охотниками Аягуза, обратились уже прямо к испытанному и для Сибири обычному способу принудительного переселения – по жребию и назначению.
Нигде так ярко не выразился господствующий до 1861 года взгляд на казаков и цель их существования, как в рескрипте Императора Александра II 24 июня 1861 года. на имя командующего войсками Кавказкой линии генерал-адъютанта графа Евдокимова, в котором между прочим сказано так: «Казачье сословие предназначено в государственном быту для того, чтобы оберегать границы империи, прилегающие к враждебным и неблагоприятным племенам и заселять отнимаемые у них земли. Переселение вперед наших линий, конечно, не может не быть тягостным, но это переселение есть жертва приносимая верноподданными для блага отечества».

Исходя из этой точки зрения на казаков регламентированной § 42 м положения о Сибирском войске 1846 г., правительство наметив заселение нынешней Семиреченской области, не задавалось целью привлечь в нее охотников, т.е. людей энергии и труда, для заселения которыми хотя и богатой дарами природы, но совершенно дикой страны нужна была приманка в виде серьёзных привелегий и льгот.
При исключительном руководстве только приведенным взглядом, будущее страны конечно отходило на задний план, упускалось из виду, что и при наличности действительно компенсирующих привилегий даже и охотнику нужно много энергии, решимости и надежд в будущем, чтобы бросить насиженные места, ликвидировать весь тяжелый многолетний труд прошлого. Что-же сказать о подневольном рядовом переселенце?! Полная неизвестности жизни и труда на новых местах, имевшая место при заселении описываемой страны, жизнь среди туземцев, враждебно настроенных к русским, с их известной сибиряку неудержимой склонностью к грабежам и набегам, возводимым на степень подвигов, наконец, необходимость навсегда порвать со всем окружающим с детства столь дорогим для каждого, - могли поколебать решимость и нравственно сильного человека. Как-же должен был чувствовать себя в этом положении переселенец по жребию или назначению?! Этот вопрос встаёт перед нами во всей своей поражающей ясности, если мы в таком положении представим себе забитого, загнанного, не привыкшего к свободному производительному труду человека, каким в действительности и был в чем точно убедимся мы ниже сибирский казак!
Очевидно, что с таким положением без нравственного ущерба для себя и ущерба для дела мог справиться только сильный нравственно и физически закаленный трудом доброволец, увлекаемый неотступной мечтой о лучшем будущем на новых местах. Общество только таких переселенцев везде может быть силою и только такое общество может поставить занятую страну на пути прогресса и развития.
К сожалению, вышеприведенный правительственный взгляд доминировал и эти истины не нашли применения здесь – при заселении территории Семиреченского войска.
КОЛОНИЗАЦИЯ СЕМИРЕЧЕНСКОГО И ЗАИЛИЙСКОГО КРАЯ ДО 1868 Г.
Колонизационный материал, как увидим ниже, слагался из двух элементов – сибирских казаков и сибирских крестьян.
Что-же представляли собою эти элементы и что они могли дать колонизируемой стране?
На эти, всегда и при всякой колонизации жгучие вопросы лучше всего ответят условия быта колонистов у себя на родине и компетентная свидетельства об этом быте современников, особенно ценные, как отзывы лиц правительственных и начальствовавших.
Быт сибирских казаков в конце XVIII века представляется наиболее ясным из донесения генерал-поручика Шпрингера, назначенного в 1763 году начальником всех пограничных войск Сибири.Он в 1765 году доносил Правительственному Сенату, что в то время, как расположенная на линиях регулярная пешая и конная части обязаны были «воинскому артикулу обучатся» и «казенных лошадей Ея Величества береч» от изнурения и длительных посылок, - линейные казаки:
1. «По недостатку на линиях регулярных артиллерийских служителей большею частью определенны в кононирские ученики при магазейнах при крепостных цейхгаузах и к материалам в вахтера, у присмотру солянной продажи, у ветряных и водяных мельниц уставщиками которых без крайней нужды отлучать оттуда невозможно».
2. «Из наличного состояния во всех по линиям, крепостям, форпостам и станциям для содержания почт, развозки писем, определенно в каждом месте по 3 и по 4 человека конных, которые обыкновенно те письма дабы главнокомандующему здесь обо всем нужно скорее известие получить и лучше и неумедлительное, без потеряния времени наставление дать было возможно,возятся в обе стороны в неделю по два раза в учрежденные почтовые дни, а всех онных при той почте и по тем линиям состоит 370 человек.
3. «Где случатся в которое время, наличные казаки,те всегда употребляются в каждодневные разъезды и за проезжающими в конвоевание общее с регулярными: зимним же временем, а особливо на Иртышской линии, почти беспрестанно бывают при сгоне киргиз - кайсацких табунов, которые воровски, ночным временем и в неблагополучные дни, во внутреннюю сторону перепущают».
4. «Как уже обыкновенно случается, что ни одного лета, отправляемые из Тобольска с казенным провиантом, дощенники до зимняго времени в определенные места не доходят, а остаются в заморозке, где зима застигнет, - в таком случае – тому провианту куда надобность требует, чинят перевозку на своих служебных лошадях, обще с казенными, гужем; тем не менее и по вскрытие реки, а особливо в ведомстве Устькаменагорском, погружая тот провиант на прибывшие дощеннки и мелководныя суда, - вверх перевозят водою, в чем и упражняются почти чрез все лето беспрерывно, при каковом взводе тех судов объявленные казаки принужденны всегда идти в лямках и для того нарочно из своего малого жалования покупать дорогою ценою сермяжные и холщевые кафтаны, вместо сапогов крестьянскую обувь – упоки и обутки. В весеннее-же время обыкновенно бывает разлитие вод, при чем бедные казаки, обще с солдатством пребывая в таких взводом дощенников и мелководных судов отягощенных, в лямках, вверх по реке берегами идучи, по большей части великими от воды заливами по пояс и по груди водой, всю собственную свою одежду тесными проходами без остатка издерут и износят и от того приходят платьем в наготу, а сами от холодности вод и не легких многотрудных и отяготительных взводом дощенников впадают в безсилие и тяжкия болезни. А с которых дощенников уже совершенно провиант в надлежащих местах сгрузится, то те порожие дощенники теми-же казаками сплавляются в вниз место от места до Тобольска. Не менее же того, когда весеннее время наступать станет, то имевшее в заморозе в разных местах казенные дощенники, которых каждогодно не менее бывает как ста по два и более,-онные одалбливают и охраняют от идущего вешняго льда».
5. «Каждогодно командируется из наличных для заготовления на крепостныя исправления соснового леса в Долон – Карагайский бор, который принуждены они, вырбя, перевозить на служебных лошадях к берегу, не ближе как верст через 50 великими песками, а по перевозке, сплотя в плоты, спускать в нижния крепости, куда требуется, что исправляют потому-же с великим трудом, а служебным лошадям с крайним отягощением и упадком».
6. «Все находящиеся казаки какия-бы вышеизьясненныя тягости не несли, но только-бы в наличии при крепостях состояли – без изъятия и хлебопахатных, когда сев и прочее минуется, употребляются для укрепления и починки крепостей, фортов и редутов, без чего по непрочности здешних лесов каждогодно обойтиться невозможно и к тому принадлежащий лес за неимением в близости, готовят и перевозят на своих служебных лошадях не ближе 25-ти верст, в чем им, а особливо служебным лошадям от беспрестанных повозок происходит великое отягощение и изнурение».
7. «Как только летнее время наступит, то уже оставя все вышеописанная изнеможения, - те казаки неизьемлено заготавливают на своих служебных лошадях сено, присовокупляя к тому и на отлучных, а зимою по неближнему тех сену заготовлению почти ежевременно чинится перевозка».
8. «Каждогодно для зимняго времени заготовляют на сани и дрова, а к лету на телеги и колеса – принадлежащий лес, из онаго поделка во всех местах происходит для всегдашней перевозки леса, провианта, овса и сена и других беспрестанных развозок, что-бы не потребовалось по крепостным необходимым надобностям; но только оныя сани и телеги по непрочному лесу никогда долговременно не держатся, но чрез краткое время в негодность приходят и затем пости беспристанное оных вновь исправление происходит; конскую же упряжку готовят своим коштомъ – из малого жалования, а как весна наступит, то – же казаки принуждены для крепостных надобностей заготовлять смолу, деготь тож и уголья жечь».
9. «Умалчивая далее о всех трудностях тех нелегулярных войск, чего уже и описать невозможно, еще сии изнеможения и недостатки несут, находясь в степных и от жилья отдаленных местах, не только чтоб доброе довольствие в пропитание себе харчевыми припасами имели, коих здесь по причине дороговизны они покупать не в состоянии, но и указанный провиант, который им из казенных магазинов выдается, за малоимением муки, а особливо на Иртышской, Кузнецкой и Колыванской линиях, получают рожью, которую принужденны по неимению водянных и хороших ветрянных мельниц, для себя всякий казак, не хотя быть голодом, сменясь с часов, или прибыв с работы, или же отпустяся с сенокосу, для взятия хлеба на себя и на товарищей своих и то ручными жерновами молоть принуждены, да и то по ночам, а днем ни кому для того нарочнаго времени не бывает, ибо беспрестанно во всегдашних и ежеминутных работах и всяких интересных исправлениях, которыя выше сего явствуют,- находятся, а когда кому ночью время не допустить данного ему рожью провианта в муку молоть, то принужден для смолотья онаго, дабы с голоду не помереть из своего жалования, хотя за последния деньги, нанимать праздных от работ партикулярного чина людей, то есть драгунских и казачьих жен и их детей и других охотников. отчего по таким приключениям пришли в вящее несостояние и неоплатные долги и убытки, так что некоторым к необходимой в жизни человеческой надобности на свою пищу и соли купить не на что»... . и т.д.
Так как до 19 августа 1808 года законодательных постановлений об организации и порядке управления казаками Сибирской линии издано не было и казаки распределялись в 124-х крепостях и селениях, составлявших Сибирскую линию, то нужно думать, что описанный Шпрингером гнет непосильной службы, разорявшей казаков, несло почти все мужское население войска. В этом особенно убеждает донесение генерала Глазенапа, назначенного в 1808 году главным начальником войск Сибирских пограничных линий, который в докладе своем Правительствующему Сенату о результатах своего обзора казачьих поселений между прочим выразился так: «Их (казаков) всякий, кто хотел без разбора и отчета кому либо, гонял во все стороны». Положение 1808 года, вернее Высочайше утвержденный доклад известного графа Аракчеева, бывшего тогда военным министром, едва ли улучшило положение Сибирских казаков.
Из 6117 человек всех вообще чинов войска 5 тысяч казаков назначалось на постоянную «доколе в силах» службу, а все остальные, вместе с вновь достигающими 18-ти лет детьми казаков, зачислялись в резерв для укомплектования убыли десяти полков и как увидим ниже, несли еще более тяжёлую службу, чем строевая.
Гнет непосильной службы до издания этого положения, почти поголовная служба установленная им и усиленное привлечение резервных казаков к работам на войсковых заведениях и предприятиях, заведенных в войске командиром войска Броневским, - разорили частное хозяйство казаков на столько, что назначенный в 1824 году на должность командира войска полковник Парфацкий отказался принять его в свое ведение, - приводя одним из главных мотивов своего отказа разорение частного хозяйства казаков.
Далее в 30 и 40- вых годах положение Сибирских казаков было лучше. Бывший в то время генерал-губернатор Западной Сибири князь Горчаков в своем всеподданейшем докладе говорит «Служба сибирских казаков в составе 10 непременных конных полков и 2-х батарей, каждая в составе 12 орудий, есть бессрочная и, так сказать, поголовная, ибо 8500 семейств постоянно дают на внешнюю и внутреннею, т.е. линейную службу до 10 тысяч человек под названием строевых и резервных казаков». И далее: «Но так как смена степных отрядов не может производится до произрастания подножного корма, а большая часть занимаемых казаками пунктов отстоит от их домов не ближе 500 верст, то и оказывается, что до прибытия возвращаемых в свои места – утрачивается удобное время к производству полевых работ, а иногда даже и сенокошения».
Понятно, что при подобных условиях службы строевой казак почти не мог иметь какое либо значение для своего хозяйства, но вот как описывает и положение резервных казаков командированный в Сибирь по Высочайшему повелению в этот-же период времени генерал-адъютант Анненков в своем на Высочайшее Имя донесении:
«Время, которое Сибирский казак, после выслуги 20-ти лет в строю, проводит в составе резервных команд – есть самое для него трудное».
« На этих людей (т.е. резервных казаков), кроме исполнения разных должностей по внутренней службе, возложены многоразличные занятия на войсковых хозяйственных заведениях и вообще по всем статьям, доставляющим войску доход. они отправляют по линии и в степи почтовую гоньбу взамен ямщиков и подводную (земскую) на собственных лошадях, имеют присмотр и производят работы на войсковой суконной фабрике, кожевенных заводах, пильной мельнице, кирпичном заводе, заготавливают строевой лес, сплавляют его по Иртышу в Омск на расстояния тысячи верст, приготавливают известь, исправляют войсковые и станичные строения, число которых простирается до 600, возводят новые, строят бараки, лодки, заготовляют снасти и все предметы потребные для войскового рыболовства, ловят рыбу в пределах Китая на пространстве 400 верст и доставляют её к складочным местам до самого Омска», и т.д., и т.д. Но в заключении он говорит: «Все эти обязанности трудны тем, что по огромности пространства, занимаемого войском, казакам часто приходится по нарядам на службу проходить весьма значительные расстояния и чрез то удалятся на продолжительное время от своих домов. Следствием всего этого есть отягощение их свыше всякой меры и совершенный упадок их домашнего устройства».
Такое ни с чем не сравнимое. тягостное положение сибирских казаков продолжалось до 1861 года, когда было объявлено, наконец, первое положение, до некоторой степени признавшее за сибирским казаком долю свободы, право гражданства и право на личный труд.
«1861 год», говорит генерал Катанаев в своём официальном кратком историческом очерке службы Сибирского казачьего войска, «В истории Сибирского казачьего войска, как и для 23 миллионов крепостных русских крестьян, был годом освобождения его, носившего вид крепостного, - государственного тягла», а затем далее прибавляет: «По введении в этом году нового положения о войске, оказалось, что по численности своего населения и средствам, оно только при обязательном и почти даровом труде казаков могло содержать столь дорогие учреждения, как суконная фабрика, несколько кожевенных, кирпичных, пильных заводов» и т.д. «Только не справляясь с домашними нуждами казаков, можно было обязать 25 тысячное мужское население войска иметь почти на постоянной службе 10 конных полков и 3 батареи. Пришлось немедленно закрыть все помянутые заведения, а наряд на службу сбавить с 10 тысяч на 1-2 тысячи человек».
Эти краткие выдержки из официальных донесений и отзывов, безусловно компетентных лиц, в связи с господствовавшим воззрением на казаков и узаконениями о них, которая будут рассмотрены в своем месте ниже (См. Быт Сибирских казаков в Семиречье до 1868 г.), приводят к заключению, что население Сибирского казачьего войска представляло в сущности, какое-то крепостное военное сословие, разбросанное в военных поселениях, по режиму своему опередивших самые смелые мечты графа Аракчеева, инициатора военных поселений в Европейской России, и что русское крылатое слово – «вольный казак» - было злой иронией по адресу сибиряков XVIII го и первой половине XIX века.
Печальные результаты подобного положения могут служить лишний раз новым доказательством той несомненной, но, к сожалению, не всегда сознаваемой истины, что только свободный личный труд возвышает человека в собственных глазах, дает твердость характера и вырабатывает самосознание и самосовершенствование. постоянный же подневольный труд, которым, как мы видели, был обязан сибирский казак, - убивает энергию, сознание полезности самого труда, обращает человека в раба со всеми присущими ему недостатками. Продолжение-же такого труда «доколе в силах» и целыми поколениями, как это было у сибиряков, создает и в потомстве людей вполне индифферентных к труду, т.е. утративших всякую веру в реальную для себя полезность труда и потерявших всякую любовь к нему.
Поглощенный службой «доколе в силах» и, получая хоть и скудное, но достаточное, чтоб быть живым и одетым, содержание от казны с двухлетнего возраста (С этого возраста только провиант), сибиряк невольно утратил заботу о завтрашнем дне, невольно и, незаметно для себя, потерял естественное у свободного труженика стремление к наибольшему трудовому заработку для себя и своей семьи, он обленился и знал только труд по принуждению и жизнь на казенный счет.
ТАКО БЫЛ СИБИРЯК – КАЗАК У СЕБЯ НА РОДИНЕ, - ТАКИМ ОН ЯВИЛСЯ И В СЕМИРЕЧЬЕ И ЗАИЛИЙКИЙ КРАЙ.
Но сибирское казачье войско, со своим сравнительно редким населением, - одно не могло колонизировать такую обширную страну, а потому пришлось прибегнуть, в этом отношении к помощи сибирских крестьян – людей, уже «видавших виды».
Каков-же был нравственный и экономический уровень этих крестьян? на этот вопрос нам лучше всего ответят законодательные акты 25 марта 1857 г. и 12 апреля 1859 г., а особенно – отзыв бывшего начальника Алтайского округа генерала Колпаковского.
Высочайше утвержденный положением Сибирского комитета 25 марта 1857 г. генерал-губернатору Западной Сибири, по его ходатайству, было предоставлено право разрешать переселятся по собственному желанию в Семиреченский и Заилийский край, для приселения у пикетов, ссыльно-поселенцам, получившим уже право на свободное водворение в Сибирь и хорошо аттестованным, с привелегиями и льготами, предоставленными переселенцам сибирским крестьянам.
В Высочайше утвержденном 12 апреля 1859 г. положении Сибирского комитета содержатся правила обязательного переселения в киргизскую степь крестьян за неплатеж податных недоимок. Первым параграфом этих правил предписывается: «Переселению подвергать тех крестьян, над которыми будет предварительно выполнены меры побуждения к платежу недоимок после сих побуждений, по лености и нерадению не уплатят состоящий на них недоимки к 1 октября. Подвергать переселению только тех неплательщиков податей, на коих числятся недоимки более годового оклада». Примечание к этому параграфу: «Из определенных мер побуждения – не применять отдачу неплательщиков в заработки, так как по опыту дознано, что в западной Сибири приискать желающих для взятия подобных людей в заработки довольно трудно, почему приведение в исполнение этой меры служило-бы только затруднением и проволочкой».
Генерал Колпаковский до назначения в 1867 году на должность первого, по времени, наказного атамана Семиреченского казачьего войска, был 4 июля 1858 года начальником Алатавского округа, в состав которого входил весь Заилийский край и часть Семиреченского. Он застал ещё переселенческое движение в свой округ, устраивал переселенцев на места их водворения, а потому и имел, что особенно ценно, полную возможность лично и всесторонне ознакомится с ними. Будучи назначен наказным атаманом, генерал Колпаковский в 1868 году доносил Туркестанскому генерал-губернатору следущее: «Первоначальное заселение Семиреченской области производилось вызовом и переселением по жребию. Шли люди бездомные, сомнительного поведения, рассчитывая не на собственный труд, а на пособие от правительства, на готовые пашни и арыки киргизов».
Так как главную массу переселенцев в Заилийский край и отчасти в Семиреченский, как увидим далее, составляли крестьяне сибирских губерний и так как генерал Колпаковский в своем отзыве не выделяет их в особую группу, то очевидно, что этот нелестный отзыв всей своей тяжестью ложится и по адресу крестьян.
Этих трех приведенных фактов. нужно полагать, более чем достаточно для определения общего нравственного и экономического уровня колонистов – крестьян.
ПЕРВЫЙ ОПЫТ КОЛОНИЗАЦИИ.
Отпустив здесь историю заселения приграничных округов Каркаралинского, Кокчетавскаго и др., как не вошедших в состав Семиреченскаго войска, перейдем прямо к интересующему нас вопросу, - к первоначальному заселению Семиреченского, а потом и Заилийского края.
Первым актом в истории колонизации Семиречья, как мы уже видели, является разрешение данное генерал-губернатором Западной Сибири Вельяминовым 21-го января 1832 года Омскому областному начальнику, поселить во внешнем Аягузском округе до 100 казачьих семейств с их согласия и с предоставлением им двухлетней льготы от службы. Если эта первая попытка поселения казаков в семиречье, повидимому и не представляла ещё выражения государственной идеи колонизации страны, так как делалась с целью: «послужить не малым облегчением казачьему войску, принужденному ныне временными командировками в округи (внешние) значительного числа людей разстраивать их хозяйства на линии», т.е. с чисто экономической, то, во всяком случае оставляя в стороне ея побудительную причину,- эта попытка представляет первый приступ к колонизации страны.
Первый приступ закончился полной неудачей, как потому, что, в силу сложившихся политических обстоятельств – он был сделан еще, повидимому несвоевременно, чем и вызвал в 1836 году необходимостью приостановить переселение казаков во внешние округа, так и потому, что одна только двухлетняя льгота от службы не была достаточной для вознаграждения риска переселения и не привлекала в течении целых 4½ лет ни одной казачьей семьи в Аягуз.
СИСТЕМАТИЧЕСКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ. АЯГУЗ.
Первыми изъявившими желание поселится в Аягузе были пять семейств нижних чинов 8-го местного линейного батальона, которым 16 апреля 1841 года и было разрешено командиром отдельного Сибирского корпуса поселится там с зачислением в казаки и с отпуском им провиантского довольствия.
Положение 1846 г. регламентирующее право правительства принудительно переселять сибирских казаков по мере движения границы империи вперед, давало в его руки могущественное средство для колонизации Семиречья, вопрос о которой, как государственная идея, к тому времени уже окончательно созрел.
Этим положением территория Сибирского линейного казачьего войска была впервые разделена на девять полковых округов, а затем население девятого округа было избрано первым открыть систематическое мирное наступательное движение русских в глубину Средней Азии.
При окончательном выяснении вопроса о настоятельной необходимости заселения Кокпектов и Аягуза было решено, дать переселенцам казакам – несколько иныя льготы и пособия, чем это было предположено в 1832 году. К двухлетней льготе от службы добавлено: провиант казакам, их женам и детям в течении двух льготных лет и в тот-же период времени деньги на фураж, положенный строевым лошадям. Собственно строевыя войсковая лошади были у переселившихся казаков отобраны и вместо них они получая фуражные деньги, обязаны были в течение двух льготных лет иметь для «экстренных случаев» - собственных. При такой помощи со стороны правительства в 1847 г. переселено в Аягуз по желанию, но главным образом по жребию и назначению несколько более полусотни семей 9 полка, которые и образовали на территории будущего Семиреченского войска первую, самую северную станицу Аягузскую, названную потом Сергиопольской.
СТАНИЦА КАПАЛЬСКАЯ
В предшествующем очерке уже было сказано, что в 1847 году на реке капал, в северных предгорьях Джунгарского Алатау, было заложено Капальское укрепление. Возле этого укрепления и было решено устроить казачье поселение.
С этой целью из состава 9-го полка, отчасти по желанию, но главным образом по жребию. было выделено две сотни казаков с семьями, первая партия которых и двинулась со своего сборного пункта 15 мая 1848 г., а за нею последовали и другие.
В 1849 году возникла мысль об устройстве третьяго поселения, - на реке Каратал, - и уже были сделаны подготовительныя распоряжения, но от этого почему-то отказались и казаки 9-го полка направленные было на Каратал в 1849 и 1850 годах, - попали тоже на Капал, образовав здесь, с поселенными в 1848 году, довольно многолюдную станицу, названную по имени речки, в долине которой она расположена,- Капальской.
Поселенные на Капале казаки получили только те же самыя льготы и пособия, как и выселенные в 1847 году на Аягуз.
На Капале завершился первый акт колонизации Семиречья и государственная граница была перенесена с реки Лепсы на реку Или, где и возник первый барьер, удержавший на время переселенческое движение русских.
РЕШЕНИЕ ВОПРОСА О КОЛОНИЗАЦИИ 1855 И 1856 ГОДОВ.
Первую попытку преодолеть препятствия - является экспедиция Гутковского в 1850 году.
Избалованная в Семиречье неизмененным успехом, высшая администрация Сибири слишком не высоко оценила упругость сопротивления туземцев,- и в результате полный провал экспедиции. Но препятствие нужно было взять и как мы видели выше, Карбышев взял его, очистив подступы и путь за барьером.
Первая мысль,- перебросить русскую переселенческую волну в Заилийский край,- зарождается в военном министерстве. Военный министр испросив Высочайшее разрешение генерал-губернатору Западной Сибири – представить на рассмотрение Государя, в числе других предложений по устройству киргизской степи, и его соображения о переносе нашей передовой линии «на условную государственную границу по реке Чу».
Бывший тогда генерал-губернатором Западной Сибири и командиром отдельного Сибирского корпуса генерал Гасфорд, в феврале 1852 года, донес о настоятельной необходимости занятия Заилийского края. Государь Николай Павлович отклонил, однако, представление Гасфордта, отложил «до времени занятия реки Или».
В декабре 1852 года министр иностранных дел, в ведении которого находились тогда киргизы,предложил на обсуждение Гасфордта предположения им меры «к упрочению нашего влияния на Большую Орду», заключавшиеся: в занятии известного пункта в левобережной части Илийской долины, перенесении туда резиденции пристава киргиз Большой Орды под прикрытием военного отряда и в обложении тамошних киргиз податью. Генерал Гасфордт, исходя из политических и торговых видов на Заилийский край, изложенных в предыдущем очерке наступательного движения, не только совершенно согласился со всеми предложениями министерства иностранных дел,но в ответе своем 4 апреля 1853 года, добавил еще, что «в последствии времени. когда водворится в том крае спокойствие,можно устроить там казачье поселение,которое, подобно Капальскому, при местных удобствах к заведению хлебопашества, значительно сократит издержки по продовольствию войск на сем отдаленном пункте».
Наконец в исходе 1853 года, командиру отдельного Сибирского корпуса удалось получить разрешение на устройство в Заилийском крае укрепления.
Воспользовавшись этим разрешением, генерал Гасфордт снова представил свои предположения о колонизации Семиречья и Заилийскаго края, которые и были представлены Государю военным министром в докладе его 4 февраля 1854 года и заключались в следующем. Поселений предпологалось три: в Заилийском крае на реке Алматы при Заилийском укреплении и в Семиречье на реке Лепсе и Карабулак. Заселение этих пунктов было предположено на следующих основаниях.
1. При переселении казаков предполагалось: единовременно дать пособие – офицерам по 100 руб., а нижним чинам по 55 руб. на семью, в течение же первых трех лет: офицерам усиленные оклады жалования, а казакам и семействам их дачу провианта и всем вообще чинам – льготу от службы и фуражное довольствие для лошадей.
2. Обмундированием и единовременным пособием снабдить казаков на месте, равно как и разными предметами хозяйственного инвентаря, которые за невозможностью заготовить на месте, приобресть на Ирбитской ярмарке и доставить казакам по тем ценам, в какия они обойдутся войску. Зерновой хлеб для посева доставить на место поселения на счет войска и выдать поселенцам с условием возврата в трехлетний срок.
3. Самое переселение произвести следующим порядком: для переселения вызвать желающих, а в случае недостатка охотников, дополнить по жребию из 6,7,8 и 9 полков. Вызов желающих и назначению по жребию произвести не позже весны 1854 г. Переселенцам отправится в путь с первым подножным кормом.
При переселении крестьян предполагалось: 1) назначенных к переселению в Заилийский край перевести в 1855 году из мест их жительства в станицы Сибирскаго войска, с зачислением их в казаки и уже весною 1856 года, с первым подножным кормом,отправить к месту поселения партиями от 50 до 100 семей. 2) Дать следующия льготы и пособия: единовременно по 55 руб. на семью, а затем: а) денежное путевое довольствие от станицы Алабужской до тех станиц, в которых расположатся на зимовку в размере, определенном для путевого довольствия переселенцев от министерства государственных имуществ; б) за время передвижения по степи – выдавать провиант натурой из степных магазинов; в) как и для казаков – заготовить и выдать семенной хлеб, но срок возврата хлебной ссуды назначить четырехлетний и г) дать двухлетнию льготу от службы, считая срок льготы со времени прибытия на место поселения.
Относительно же состава численности и времени заселения каждого из вышеуказанных трех пунктов в отдельности – предположение доклада сводилось к следующему:
На реке Алматы. В течение 1855 и 1856 г. выслать по одной сотне казаков ежегодно и, начиная с 1856 года, переселить 200 крестьянских семей из внутренних губерний России. В это поселение назначить священника.
На реке Лепсе. В то-же время,как и в Заилийский край,- пересилить одну сотню казаков и 200 крестьянских семей тоже из внутренних губерний России.
На реке Карабулак,близь урочища Урджаръ. На предложенном пикетном сообщении этого пункта с Аягузом поселить полусотню казаков и 100 крестьянских семей из внутренних губерний России. Для того-же, чтоб не привлечь к этому пункту особого внимания китайского правительства, заселение здесь предполагалось произвести так: ежегодно высылаемый летом на Урджар отряд из 50 казаков – в 1854 году устроить себе здесь зимние помещения и останется зимовать, а в 1855 году, если только китайцы не будут этим встревожены,- отряд усилить и положить основание поселению. Вообще, сказано в докладе, «от степени внимания китайцев к занятию этого пункта и будет зависить скорость и размеры заселения».
Таким образом предполагалось пересилить в Семиречье и Заилийский край или, как тогда называлось, «на левый фланг» - 3½ сотни казаков с их семьями из 6,7,8, и 9 полков Сибирского войска и 500 крестьянских семей, из которых могли быть сформированы 2½ сотни, т.е. «левый фланг» усиливался целым полком. Во избежании же излишних издержек на содержание нового полка в докладе предположено;- число казаков в Сибирском округе оставить то-же, т.е. 10, но поселениями на Аягуз, Капал и вновь проектируемыми усилить состав 10- го полка. Такое усиление состава этого полка необходимо не столько в целях увеличения численности строевых казаков, сколько всей массы русского населения для развития земледелия, горной и др. промышленности.
Расходы на устройство предположенных трех поселений, за исключением из них издержек. не поддающихся предварительному исчислению: из средств Сибирского казачьего войска и министерства государственных имуществ, а точно так-же издержек на довольствие переселенцев в путь, на провиант и фураж в течение трех льготных лет, расходы эти, выражавшиеся в 86,020 руб. генерал Гасфордт, как сказано в докладе, предполагал покрыть: из разных сумм, частью ему отпущенных или предназначенных к отпуску – 2780 руб.(В этой сумме заключались отпущенные генералу Гасфордту на устройство Заилийского укрепления и пикетного между ним и Капалом сообщения из сумм министерства Иностранных дел 25000 руб. Цитируемый доклад.); из таможенного сбора в киргизской степи и пошлин с золота, там-же добываемого – 9110 руб. и, наконец, испрашивал к специальному отпуску 27500 руб. на единовременное пособие 500-м крестьянских семьям.
К цитируемому докладу военного министра были приложены – мнение по этому поводу министра государственных имуществ графа Киселева, в ведении которого находились государственные крестьяне, и возражение генерала Гасфордта на это мнение.
Граф Киселев полагал, что «вызов крестьян из внутренних губерний для водворения на указанных генералом Гасфордтом местностях, кроме оглашения чрез то самой цели сего переселения, не приведет, вероятно, и к желаемому результату, так как крестьяне внутренних губерний едва-ли согласятся пересилиться в столь отдаленный и мало известный край, с зачислением в казачье войско, об обязанностях и быте которого они не имеют понятия. Было-бы полезнее предоставить генерал-губернатору Западной Сибири – вызвать для поселения на предназначенных им местностях желающих из старожилов и переселенцев, в Западной Сибири находящихся, которые как привыкшие к климату и знакомые со всеми местными отношениями, но только будут более способны для предполагаемой цели но и с удовольствием вступят в казачье войско.
Генерал Гасфордт, возражая на это мнение, заявил, что он, хотя и «не встречает препятствий» к вызову охотников к переселению из сибирских крестьян, но однако, «сомневается, чтобы мера эта была вполне удовлетворительна и чтобы нашлось достаточное число охотников. так как крестьяне Западной Сибири, пользуясь раздольно землями и угодьями, довольно счастливы своим бытом. Причем пришлось-бы старожилам дать те пособия и преимущества, которые дают крестьянам-переселенцам из внутренних малоземельных губерний, а переселенцам, как севшим уже на местах в Сибири, так и тем, которые не водворились еще окончательно, - дать новая льготы и пособия».
К этому генерал Гасфордт добавил что он «полагал бы возможным допустить к переселению в степь и тех желающих ссыльно-переселенцев, которые сосланы в Сибирь без наказания рукою палача...».
Император Николай павлович, рассмотрев этот доклад и приняв во внимание заключение военного министра, что: «при занятии нового края, непосредственное соприкосновение преступников и туземцев может дать сим последним весьма невыгодное мнение о нравственности русского народа» и что «предстоящее с преступниками сообщество может уменьшить или даже вовсе уничтожить охоту других лиц к переселению» - утвердил все финансовые и колонизационные предположения доклада, за исключением вызова для поселения крестьян из внутренних губерний России, оставив в силе этот вызов только на случай недостатка переселенцев из Сибири и решительно отвергнув предложение Гасфордта о переселении ссыльных.
Утвержденная Государем положения доклада 4-го февраля, с добавлением к ним льгот и пособий, установленных инструкций для переселения государственных крестьян, были сообщены военным министром генерал-губернатору Западной Сибири и командиру отдельного Сибирского корпуса генералу Гасфордту 8-го февраля 1854 года (Это повеление,как составляющие в свое время государственную тайну,- во 2-е полн. Собр. Зак. Рос. Имп. не вошло.).
ЛЬГОТЫ И ПОСОБИЯ ПЕРЕСЕЛЕНЦАМ 1855-1856 ГОДОВ.

СЕМИРЕЧЕНСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО,

образовано Высочайшим повелением императора Александра II от 13 июля 1867 из 9-го и 10-го полковых округов Сибирского казачьего войска.

император Александр II

В 1879 году императором было утверждено положение о Семиреченском казачьем войске. Войску присвоено старшинство, равное с Сибирским казачьим войском.

Войску присвоено старшинство, равное с Сибирским казачьим войском.

ВОЙСКОВОЕ ЗНАМЯ

6 декабря 1903 года Семиреченское войско получило Георгиевское юбилейное войсковое знамя "Семиреченскому Казачьему войску, получившему свое начало от доблестных Сибирских казаков".

Полотнище тёмно-зеленое, кайма малиновая, шитье серебряное, икона - Спас Нерукотворный.

Знамя имело Александровскую ленту с надписью: "1903 г. За отлично – усердную, боевыми подвигами ознаменованную, службу".

Указом от 6 декабря 1903 года "О надписях на скобах Всемилостивейше пожалованных Сибирскому и Семиреченскому казачьим войскам 6 декабря 1903 года войсковых Георгиевских знамен" было указано, что на скобе знамени должны помещаться надписи:

Вензель царя Иоана Васильевича Грозного и надпись: «1582 г. Царская служилая рать».

Вензель Императора Александра I и надпись: "1808 г. Линейное Сибирское казачье войско".

Вензель Императора Александра II и надпись: "1867 г. Семиреченское казачье войско".

- "1903 г. За отлично – усердную, боевыми подвигами ознаменованную, службу".

- "1903 г. Семиреченского казачьего войска"

войсковое знамя

ПОЛКОВОЙ ФЛАГ

Казачьи полки в русской армии имели свои флаги. Полковой флаг, как правило, носился на пике и обозначал положение командира полка в бою. Флаги имели размер 89х89 см. Цвет полотнища повторял цвет приборного сукна войска. У старших войск полотнища были одноцветными, у младших войск полотнище могло делиться косым крестом (в случае, если одноцветный флаг такого цвета уже имело одно из старших войск). В центре полотнища нашивалась шифровка полка (алыми или жёлтыми цифрами и буквами; по цвету лампасов и околыша фуражек).

Значки для полков и сотен казачьих войск были утверждены 31 октября 1889 года (кроме Уссурийского войска и Туркменского конного дивизиона). В частности, флаги полков Семиреченского войска были малиновыми с белым крестом.

полковой флаг

1-й Семиреченский генерала Колпаковского казачий полк

1-му Семиреченскому казачьему полку 14 апреля 1909 года пожаловано юбилейное знамя.

На лицевой стороне Спас Нерукотворный.

На обороте под вензелем нашита лента с датами "1582-1909".

На Александровской юбилейной ленте надпись "1909 ГОДА".

2-й Семиреченский казачий полк

2-му Семиреченскому казачьему полку 20 апреля 1809 года пожаловано простое знамя (бунчук) 10-го конного полка Сибирского войска.

Верхняя часть знамени зеленая, нижняя малиновая, в середине красный крест в золотом сиянии.

3-й Семиреченский казачий полк

3-му Семиреченскому казачьему полку 2 августа 1900 года пожаловано простое знамя образца 1900 года.

Полотнище тёмно-зелёное, кайма малиновая, шитье серебряное.

Знамя имело навершие армейского 1857 года образца.

ВОЙСКОВОЙ ЗНАК СЕМИРЕЧЕНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА

Нагрудные знаки казачьих войск были учреждены императором Николаем II 17 апреля 1907 года в честь юбилеев казачьих войск. По представлению войсковых атаманов 18 февраля 1912 года утверждены знаки Донского, Оренбургского, Терского, Сибирского, Семиреченского, Уральского, Кубанского и Астраханского, а в 1914 году - единый знак Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск. Войсковой знак являлся символом единства казачества, свидетельством многочисленных заслуг казаков перед Отечеством и отражал специфику войска.

император Николай II

Знак Семиреченского казачьего войска представляет собой овальный щит, покрытый красной эмалью, на середину которого наложен черный двуглавый орел; на груди орла щит с числом «100», над головами - дата «1582» (год старшинства войска).

Знак окаймлен Георгиевской (слева - о трёх чёрных и двух жёлтых полосах ) и Александровской (справа - красного цвета ) лентами.

Снизу знак обрамлен серебряными лавровой и дубовой ветвями, перевязанными Андреевской лентой (голубого цвета ).

На банте ленты - золотые накладные вензеля императоров Александра I и Николая II.

Знак увенчан серебрянной императорской короной, из-под которой ниспадает серебряная лента с датой «1873» (год Хивинского похода, в котором отличились семиреченские казаки).

Высота знака - 52 мм, ширина - 34 мм.

Офицерский знак выполнялся из бронзы, для казаков - штампованный, из белого металла, без эмали.

В центре знака - розетка из красного сукна.

Знак крепился к одежде при помощи нарезного штифта и гайки.

СЕМИРЕЧЕНСКАЯ ОБЛАСТЬ

Семиреченское казачье войско размещалось на территории Пишпекского, Верненского, Пржевальского, Джаркентского, Капальского и Лепсинского уездов Семиреченской области с центром в городе Верный.

НАКАЗНЫЕ АТАМАНЫ

1. генерал-лейтенант Колпаковский Герасим Алексеевич (1867 - 1882).

2. генерал-майор Фриде Алексей Яковлевич (1882 - 1887).

3. генерал-лейтенант Иванов Григорий Иванович (1887 - 1899).

4. генерал-лейтенант Ионов Михаил Ефремович (24.10.1899 - 28.07.1907).

5. генерал-лейтенант Покотило Василий Иванович (28.07.1907 – 22.11.1908).

6. генерал-лейтенант Фольбаум Михаил Александрович (22.11.1908 – 17.10.1914).

7. генерал-майор Бакуревич Владимир Иванович (17.10.1914 – 11.11.1915).

8. генерал-лейтенант Фольбаум (Соколов-Соколинский) Михаил Александрович (11.11.1915 – 22.10.1916).

9. генерал-майор Алексеев Алексей Иванович (23.10.1916 – 22.04.1917).

10. войсковой старшина Щербаков Николай Сергеевич (22.04.1917 – 31.07.1917).

На Семиречье

Анализируя обстановку в Семиречье, белое командование пришло к выводу, что действующие здесь антисоветские силы слишком слабы, чтобы овладеть областью. 4 августа 1918 года, в соответствии с указанием Временного Сибирского правительства, в Омске был издан приказ по 1-му Степному корпусу, которому была поставлена задача овладеть Илийским краем и городом Верным.

В приказе говорилось:

1. Штабу 2-й Степной дивизии и 7-му Степному стрелковому полку прибыть в город Семипалатинск.

2. Начальнику 2-й Степной дивизии полковнику Гулидову по прибытии в Семипалатинск принять общее руководство Семиреченской операцией, для чего передаю в распоряжение полковника Гулидова все части, состоящие в отряде полковника Ярушина, и 3-й Сибирский казачий полк в составе 1-й, 3-й и 4-й сотен. Приказ подписал временно исполнявший обязанности командующего 1-м Степным корпусом генерал-майор Щербаков.

В противовес Семиреченскому Северному фронту, по распоряжению командира 1-го Степного корпуса к югу от Семипалатинска разворачивается Семиреченский фронт - как оперативное объединение белых войск - с целью полной ликвидации в Семиречье советской власти, прорыва в Среднюю Азию и соединения с орудовавшими там англичанами и их ударной силой - басмачеством.

С образованием Семиреченского фронта Семипалатинск приобрёл важное стратегическое значение. Здесь сходились пути движения войск на Семиреченский фронт: водный - по реке Иртышу, - а также Алтайская железная дорога и Усть-Каменогорский, Бахтинский, Верненский тракты. В городе находился штаб 2-го Отдельного Степного корпуса во главе с генерал-майором Бржезовским. Город превратился в крупную военную базу белой армии, снабжавшую фронт всем необходимым.

В августе - сентябре на Семиреченском фронте белые имели до двух тысяч штыков и сабель. Это были как прибывшие из Семипалатинска отряды, так и местные белоказачьи, а также алашордынские части и подразделения: 3-й Сибирский казачий полк в составе четырёх сотен, две роты 5-го Сибирского Степного полка, отряд прапорщика Ушакова в составе одной роты, павлодарский отряд прапорщика Чернова, пулемётная команда 5-го Степного Сибирского полка, 2-я батарея этого же полка в составе двух орудий, в том числе одного горного, Сергиопольская партизанская сотня, Урджарская казачья сотня и три алашордынских сотни. Но белое командование считало невозможным осуществление задуманной операции без ликвидации находящейся в тылу белой группировки оборонительного узла - Черкасской обороны, созданного частью населения Лепсинского уезда, твёрдо решившей сражаться за советскую власть и ожидавшей подкрепления. В первых числах октября 1918 года Омское правительство для оказания помощи своим отрядам в разгроме Черкасской обороны дополнительно направляет в Семиречье два крупных отряда.

Один из них, численностью до тысячи человек под командованием генерала Ростовцева, направляется в станицу Сарканд, второй, до 1500 человек под командованием полковника Замятина, - в Уч-Арал. Обе они подтягивали резервы и готовились к дальнейшей борьбе. Между тем подготовка частей Анненкова к маршу в Семиречье заканчивалась. В войсках делались последние приготовления, семипалатинская буржуазия закатывала балы и приёмы. У частных лиц Анненков занимает 2,5 миллиона рублей для закупки продовольствия и фуража, обещая вернуть их по прибытии на фронт. Для приобретения необходимых для войск предметов в Китае закупалось золото. По городу ходят слухи, что отцы города подарили Анненкову золотые генеральские погоны.

В конце ноября 1918 года часть дивизии Анненкова выступила из Семипалатинска и взяла курс на Сергиополь, о чём 28 ноября в Омск пошло донесение:

«Для усиления нашего фронта, в Семиречье направлена партизанская дивизия полковника Анненкова численностью 800 штыков, 1773 сабли, 6 орудий, конные части которой находятся в районе станицы Урджарской, т.е. в 450 верстах от нас, а пехота - по пути к Сергиополю».

Анненков шёл с кавалерией, изредка отрываясь или отставая от неё на своём «Фиате», и в первой половине декабря его хлебом-солью встречала Урджарская.

10 января 1919 года Анненков издал приказ населению занятого Урджарского района. В нём говорилось:

«Вверенный мне отряд прибыл в Семиречье для борьбы с большевиками, для водворения правопорядка, тишины и спокойствия.

В отношении населения мы будем держаться совершенно одинаково беспристрастно, будь то казак или киргиз.

На старое мною поставлен крест, так как многие из нас были благодаря своей темноте в заблуждении. Наказаны будут только те, кто сознательно вёл вас к этой разрухе. Но в будущем предупреждаю, будет жестоко наказан всякий, кто вновь будет замечен в преступлениях против существующего государственного порядка, насилиях, грабежах и других преступлениях».

Всё население обязывалось беспрекословно выполнять приказания областной и сельской администраций и нести государственные повинности.

Кроме того, запрещалось сдавать землю китайцам под посев опия, причём все эти посевы будет уничтожаться через подставное лицо. Посевы разрешались только русским с ведома управляющего областью. Приказ запрещал также продажу породистых лошадей. Такие сделки могли заключаться только с ведома военных властей и лишь в исключительных случаях.

Пользуясь тем, что главный очаг обороны красных находился относительно далеко от Урджара и непосредственного соприкосновения с противником не было, Анненков начал перебрасывать свои части в Уч-Арал, который вплоть до ухода в Китай стал местом его ставки.

В начале декабря для усиления группировки Анненкова в Семипалатинске началась подготовка к переброске в Семиречье 1-го полка его дивизии, а 18 декабря временно исполнявший в Семипалатинске должность начальника дивизии полковник Сидоров издал приказ № 02 о переброске полка в Семиречье:

«1. Противник двумя группами продолжает занимать районы: северная группа - Антоновское - Черкасское - Осиновское, южная - Капал - Гавриловское.

2. Дивизия продолжает переброску сил в Семиречье, чтобы разбить большевиков и освободить Семиречье от ига большевизма.

3. 5-я Сибирская стрелковая дивизия удерживает район Сарканд - Лепсинск и Аксу - Саратовское - Стефановское (другое название Уч-Арала. - В.Г. ).

4. Ближайшей задачей ставится разбить северную группу.

5. Для усиления южной группы в Урджаре, приказываю: 1-му партизанскому атамана Анненкова полку перейти в район Стефановское по маршруту: Сергиополь - Урджар - Стефановское.

7. Движение по пикетной дороге производить поэшелонно, не более одной роты в каждом.

8. Этапы на военных дорогах учреждаются на пикетах Аркалыкский - № 1, Джертасский - № 2, Аркат - № 3, Узун-Булакский - № 4, Инрекейский - № 5, Сергиополь - № 6.

9. Переброску людей производить на подводах.

10. Продовольствие в пути - взятыми с собой припасами.

11. Дивизионному коменданту снабдить части путевым довольствием и нарядить подводы.

12. Остальным частям продолжать формирование и обучение в Семипалатинске.

13. Начальникам эшелонов доносить о прибытии эшелонов в Сергиополь, Урджар, Стефановское.

14. О получении донести».

В начале января 1919 года дивизия Анненкова (без «цветных частей», оставшихся в Семипалатинске) сосредоточилась в Уч-Арале и в том же месяце начала боевые действия против красных. На Семипалатинском процессе Анненков показал:

Попытка первого наступления была на Андреевку. Вернее сказать, это была первая разведка. Нужно было выяснить, что из себя представляет Лепсинский фронт красных. Мне было известно, что 5-я дивизия делала четыре наступления в этом районе, и все неудачно. Я и решил лично разведать этот район и установить действительное положение.

И что вами установлено? - с ехидцей интересуется гособвинитель.

Я установил, что этот район сильно укреплённый, имеет хорошую боеспособность. Фронтовая часть имела хорошую организованность и связь с другими сёлами. В случае боя другие сёла быстро давали подкрепления фронту.

После этой разведки вы составили оперативный план наступления?

Нет, не сразу. Мне передали, что на Покатиловку красные повели усиленное наступление. Пятая дивизия просила оказать ей помощь. Я двинулся на Андреевку, чтобы отвлечь наступление красных. Взять Андреевку в этот раз не пришлось…

Готовясь к походу в северные районы Семиречья, Анненков полагал, что все разговоры о стойкости крестьян и крепости их обороны преувеличены бездарными командирами в своё оправдание, и он докажет, что сила крестьян - миф, и покажет, насколько его предшественники были неспособны руководить войсками в бою. Для этого ему были нужны первый успех, первая победа, причём не где-то на второстепенном направлении, а на важнейшем участке. Главным опорным пунктом красных на этом участке было село Андреевка. Находясь на северном фланге Черкасской обороны, оно являлось как бы воротами в неё. Отсюда Анненков планировал развить наступление вглубь Обороны. Зная, что Андреевку уже несколько раз безуспешно штурмовали его предшественники, Анненков решил лично руководить боем и провести его быстро и решительно. Но он недооценил противника, не предусмотрел резерва для развития боя, за что и поплатился. К штурму села Анненков сосредоточил до 1000 штыков при 4-х орудиях и пулемётах.

Предложение о сдаче защитники Андреевки отвергли, и в 6.00 анненковцы открыли по позиции красных редкий ружейный огонь, который к 9 часам перерос в шквальный. Под его прикрытием анненковцы бросились в атаку и выбили противника из первой линии окопов. Бой шёл целый день, но дальше этой линии анненковцы пройти не смогли. В 16.00 они были внезапно контратакованы, выбиты из окопов и отступили в Уч-Арал. Красным достались богатые трофеи: 3 пулемёта, 2 ствола к пулемёту Кольта, 105 винтовок, около 6,5 тысячи патронов.

Я убедился, - говорил Анненков позже, - что Семиреченский фронт - это настоящий фронт, а не только одно восстание крестьян, как говорили.

В течение февраля и в первой половине марта 1919 года Анненков разведывает оборону черкасцев и ищет в ней слабое место для прорыва. Почти ежедневно по всей её линии шли перестрелки и стычки, кавалерийские налёты на позиции и опорные пункты черкасцев. Одновременно разрабатывался план штурма и уничтожения повстанцев.

Этот штурм должен был стать составной частью весеннего наступления Колчака на Восточном фронте. Задачу уничтожения Черкасской обороны планировалось решить путём комбинированного удара частей анненковской и 5-й Сибирской дивизий. В соответствии с замыслом, части 5-й Сибирской дивизии, наступая со стороны станицы Саркандской, атакуют село Антоновское и, овладев им, развивают наступление на Черкасское. Части дивизии Анненкова, после падения Антоновской, наносят удар со стороны Уч-Арала по Андреевскому и, овладев им, также наступают на Черкасское. Силы наступающих должны были составлять 5 тысяч штыков и сабель при 2-х батареях лёгких орудий и значительном количестве пулемётов.

На рассвете 14 марта части 5-й дивизии под командованием генерала Щербакова подошли к Антоновскому и перерезали дорогу на Черкасское. Белые наступали сплошной цепью по всему фронту. Впереди стройно, с винтовками наперевес, шла офицерская рота. Несмотря на плотный огонь партизан, рота продолжала наступление и захватила передовой пост красных, на котором находилось 14 бойцов. Здесь же пленные были зарублены, однако дальше этого места офицеры пройти не смогли и залегли. До половины дня белые предприняли около девяти атак, поддержанных артиллерией, но каждый раз откатывались обратно. Во второй половине дня белым удалось прорваться в Антоновскую со стороны её северо-восточной окраины. Это сделала конная алашордынской сотня под командованием русских офицеров Белянина и Иванова. Однако, встреченная сильным ружейно-пулемётным огнём, сотня потеряла половину своего состава, и развить её успех не удалось.

К 3 часам дня на помощь антоновцам прорвались черкасцы, партизаны Петропавловского и других посёлков. Натиск белых значительно ослабел, а с наступлением темноты они оставили свои позиции и отступили в Сарканд. Получив известие о неудаче Щербакова, Анненков решил утереть тому нос. 17 марта, после усиленной артподготовки, он атаковал Андреевку и взял её. Однако его успех был непродолжительным. Получив по радио сообщение о переброске сюда красных частей, Анненков, чтобы избежать потерь, отдал приказ об отступлении и ушёл в Уч-Арал.

Апрель и май прошли во взаимных стычках и в обмене ударами. 4 апреля Анненков захватил село Колпаковку, но при появлении противника её поспешно оставил. 24–25 апреля он снова захватил её, но вынужден был уйти. В начале мая зашевелилась 5-я дивизия Гулидова. 8 мая генерал силами 4–5 сотен при двух пулемётах пробует оборону станицы Абакумовской, но, получив отпор, отходит в Сарканд.

14 мая 1919 года советское командование предприняло наступательную операцию против дивизии Щербакова с целью соединения Северного Семиреченского фронта с Черкасской обороной. Операция началась наступлением на станицу Аксуйскую. Но, не располагая достаточными силами, плохо организованное наступление захлебнулось, и советские войска отступили в Абакумовскую. 16 мая уже белые части атаковали Абакумовскую, но их атаки тоже были отбиты. С наступлением темноты Щербаков отошёл на свои позиции. Видя неудачи регулярных красных частей, черкасцы решили самостоятельно прорвать кольцо окружения и соединиться с войсками Семиреченского фронта. 19 мая они повели наступление на Аксу, но потерпели поражение.

25 мая анненковский отряд осадил село Подгорное. Жители села оказали отряду ожесточённое сопротивление. Из борон, бричек они построили на улицах баррикады и заграждения и встретили белогвардейцев оружейным огнём. Однако силы были неравны, и значительная часть жителей ушла в горы. Ещё в начале мая командование белых войск, находящихся на Семиреченском фронте, получило приказ об организации нового наступления на Черкасскую оборону с развитием его в южном направлении после её разгрома. К началу июля наступление было спланировано. Перед войсками была поставлена задача полной ликвидации обороны путём нанесения одновременного удара в двух направлениях. Главный удар планировался на сёла Герасимовское, Колпаковское и Глиновское, которые были наиболее отдалены от села Черкасского - центра обороны. Вспомогательный (отвлекающий) удар по плану следовало нанести по северному району обороны - селу Андреевка. Удар на главном направлении наносился частями дивизии Анненкова, на второстепенном - бригадой генерала Ярушина. Советские источники называют разработчиком и руководителем наступления Анненкова, однако сам он на допросе в Семипалатинске заявил, что его части подчинялись полковнику Слюнину, следовательно, тот и был главным разработчиком и руководителем операции.

Наступление началось 7 июля и закончилось неудачей. Оборона устояла и по-прежнему запирала белым путь на Верный и далее на юг. На фронте наступило временное затишье. Обе стороны запасались оружием и боеприпасами, проводили перегруппировку сил и средств, готовились к новым решительным боям. Очередной удар по обороне было решено нанести в середине июля. 13 июля 1919 года Анненков издаёт по своим войскам приказ № 124, в котором кратко доводит до них обстановку, распределяет силы и ставит задачи частям:

«5-я Сибирская дивизия 15–16 июля атакует черкасскую группу противника. Правее будет группа войск генерала Ярушина, которая 16 июля атакует деревню Андреевку.

Я решил всеми силами и частями Сибирской бригады атаковать Северную группу противника с целью захвата всей группы, направляя удар со стороны Колпаковского.

Во исполнение чего силы распределяются нижеследующим образом:

Правая колонна

Полковник Алексеев

2-я сотня Пластунского и к рассвету достигнуть

Егерского дивизиона 1/4 бат-на заимки Глазкова, откуда выступить в 19 часов 15

Всего: 3 ? батальона, 1 1/2 сотни, 5 пулемётов

Средняя колонна

Командовать буду я

Конный партизанский полк 4 сотни

Эскадрон «Чёрных гусар» 1 эскадрон достигнуть Кулунду - Кен-Булака, откуда и

1-й стрелковый партизанский выступить в 19 часов

полк 1,5 бат-на за конницей.

2-й стрелковый партизанский 2 бат-на коннице выступить 15

Полк июля в 4 часа утра и 16-го в 5 часов.

Пройдя Зеленый Луг, атаковать д. Колпаковку

1-й Оренбургский казацкий

полк 4 сотни

Артиллерия следует за конницей.

1-й конно-киргизский полк 4 сотни

2-й конно-киргизский полк 3 сотни

1-я конная батарея 2 орудия

1-я казацкая батарея 2 орудия

1-я сотня Пластунского

Егерского полка 1 сотня

Всего: 3 ? батальона, 16 сотен, 4 орудия.

Левая колонна

поручик Валявин

3-й конно-киргизский полк 3 сотни атаковать дер. Глиновскую и по взятии ее двинуться на присоединение к Колпаковской группе.

Всего: 3 сотни.

Обозам расположиться по указанию начальников групп. Артиллерийским паркам расположиться по указанию начальника артиллерии.

Передовые перевязочные пункты расположить по указанию старшего врача в каждой колонне. Главный перевязочный пункт - Уч-Арал.

Поручику Бондаренко установить связь между каждой колонной и Уч-Аралом.

Я буду при главных силах средней колонны. Уч-Аральский конный дивизион передаю бригаде генерала Ярушина

Атаман партизанской дивизии полковник Анненков

Начальник штаба полковник Алексеев».

16 июля 1919 года белые части тремя группами выступили для выполнения своих задач: 5-я дивизия повела наступление на село Антоновское, 18-й Сергиопольский полк бригады Ярушина - на село Андреевку, а дивизия Анненкова - на село Колпаковское. Однако в самом начале операции части 5-дивизии, в связи с наступлением Красной армии Северного Семиреченского фронта, были вынуждены приостановить своё движение на Антоновское и затоптались на месте. Не выполнил своей задачи и 18-й Сергиопольский полк. По одним данным, когда он подошёл к Андреевке и в семи километрах от неё в районе Тёплого ключа вступил в бой с красными, те расценили действия полка как главный удар, но не побежали, а бросили против Ярушина все силы. В скоротечном бою Ярушин был разбит, партизаны пленили 700 солдат, захватили большой обоз, много боеприпасов, 100 японских винтовок, 11 ручных пулемётов, 12 телефонных аппаратов и другие трофеи. Правда, на Семипалатинском процессе Анненков называл несколько меньшие цифры: 600 убитых и пленных и 11 пулемётов.

По другим источникам, полк Ярушина пропал вообще ни за понюх табаку: подойдя к Тёплому ключу, бригада расположилась на отдых и была неожиданно атакована красными. Полк полностью был взят в плен, лишь Ярушин и несколько офицеров спаслись бегством. Кроме того, красными было захвачено 17 пулемётов, полученных из Японии и находившихся ещё в ящиках.

А вот как описывает разгром Сергиопольского полка генерал Денисов, бывший тогда начальником штаба бригады Ярушина: «В Урджар к нам приехал нарочный с секретным пакетом от Анненкова. В этом пакете на имя Ярушина говорилось, что Анненков предлагает перейти в наступление совместно с 5-й дивизией, захватить весь Лепсинский район до Абакумовского перевала и спрашивает, будет ли участвовать Сергиопольский полк? Сейчас же был написан ответ Анненкову, что Сергиопольский полк передаётся в его распоряжение. Мы сами тоже выехали в Уч-Арал. Анненковские части уже двинулись в поход. Нашему полку была дана задача взять деревню Андреевку. Командир полка Шитанеров с тремя батальонами и с пулемётной командой отправился для занятия положения для атаки Андреевки. На другой день наш полк был окружён 6–7 эскадронами красных. Шитанеров этого не ожидал: он не знал местности. При наступлении красных полк растерялся и был разбит… В плен попала вся пулемётная команда и больше половины солдат полка. Перешедшие в плен солдаты нашего полка были готовы повернуть пулемёты против Анненкова, и человек 200 приняли участие в боях против Анненкова. Когда Анненнков забрал Осиновку, части пошли в наступление на Андреевку, которая после конной атаки была взята. Здесь было много порублено солдат, перешедших в плен к красным. Наш полк собрал свои остатки и двинулся к Черкасскому. Мы засели в окопы, началась осада Черкасского укреплённого района» .

Пока полк генерала Ярушина прекращал своё существование под Андреевкой, конные части дивизии Анненкова преодолели с помощью проводников перевал Чибунды и, пройдя Зелёный Луг, атаковали Колпаковское, гарнизон которого оставил село. Часть его отошла на Андреевку, часть - на Глиновку, часть ушла в горы. Некоторые детали похода на Колпаковку сообщил вахмистр анненковской артиллерийской батареи Вордугин.

В июле мы повели наступление на Колпаковку, - показывает он суду. - В Уч-Арале были мобилизованы ходки-подводы. Всю ночь мы с батареей поднимались на гору Чибунды. На другой день мы подошли к Колпаковке. Она уже была занята кавалерией Анненкова…

После взятия Колпаковки Анненков повёл наступление на село Герасимовское, одновременно выслав разведку в сторону села Глиновского.

Правая колонна полковника Алексеева, наступавшая на село Герасимовское, встретила упорное сопротивление со стороны 10-го партизанского эскадрона и гарнизона села. Однако сопротивление было сломлено, и Герасимовское пало.

Получив информацию о захвате Колпаковки, командование Обороны снимает из-под Андреевки части, разгромившие ярушинскую бригаду, и бросает их против Анненкова. В районе села Надеждинского эти части соединились с отступавшим из Колпаковки 10-м партизанским эскадроном. Наступила ночь, и бой прекратился. На другой день черкасцы предприняли наступление на захваченную белыми Герасимовку, но оно было отбито, и партизаны начали отходить в направлении сёл Черкасское - Покатиловка. Пока шли бои, население сёл Андреевки, Николаевки, Осиновки, Надеждовки и окрестных зимовок уходило в села Черкасское, Петропавловское, Антоновское, которые командование Обороны решило объединить в один укреплённый район и, оставив другие сёла, обороняться здесь до снятия осады. Преследуя красные подразделения, войска Анненкова пытались ворваться в Черкасское на плечах отступавших, но были остановлены. 19 июля черкасцы пытаются контратаками сбить противника с позиций под Черкасским и Петропавловским и заставляют его отойти в район Осиновка - Герасимовка. Однако развить и закрепить успех они были не в силах и вновь вернулись на исходные позиции. Подтянув свежие части, Анненков, блокировав сёла Черкасское, Петропавловское, Антоновское, приступил к отрывке окопов и перешёл к осаде.

Таким образом, в результате июльского наступления Анненкову удалось значительно сократить фронт Черкасской обороны и расчленить её на отдельные очаги. В руках обороняющихся остались лишь территории сёл Черкасское - Петропавловское, село Антоновское, а также сёла Глиновское и Константиновское. Гарнизон Глиновского сражался до конца июля, после чего вместе с жителями ушёл в горы. Позже часть жителей вернулась, другая прошла горами в село Гавриловское, где соединилась с Красной армией. Во время боёв за Герасимовское белоказаки Лепсинской станицы ударили по Константиновскому. В результате боёв село оказалось отрезанным от обороны. Оно защищалось около полумесяца, но 2 августа было взято в результате комбинированного удара белоказаков со стороны Лепсинска и частей дивизии Анненкова со стороны Осиновского.

Падение сёл Глиновского и Константиновского привело к тому, что с конца июля 1919 года силы черкасцев оказались осаждёнными в трёх сёлах: Черкасском, Петропавловском и Антоновском. Кроме их защитников, здесь находилось до 25 тысяч населения с имуществом и скотом. При этом Черкасское и Петропавловское имели общую систему обороны, а село Антоновское, находившееся в 12 километрах западнее их, имело уже свою, отдельную, оборонительную линию. Разрыв в обороне прикрывался разъездами и дозорами.

Таким образом, генералы Щербаков и Ярушин не только не решили задачу полного уничтожения Черкасской обороны, но и с треском провалили её. Эту задачу чуть было не решил Анненков. Ему не удалось полностью покончить с Обороной, но наполовину эту задачу он всё-таки решил, взяв ряд сёл, входивших в её систему и сократив тем самым фронт Обороны до 10–15 километров по фронту и до 8–10 - в глубину. Это позволило Анненкову опоясать Черкасское, Петропавловское и Антоновское линиями окопов и приступить к осаде повстанцев, которая усугублялась не только тем, что осаждённые испытывали недостаток в оружии, боеприпасах, продовольствии, медикаментах, но и тем, что большое скопление в этих сёлах людей обрекало оборону на голод и болезни. В первой половине августа Анненков стянул под Черкасское и Петропавловское (по советским источникам) до 20 тысяч человек (откуда он только набрал их?!) с пулемётами и артиллерией. С другой стороны, командование Северного Семиреченского фронта также принимает меры по войсковому усилению Обороны. В ночь на 28 августа из Абакумовского сюда направляются 5-й и 7-й кавалерийские полки общей численностью до тысячи человек. Несколько дней спустя на помощь Обороне направляются Токмакский отдельный отряд и Пржевальский пехотный полк общей численностью более 500 бойцов, и полк Калашникова, в состав которого входили два казахских эскадрона. Все эти части успешно прорвались через позиции белых и благополучно прибыли в Черкасское.

В это время внутри обороны было проведено преобразование партизанских подразделений в части Красной армии путём объединения кавалерийских эскадронов в кавалерийские полки, отрядов самообороны - в пехотные. Сил обороне эти преобразования, конечно, не прибавили, но укрепили дисциплину, подняли моральный дух обороняющихся и упростили управление. Эти мероприятия позволили черкасцам выстоять: несмотря на многочисленные атаки, белым продвинуться не удалось. В сентябре оборона начинает не только обороняться, но и наступать. Выполняя требования 3-го съезда Советов об оказании действенной помощи Черкасской обороне, командование Северного Семиреченского фронта 24 августа предприняло наступление на станицу Аксуйскую. Несмотря на то что руководил наступлением командующий войсками фронта Л.П. Емелев, наступление не увенчалось успехом. Сбив заставы белых и завязав бой на подступах к станице, который длился более 10 часов, части Красной армии понесли большие потери и отошли обратно в Абакумовскую. Пробиться к району Черкасской обороны не удалось. Л.П. Емелев был смертельно ранен.

2 сентября командованием обороны была предпринята попытка прорыва блокады и соединения с войсками фронта. Наступление осуществлялось одновременно с двух направлений: от Петропавловского - против 5-й дивизии Щербакова и по берегу реки Лепсы, на юг - против Анненкова. В ходе боёв черкасцам удалось потеснить белых и даже вывезти с полей скошенный ими хлеб, но развить наступление они не смогли, так как в разгар наступления изменил и перешёл на сторону белых 7-й кавалерийский полк. С этого времени внутри обороны происходят события, значительно подорвавшие её способность противостоять белым: 8 сентября на сторону противника перешёл Пржевальский отряд, а в Токмакском полку был раскрыт заговор, и полк пришлось переформировать.

В октябре 1919 года командованием Северного Семиреченского фронта был разработан план взятия Сарканда и соединения с силами Черкасской обороны. Но начатая 7 октября операция не удалась, а положение Обороны ещё более ухудшилось. Критическое положение обороняющихся заставило их вновь предпринять попытки прорыва осады и соединения с красными частями. 12 сентября они вновь атакуют белых и вновь возвращаются на исходные позиции. Кончаются неудачей и попытки белых ликвидировать Оборону войсковыми методами. Тогда изобретательный Анненков решил взорвать её изнутри.